Подрулили к причалу; Гайдабура приплясывал на некрашеных досках.
— «Гайдабуровка»? — издалека поинтересовался Хог.
— А то! — отозвался Гайдабура. — Я ж вас, стервецов, знаю…
— А у нас пиво, — сообщил Пард.
— О! — обрадовался Гайдабура. — Кого я вижу! Что это у тебя с рожей?
— Девчонка поцеловала… — вздохнул Пард и приветственно помахал рукой.
— Чалиться не будем, — сообщил Кэп Гайдабуре. — Так прыгнешь. Давай, Кутняк, вдоль причала… Ксор, Пард — руки наготове, чтоб бортом не стукнуться…
Полминуты — и «Корсар» вплотную подошел к причалу. Хог и Пард уперлись руками в навешенные сбоку автомобильные покрышки устрашающих размеров. Гайдабура ловко прыгнул на палубу, миновал низкую надстройку и нырнул под гик.
— Привет всем!
Он оставил бутылки в каюте, поднялся и по очереди пожал всем руки, стараясь не мешать работе. Пард продолжал отпихивать «Корсара» от причала. Вновь двинули к фарватеру. Кутняк привязывал к вантам колдунчики — короткие цветные ленточки, указывающие ветер.
Вскоре с берега перед зданием яхт-клуба взмыла сигнальная ракета и донесся запоздалый хлопок. Яхты враз устремились к Варваровскому мосту.
— Все, — удовлетворенно сказал Кэп. — Теперь не забодают. Давай тоже к мосту…
«Корсар» лег на новый курс.
— Граждане, — сообщил Пард без подготовки. — У меня к вам деловой базар немереного водоизмещения. Так что когда освободимся, давайте потрещим. Правда, касается это только Кэпа и Кутняка, потому что «Корсар» не резиновый… Но пиво — на всех.
— А чего тянуть-то? — Кэп пожал плечами. — Ксор, на руль. Гайдабура, на стаксель. Правь за всеми…
Орк и человек послушно выполнили команду Кэпа, а Пард, Кэп и Кутняк, чтобы не толкаться на палубе, спустились в каюту. Люк закрывать никто не стал, поэтому и Хог, и Гайдабура все слышали.
— В общем, — начал Пард без предисловий, — нужно высадить кое-кого на северный берег Крыма.
— Крыма? — удивился Кэп. — Какие же психи собрались в Крым?
— Например, я, — небрежно бросил Пард. — И еще несколько живых. Из Центра.
Кэп и Кутняк переглянулись. К Крыму они уже ходили, и Пард в том числе. Даже берег далекий видели. Но приближаться не стали, недобрым местом считался Крым.
— Это по-дружески или… — спросил Кутняк.
— Или. Я ж не урод какой. Меня наняли организовать, я вас подряжаю. По штуке на брата, как с куста, чтоб не торговаться.
— По штуке? — Кэп вытаращил глаза. — Когда выходим, босс?
Он подмигнул Кутняку, и тот засмеялся.
— Ха! Я тоже согласен. А сколько пассажиров? Откренять надо будет, то, се…
— Пассажиров до черта. Кроме меня, еще как минимум четверо. Возьмете больше — значит, еще парочка. Кстати, двое из них гномы, так что их можно смело загнать в носовой. Да и все равно они из каюты не выползут до самого Крыма — где вы видели гнома, который любит воду?
— Гномы — это хорошо, — сказал Кэп. — Воды они и правда не любят, зато я точно знаю: если случится какая драка, в носовом они отсиживаться не станут. Ну ладно, а остальные?
— Значит, так, — начал загибать пальцы Пард. — Во-первых, мы с Гонзой, это двое. Потом шеф, собственно, кто платит, — он вирг. Секретарша его, человек…
— Девка? На борту? Мы ж не развлекаться идем, я так понимаю, — встрял Кутняк.
— А когда развлекаться — что, девки не мешают?
— Помогают! — Кутняк осклабился. — Ладно, как Кэп скажет, я против девки не возражаю за такие бабки.
— Да за такие бабки пускай хоть «Белаз» везут, лишь бы «Корсарушка» не осел…
— Вот и замечательно! — обрадовался Пард. По правде, он опасался этого момента. Развлечения развлечениями, а в своих полулегальных делах Кэп с Кутняком с женщинами никогда не связывались и брать хоть одну на борт считали дурным тоном и нарушением морских традиций. — Итак, это четверо. Два гнома…
— Это пятеро, — хмыкнул Кутняк. — Все равно в носовой больше одного живого никогда не помещалось. Так что будем считать гномов за одного, раз одно место занимают…
— И два эльфа еще. Охранники. Суровые ребята.
— Итого, около семи. Плюс нас двое. В принципе терпимо, мы вдесятером уже ходили пару раз… Но вам там тесно будет, внизу. — Кэп покачал головой.
— Потерпим.
— А груза много? — поинтересовался Кутняк.
— Без груза скорее всего. Только жратва да оружие.
— Пойдет, — согласился Кэп. — По рукам. Когда платите? По возвращении?
— Нет, вперед.
— Тогда расплатись заранее, чтоб деньги в море не таскать…
— Ладно. Можно даже сегодня, после всего. Ко мне съездим, и все дела, — предложил Пард.
— А мы живы останемся? — поинтересовался с палубы Гайдабура, пригнувшись и заглядывая в каюту.
— А чего? Пива всего шестнадцать литров. По три на брата. И полтора «Гайдабуровки»…
— Она ж крепкая, зараза. Да еще с пивом. А мы уже сегодня с Кэпом пили, — проворчал Кутняк. — А, фигня, мы, живые, — крепкие, первый раз, что ли?
— Тогда так: если сегодня не обломимся, съездим. А если обломимся — пересечемся завтра.
— Лады, — сказал Кэп и потянулся к канистре. — Обмоем?
— А может, «Гайдабуровки»? Все-таки солидное дело… — предложил Кутняк невинно.
— Не возражаю! — хмыкнул капитан. — Вон стаканчики…
Наполнили пять пластиковых стаканчиков, отдали два на палубу. «Корсар» как раз проходил под мостом; сверху громыхали машины.
Выпили. Крякнули. Привычно похвалили гайдабуровский продукт. На всякий случай запили пивом. И настроение резко пошло вверх.
— Ну, — довольно сказал Кэп. — Пошли, Кутнячище…
Гайдабуру погнали на разлив, Пард опять пробрался на корму и уселся, скрестив ноги, а Хог убрел на самый нос и повалился на палубу.
— Гляди, чтоб стакселем не смело! — проворчал капитан. Хог отмахнулся: мол, не первый день на борту…
Пока дошли до бакена на траверзе тюрьмы, где обычно чалились для попить пива, одну из бутылок «Гайдабуровки» успели приговорить, да и из канистры отхлебнули изрядно. Твердо условились, что по возвращении из Крыма Пард проставляется всей компании в «Клюзе» — небольшой таверне рядом с яхт-клубом. Никто даже не пытался спрашивать, что именно Пард и его шеф забыли на загадочном острове, но почему-то никто и не сомневался, что Пард вернется оттуда целым и невредимым. И это вселяло в Парда непонятную уверенность в успехе.
— А что сейчас в Днепробуге? Флот шалит? — решил разузнать он. — Я слышал, в Чонгаре дикие броненосцы свирепствуют.
— Для броненосцев мы мелочь, они на «Корсара» и антенной не поведут, — ответил Кэп, морщась. — Недели две назад через Босфор американский крейсер прорвался — так они все скопом на юг потащились. Хуже, если торпедники в Чонгаре шастать будут — от них нам не уйти…
Капитан взял протянутый стаканчик. Чокнулись, выпили.
— Эх! Хороша «Гайдабуровка»! — привычно крякнул Кутняк. — Спроворишь нам в рейс пару бутылочек?
Гайдабура раздел руками: какой вопрос!
— А меня всегда вот что интересовало, — сказал Пард весело. — Почему живые говорят «выпить», хотя логичнее сказать «впить»? А?
— Давай сначала пива… э-э-э… впьем, — рассудительно предложил Хог, — а потом подумаем.
Впили. Потом еще разок впили. Но так ни до чего и не додумались.
— Скажи-ка, Кэп, — вернулся к насущному Пард. — А флотский торпедник — он на кого обычно нападает?
Кэп пожал плечами:
— На моторки, на яхты… На катера. Да мало ли! На все, что в длину метров до пятнадцати — на это и нападают.
— А зачем? Смысл в этом какой?
— Ну… — протянул Кэп. — Не знаю. Это ж боевые корабли, они больше ничего не умеют. Грузовики умеют возить грузы, они и возят. Легковушки — живых. Автобусы — тоже живых, но сразу помногу.
— Странно… А почему среди наземных машин нет боевых? — спросил Гайдабура.
— Почему это нет? — удивился Хог. Он был орком, поэтому прожил дольше всех, кто сегодня вышел на «Корсаре». — Есть. Танки называются. У них такая пушка на башне торчит, торпедник продырявить запросто можно.
— Ну да! — не поверил Гайдабура. — Где это ты такое видел?
— Между Киевом и Прагой, в горах. Там особое место есть, где танки водятся. Полигон называется.
— И что, они там друг с другом дерутся? Палят из пушек?
— Нет. Они как бы одна компания, дивизион называется. Они на трассу нападают иногда, сбивают грузовики и захватывают цистерны с топливом.
— А живые на танках ездят?
— Не знаю, — честно ответил Хог. — У танков нет окон, одна броня. Что внутри — не видно. А близко я не подходил, что я, псих, что ли?
— Окон нет — значит, не ездят, — отрезал Кутняк. — Машин без окон не бывает.
Пард тоже слушал с интересом. До сих пор самой опасной для живого машиной, с которой он сталкивался, был дикий бульдозер с южной окраины Николаева. Город там уже заканчивался, и если пробраться подальше в сады, можно было увидеть голую, без единого дома степь. Бульдозер прятался в старой заброшенной яме, которую местные называли «карьер», и иногда выбирался наверх, ломал маленькие одноэтажные домики и деревья, но, поскольку был старым и дребезжащим, быстро успокаивался и уползал назад, в этот самый карьер. Так и оставался рядом с живыми много лет. Пард еще мальчишкой не раз отсиживался с приятелями в садах, ожидая, пока старая железяка в очередной раз не угомонится и не уползет.
Впрочем, бульдозеры в принципе приручались. Только вот использовать их было трудно — они мало на что годились, были тихоходными и неповоротливыми. Разве что дома ломать — но кому из живых могло прийти в голову ломать дома? А вот в местах, где дома растут, бульдозеров, говорят, встречалось много, но что они там делали, оставалось загадкой, потому что машины в таких местах двигались только ночью и в полной темноте. Да еще ревниво следили, чтобы никто из живых рядом не шастал. Да и к тому же растущие дома — большая в городах редкость. Разок-другой за сотню лет встречаются. Пард, например, ни одного пока не встречал. А Гонза рассказывал, что видел, как росла шпиль-многоэтажка на Соборной