В комнате повисла напряженная тишина. Ирма снова опустила голову — мамино лицо выражало такое смятение и непонимание! Это было невыносимо.
— О чем ты говоришь? Ты только на этой неделе начала с ними репетировать… Шутишь?
Ирма медленно покачала головой и рассказала, что произошло. О травме Мэтта и о неожиданной возможности продвинуться, представившейся «Багровому огню».
— Но это означает, что мы должны будем заниматься, заниматься и заниматься всю следующую неделю, — закончила она и умоляюще посмотрела на мать. — Я знаю, что папа будет взбешен, но неужели ты не понимаешь, что я просто не могла отказаться? Из-за меня вся группа оказалась бы в ужасном положении.
— Может быть, не надо было торопиться давать ответ, пока ты не обсудила это дома с родителями, — жестким тоном произнесла Анна, и Ирма вжалась в диван. Она надеялась, что мама поймет ее и выступит на ее стороне, чтобы убедить отца, но, кажется, этому желанию не суждено было сбыться.
— Остальным музыкантам тоже будет нелегко столько репетировать и учиться.
Ирма пожала плечами.
— Это означает, что твои друзья из группы не делают домашних заданий?
— Дело не в этом, мама. — Ирма чувствовала, как злость и слезы подступают к горлу. — Дело в музыке и в том шансе, который нам выпал. Если в пятницу мы удачно отыграем концерт, для «Багрового огня» это будет большой прорыв, мы получим кучу приглашений на другие концерты и…
— Как ты собираешься сочетать «кучу концертов» с другими делами, которые есть в твоей жизни? Тебе надо каждый день ходить в школу. Ты должна делать домашнюю работу. У тебя есть обязанности по дому. Это совершенно невозможно.
— Ты ничего не понимаешь. — Ирма встала с дивана. — Вы оба меня не понимаете. Вы уже один раз лишили меня шанса использовать свой талант. Вы просто не хотите признать, что у меня что-то хорошо получается. Только и делаете, что вопите на меня, потому что я не успеваю в школе или потому что не убираюсь в своей комнате. Я в этом доме как служанка, которая молчит, потому что боится потерять работу.
Мама попыталась перебить Ирму, но на этот раз дочь не дала ей раскрыть рот.
— Есть только одно дело, которым я хочу заниматься. Я хочу петь. У меня это отлично получается, и, возможно, меня ждет блестящая карьера певицы, но вы мне этого не позволите! Вы хотите, чтобы я была как все обычные дети, которые ничем друг от друга не отличаются и ни на что не годятся!
Ирма перестала сдерживать слезы, хлынувшие из глаз. Она побежала к себе и захлопнула за собой дверь.
Глава 8. Проблемы
— Милый мой дневник! Не знаю, что и делать! — Большая слеза скатилась на бумагу, смазала чернила. Ирма протерла глаза и продолжила: — Я, наверное, усохну, как выброшенная на берег медуза, если мне не разрешат петь в «Багровом огне». Почему меня никто не понимает?!»
Она написала еще немного про то, как трудно было сражаться на всех фронтах, добиваясь, чтобы ей позволили заниматься любимым делом. Трудясь над дневником, Ирма поняла, что, чего бы ей это ни стоило, она продолжит петь в группе и будет репетировать с ними на следующей неделе, чтобы выступить в качестве группы поддержки на концерте Кармиллы.
На следующее утро Ирма проснулась только в четверть одиннадцатого и мигом вскочила: она почти опаздывала — надо было принять душ и бежать на репетицию к одиннадцати.
Ирма быстро собралась и пошла на кухню, чтобы позавтракать перед уходом. Она думала, что мама запретит ей идти на репетицию, но дома никого не оказалось. На столе лежала записка:
«Пошла по магазинам. Вернусь к обеду. Мама».
Ирма вскрикнула от восторга и протанцевала вокруг стола. Мама даже не написала, что она должна постирать или пропылесосить гостиную, а самое главное — не написала, что Ирме запрещается репетировать. Она быстро нашла карандаш и написала под маминой запиской свое послание: «Ушла на репетицию «Багрового огня». Буду поздно».
Ирма быстренько проглотила завтрак и понеслась на улицу. Через несколько минут она вошла в музыкальный зал. Все, кроме гитариста, были на месте. Кэти тоже.
— Отлично, — сказал Дейв, как только она вошла. — Надеюсь, у тебя дома нормально отнеслись к необходимости репетировать в намеченном ритме. — Она внимательно посмотрела на него. У него был усталый вид.
— Нет, но я с этим разберусь, — уверенно сказала она и стала поправлять микрофон. Два часа пролетели в напряженной работе.
— Пойдемте за пиццей, — сказал Дейв, когда они отрепетировали четыре композиции. — Мы заслужили перерыв. — Он посмотрел на Ирму и улыбнулся: — Ты хорошо чувствуешь нашу музыку.
— Мне очень помогает подголосок Кэти, — искренне сказала Ирма и посмотрела на сестру Дейва.
Та улыбнулась в ответ.
— Спасибо за хорошие слова, — сказала Кэти. — Но, к счастью, ты так хорошо знаешь материал, что подголосок строится очень легко. — Она взбила короткие черные волосы, чтобы они торчали во все стороны. — Однако должна признаться, что в моем сердце нет места поп-музыке. — Она улыбнулась старшему брату, как бы извиняясь, а он похлопал ее по плечу.
— Знаю, что ты предпочитаешь нашу собственную музыку, сестренка, но какой от нее прок, если с ней мы никогда не выберемся на публику. Иногда для совершения прорыва приходится идти на компромиссы.
По дороге в пиццерию Ирма поинтересовалась у Кэти, какую музыку раньше играл «Багровый огонь».
— Мы с Дейвом несколько лет назад работали над экспериментальным джазом, он писал музыку на мои стихи. — Она пожала плечами: — Но он прав. Никому это не нужно.
— У тебя есть что-нибудь на диске? Я бы хотела послушать, — с энтузиазмом сказала Ирма. Кэти радостно улыбнулась и сунула руку в карман.
— Вообще-то у меня есть с собой одна из последних записей. Хочешь?
Ирма взяла диск и бросила взгляд на обложку. На ней было нарисовано израненное сердце, обмотанное колючей проволокой. Из него сочилась капелька крови.
— Обложку придумал Дейв. В чем, в чем, а в компьютерной графике он — настоящий талант. — Она тепло посмотрела на старшего брата и пожала плечами. — Но больше всего он любит музыку.
После пиццерии они репетировали еще пару часов. У Ирмы устал голос, горло болело, будто выстланное наждачной бумагой, безумно хотелось пить — надо было избавиться от этого обжигающего ощущения. Она никому ничего не сказала и изо всех сил старалась сдержать хрип.
Около половины шестого Дейв решил, что на сегодня хватит. Он повернулся к Ирме:
— Твой голос выдержит? Похоже, ты вот-вот охрипнешь. Было бы обидно охрипнуть от репетиций. К пятнице ты должна быть в превосходной форме.
Ирма с облегчением вздохнула. Она уже прилично сипела, и это было трудно скрывать. Ей было трудно сосредоточиться, и она с радостью отправилась домой.
На выходе ее перехватила Кэти.
— Хочешь пойти с нами в кафе-мороженое? Мы бы поболтали.
Ирма сглотнула слюну. Она знала, что родители предпочли бы, чтобы она пришла домой к обеду. Репетиция закончилась как раз вовремя: Ирма успевала на обед, и у нее была надежда, что родители не слишком рассердятся. Она коснулась ладонью лба и улыбнулась, как бы извиняясь:
— Ох, я, правда, очень устала. Я не привыкла столько репетировать. — Она с сожалением посмотрела на Кэти и рассмеялась: — Для поддержания формы звезде пора вздремнуть.
— Так вот как, ты не хочешь с нами общаться? — Сестренка Дейва скрестила руки на груди и посмотрела прямо в глаза Ирме.
— Нет, нет, дело не в этом, просто… — Оставь ее, сестренка, — раздраженно сказал Дейв. — Ирма согласилась петь в «Багровом огне», но она не говорила, что хочет стать членом нашей семьи!
Ирма благодарно посмотрела на Дейва, а он серьезно посмотрел на нее. В его темных глазах сквозило такое одиночество, он был так бледен от усталости! Ей захотелось взять его за руку, но она быстро повернулась к Кэти.
— Все это для меня ново, — попыталась она объяснить. — И я вас почти не знаю…
— Ладно-ладно, — живо сказала Кэти, — тогда до завтра!
Они пошли дальше, и Ирма слышала, как группа смеялась и болтала по дороге от музыкального зала к главному входу.
Ирма выдохлась, добежав до дома. Она бежала всю дорогу, хотя обычно не любила двигаться быстрее обычного шага. Но сегодня она пустилась бегом, чтобы не думать о том, что скажут родители.
Едва она вошла в гостиную, отец встал со своего места:
— Вот и ты. Я хочу поговорить с тобой.
Он предложил пойти в ее комнату. Ирма не взглянула на него, она знала, что на этот раз от расплаты не уйти. Она демонстративно промаршировала к себе и плюхнулась на стул у стола. Отец сел на кровать и выдержал долгую паузу, глядя прямо на нее. Она закручивала волосы и болтала ногами, ожидая, когда же он заговорит. Наконец после долгой паузы он начал разговор.
— Хочу рассказать тебе одну историю, которую ты никогда раньше не слышала, — мягко сказал он. Ирма осторожно взглянула на него — она ожидала скандала, но отец, казалось, ни капельки не сердился. — Жил когда-то на свете один молодой человек из очень бедной семьи. Он жил с матерью и маленькой сестренкой, и денег едва хватало на еду, жилье и учебники. Мама работала не покладая рук, все-таки они с трудом сводили концы с концами. И всё же она не хотела, чтобы ее сын одновременно работал и учился. «Ты должен получить хорошее образование», — говорила она каждый раз, когда он заговаривал о том, чтобы бросить школу и начать работать. — Том Лэр пристально посмотрел на дочь. — Но у этого молодого человека был талант. У него был красивый голос, и он очень любил петь. Однажды его услышал один импресарио* и предложил ему всерьез заняться карьерой певца. Для этого юноши предложение было воплощением его мечты — мечты, которую он лелеял даже тогда, когда дела шли как нельзя хуже. Много раз он пытался представить себе, как сложилась бы его жизнь, если бы он сумел исполнить свою тайную мечту, и был полон желания преуспеть, чтобы все, кто издевался над ним и дразнил его, поняли, как они ошибались. Поэтому он без размышлений принял предложение, несмотря на то что оно шло вразрез с желанием его матери.