— Ничего, это ненадолго, — утешила я старика. — Дня на четыре вроде или пять… — засомневалась я. — А потом я уже буду такая, как сейчас. Хотя, кстати, книги на устаревшем я смогу понимать уже сейчас, можешь дать мне почитать что-нибудь про ведьмаков.
— Ты начала интересоваться ведьмаками, едва попав в замок? — иронично приподнял бровь Весемир.
— Тогда уж, едва увидев Эскеля, — рассмеялась я.
— Значит все-таки Эскель, — оглаживая бороду, пробормотал ведьмак.
— Упс… — смутилась я, так или иначе все это время старавшаяся не разглашать лишней информации о себе. — Да какая к черту разница, ты уже через час увидишь.
— Я был почти уверен и до того, как ты сказала. Как вы с ним познакомились?
— Через час узнаешь, — повторила я и шумно вздохнула. — Думаю, ты посмеешься от души.
— Все интереснее и интереснее!
— Со Старшей кровью неинтересно не бывает, — кисло напомнила я. — А как ты догадался, что именно Эскель меня приведет?
— Поначалу никак, — развел руки Весемир. — Но потом ведьмаков оставалось все меньше и меньше. У Геральта была Йен и Цири, Ламберт связался с Кейрой, хоть у них ничего и не получилось. А у Эскеля была история с Дейдрой. Из них троих больше всего подходил Эскель, хотя полностью Ламберта, конечно, исключать было нельзя. Но за годы нашего знакомства мне показалось, что ты скорее закроешь глаза на уродливый шрам, чем на пакостный характер.
— Это точно, — рассмеялась я, оценив логику ведьмака. — Ламберт и я вещи совершенно несовместимые. Хотя, наверное, как и со всеми чародейками.
— С Кейрой они первое время неплохо ладили, — опроверг мое предположение Весемир. — Их объединило недовольство миром и постоянное ворчание на эту тему, — припомнил ведьмак.
— А потом врожденная нелюбовь к чародейкам взяла верх, — закончила я за ведьмака.
— Она не врожденная, и характер этот мерзкий не врожденный. Когда-то он был обычным мальчишкой, — с грустью произнес Весемир. — Отчасти это я виноват в том, что он таким стал.
— Ты? — удивленно вскинула брови я, поняв, что до этого никогда раньше не интересовалась жизнью Ламберта.
— Это я привез его в Каэр Морхен. Я спас его отца, и в обмен на это тот отдал мне сына. Ламберт же ненавидел своего отца-алкаша, избивавшего и его, и его мать, и считал несправедливым обмен никчемной жизни алкаша на свою.
Я задумчиво потерла подбородок. Да, завидной судьбу Ламберта не назовешь, хотя и у других ведьмаков явно лучше не было. Как я успела понять, ведьмаками вообще становились не от хорошей жизни. Но все-таки Ламберт стал мне немного понятнее.
— Раз ты придешь с минуты на минуту, надо подыскать тебе комнату, — прервал задумчивое молчание Весемир.
— В северо-восточной башне на втором этаже, — решив блеснуть знаниями, сообщила я, раз уж терять было уже нечего.
— Вход в северо-восточную башню завален, — огорошил меня ответом ведьмак.
— Как завален, но я же… — я в полном шоке уставилась на дверь, ведущую в башню, ставшую мне домом.
— Несколько лет уже как.
Я все-таки встала, подошла к двери и отворила ее. За порогом и в самом деле начинался каменный завал, которого я определенно не помнила в свое первое посещение Каэр Морхена.
— Как такое возможно? Я точно помню, как поднималась по этой лестнице, и никаких завалов не было, — не переставала удивляться, пока в голове у меня что-то не щелкнуло, и я не поняла что к чему. — Так вот зачем я появилась тут спустя три года! — осознала я и засучила рукава.
Весемир молча и очень внимательно следил за моими разбирательно-восстановительными работами, я же колдовала с особым тщанием. Ведь не кому-нибудь, а себе же любимой коридор благоустраиваю.
— Готово, — стряхнула я с рук снежинки.
— Впечатляет, — признался Весемир. — Раньше я не видел, как ты восстанавливаешь большие предметы.
— То ли еще будет, — усмехнулась я. — После обучения я приду и попрошу у тебя разрешение восстановить весь замок! Только сразу не соглашайся, а то будет неправдоподобно. И вообще первое время делай вид, что против того, чтобы кто-то изучал трансмутацию. Тогда у меня появятся нужные мысли.
— Я и так против! — напомнил Весемир.
Я же уже поспешила вверх по лестнице, желая заглянуть в комнату, чтобы убедиться, что она пригодна для жизни. Жилплощадь встретила меня таким количеством пыли и мусора, что я немедленно поняла, что должна приложить руку не только к разборам завала, но и к уборке комнаты, иначе жить тут будет попросту невозможно.
Часть 9
— Так, главное не перестараться, чтобы помещение выглядело необитаемым, — вслух инструктировала сама себя, снова вскинув руки и взявшись за колдовство. — Вот теперь порядок! И башня не развалится, пока я тут буду, и лишний мусор убрала. Так что, пожалуйста, заселите меня сюда, — попросила я, оборачиваясь к наблюдавшему за процессом Весемиру.
— И как я должен буду объяснить ребятам, куда делся завал? — поинтересовался он.
— Ну… э… — протянула я, совершенно не подумав об этом заранее. — Что ты его разобрал?
Весемир лишь покачал головой.
— Ладно, что-нибудь придумаю, — пообещал он. — Скоро полночь.
Мы вернулись в большой зал. Я еще раз окинула его взглядом. Щемящее чувство ностальгии охватило меня. Так много времени прошло с тех пор, как я впервые переступила порог этого места, и как мало…
— Видимо, час истечет ровно в тот момент, когда двери откроются, — с усмешкой произнесла я, внутренне ощущая, что момент еще не настал.
— А ты еще не научилась возвращаться сама? — спросил Весемир.
— Возвращаться научилась, но не раньше чем через час после появления, — ответила я.
— Старайся, это важно, — серьезно посоветовал мне Весемир.
Я это понимала не хуже него, поэтому лишь кивнула и, наконец, поймала нужный момент.
— Что ж, увидимся через пару минут! — сказала я, в порыве чувств обняв старого ведьмака на прощание. — Приятного знакомства! — и в этот момент я вернулась в свое время.
Проверив первым делом Эскеля и не обнаружив его, я привычно направилась в лабораторию, вытаскивая по дороге ноутбук для заметки в дневнике. Ингредиентов для экспериментов, правда, у меня осталось буквально на день, и если ни Геральт, ни Эскель ничего не привезут, то алхимию придется отложить, а для визита в Аретузу, я пообещала подождать Йен. Перспектива не вдохновляла, а других идей у меня, к сожалению, не было.
На фоне коротких серых будней в крепости зимняя охота и рыбалка были захватывающими, если бы еще не пронизывающий холод… Но Брин понадобились волосы водяных баб. Если бы не это, Эскель вряд ли заставил бы себя покинуть крепость в такой мороз, какая бы скука смертная там ни была. К тому же в замке была Брин, а тут — нет, и он по ней скучал, хоть и в кои-то веки занялся, наконец, делом посерьезнее растопки печи.
— О чем задумался? Все о бабе своей, небось? Ждешь не дождешься, когда она уже повиснет у тебя на шее, дрыгая ногами? — не дал слишком глубоко уйти в себя Ламберт.
Признаваться в том, что он и в самом деле думал о Брин, тем более когда на горе уже виднелся замок, Эскель, разумеется, не стал.
— Да нет, о тебе горемычном думал, — в манере собеседника ответил Эскель. — Я приеду, меня там ждет и накрытый стол, холодное пиво и горячая женщина, а тебе… а тебе — жопа!
— Ай-яй-яй, какая досада! — поддержал его Ламберт, состроив крайне озабоченное лицо и качая головой. — Один друг за сиськами увязался и пропал, второй на жопу променял. И как мы раньше без пезд тут обходились-то? Как руки-то еще в мозоли не стерли, полируя мечи?
— Ладно, пива я и сам налью, без баб, — хохотнул Эскель, оценив сарказм.
— И выпьешь со мной! — продолжил Ламберт.
— И выпью, — все еще смеясь, согласился Эскель.
— Ну что? — весело спросил Ламберт, предвкушая попойку. — До Каэр Морхена наперегонки? Кто последний — пьет штрафную!
— Пожалей лошадей! По такому снегу, — возразил Эскель, похлопав своего коня по холке.
— Чего их жалеть? Дорога езженая-переезженая, они по ней с завязанными глазами проедут. Да и сколько им еще в стойле-то стоять? Раньше-то на охоту раз в две недели ездили, а теперь что?
— Поехали, — уступил Эскель и сразу же пустил Василька в галоп по рыхлому снегу.
Ламберт от друга не отставал. Так и скакали они вровень, то один вырвется чуть вперед, то другой, и во двор въехали одновременно.
— Вот что значит одна школа! Вот это я понимаю! — воскликнул Ламберт, осаживая своего коня и спрыгивая на землю. — Обоим по штрафной! — щедро решил он.
Эскель только рассмеялся, сам радуясь этому неожиданному соревнованию не меньше друга. Да и против двух кружек вина или даже Ламбертова самогона он ничего не имел по такой холодине!
Устроив лошадей в стойле, ведьмаки поскорее поспешили в цитадель. Большой зал встретил их теплом, ароматами пищи и пустотой. Однако за очагом в кухне было видно и слышно движение. Скинув запорошенный снегом плащ, Эскель быстрым шагом пересек большой зал, Брин он бы узнал из тысячи.
— Эскель! — едва он вошел в помещение, радостно воскликнула девушка.
В переднике, с несколько растрепанной прической, с закатанными рукавами и с измазанными в чем-то красном руками она выглядела такой домашней и такой желанной, что ведьмак, особо не раздумывая, сгрузил свою добычу, что нес в руках, в угол и в пару больших шагов оказался около нее.
— Ой, у меня же руки грязные! И фартук тоже! — воскликнула она, стараясь отодвинуться так, чтобы не испачкать его. — Ты чего?!
— Плевать, — буркнул он ей в губы за миг до поцелуя. Как же он по ней соскучился!
— Ты же сейчас испачкаешься! — напомнила Брин, едва он выпустил ее, и счастливо рассмеялась, глядя на ведьмака.
— Я и так не очень-то чистый, — отмахнулся ведьмак, собираясь снова заключить ее в объятья, но чуть не сбил миску со стола.
— Осторожнее! — воскликнула Брин.
Пришлось ловить, а чародейка от греха отодвинула миску подальше от края.