— Что скажешь, Пард? — тихо спросила Иней.
Пард опустил глаза.
«Не обманывай тех, кто тебе верит…»
«И себя тоже не обманывай…»
— Что же… — ответил Пард, и в горле враз пересохло. Но он нашел в себе силы закончить фразу недрогнувшим голосом: —…что же… Если, для того чтобы подняться к свету, нужно сначала упасть лицом в грязь — придется падать. Иначе мы никогда не научимся ценить свет.
Поцелуй Иней был ему лучшим знаком, что выбор оказался верным. Хотя по чисто людской природе следовало довериться голосу сердца.
А Пард склонился к голосу рассудка.
Но иногда придется убивать в себе человека — это Пард тоже понял. И оставаться только Техником. Техником с большой буквы, для которого город в целом превыше всего. И который в ответе за весь город.
Если не за весь мир.
38Канченджанга — Чогори
Как всегда, время в непривычном месте летело на удивление быстро и незаметно. И тем не менее в каждую минуту почему-то умещалось очень много событий.
Пард, в очередной раз оглянувшись, понял, что на улице уже темнеет. Чепурному то и дело звонили по телефону, и он, извиняясь, углублялся в очередной разговор.
Ужин тоже закончился быстро. Пард потягивал очередной бокал «Черного доктора» (что местные виноделы под этим подразумевали — не орка же Васю?), когда Чепурной отдал распоряжение подавать легковушки.
Аэродром — место, откуда удобнее взлетать машинам, — располагался где-то под Симферополем.
«Да, — подумал Пард рассеянно. — Сколько времени ухлопали, чтоб достичь Крыма, сколько сил потратили в пути, а оказалось, что здесь все решится за один-единственный день, а выполнится за одну-единственную ночь. Как там в Киеве говорят: замах на гривну, удар на копейку…»
Но Пард все же понимал, что именно путь к Крыму сделал его таким, каким требовалось. Способным стать Техником Большого Киева — тот Пард, который приехал в Центр весной, на это был еще не способен. Да и в команде Пард стал за это время своим.
Путь через Керчь оказался на удивление коротким — минут пятнадцать езды по освещенным улицам, и вереница легковушек вырвалась во мрак крымской ночи. Звезды сверкали уже совершенно по-осеннему — Пард, как житель окраины, знал истинные звезды. Не те, что едва пробиваются сквозь городскую иллюминацию, а те, что сияют в небе крошечными солнцами. Он насмотрелся на звезды и во время сидения на броненосце, и позже — на косе, но еще совсем недавно они были летне-тусклыми.
В приоткрытые окна врывался остро пахнущий травами ветер. Дорога пролегала через голую степь, без единого домика. Не было привычных городских шумов — лишь урчали моторы, шины подминали теплый еще асфальт, да ветер иногда доносил шелест растущих вдоль дороги деревьев.
Они вспарывали ночь, и Пард совершенно не замечал скорости. За окнами царила угольная чернота, и скорость почувствовать мог разве что долгоживущий, из тех, кто свободно видит в темноте.
Пард начал уже задремывать, когда трасса перестала быть прямой: пошли замысловатые многоярусные развязки, слева мелькнули огни близкого города, и Чепурной на переднем сиденье коротко пояснил:
— Симферополь…
Но столицу Крыма оставили в стороне. Проскочив еще несколько развязок, некоторое время неслись по другой трассе, но вскоре и с нее свернули. Десять минут — и все машины затормозили перед подъемными воротами. Внушительный забор огораживал участок крымской степи, у ворот сияли прожектора, кидая в ночь столбы ослепительно белого света. Живые, явно вооруженные и явно люди, караулили ворота. Гоблину, виргу или эльфу прожектора только мешали бы…
Чепурной вышел из машины и спустя минуту вернулся. Ворота уползли вверх, освобождая проезд, и они оказались на аэродроме. Рядом, за зданием с башенками, что-то мерно рокотало, а небо там было совсем белесым от света многих прожекторов.
Трое живых встречали их; Чепурной поздоровался с ними за руку и быстро заговорил. Один из встречавших тотчас поднес к губам рацию:
— «Эшелон», команда «Запуск»! Повторяю, «Запуск»! Как поняли, прием?
— Понял, «Запуск», — прорвался сквозь шипение чей-то голос. Рокот сразу стал громче и объемнее.
— Ну что? — Чепурной обратился к Вольво, Иней и Парду. — Готовы?
Пард развел руками и ничего не сказал.
— Значит, посадку на Выставке вы гарантируете? — продолжал допытываться Чепурной. Почему-то он был очень обеспокоен вопросом посадки в пределах Большого Киева.
— Без сомнений, — заверил Вольво. — Там есть большая площадка, за павильонами резерва, она всегда пустует, сколько я себя помню. — Вирг задумчиво потер щеку. — А с Выставкой я сейчас связаться могу?
— В принципе можно попробовать — некоторые системы дальней связи совместимы с вашими, киевскими…
Из темноты тут же появился Халькдафф.
— Точно совместимы, я же с вами сколько раз связывался со «Стремительного»… — подтвердил он.
К Парду приблизился Гонза, нервно дергая кепочку на макушке и шевеля потрясающими гоблинскими ушами.
— Ну и грохот, шахнуш тодд… Оглохнуть можно.
Пард приобнял Иней и вздохнул.
— Терпи, друг-гоблин… Вот она, оборотная сторона успеха…
— Ты что, жалеешь? — удивился Гонза. — Я — нет.
— Я тоже нет, — успокоил его Пард. — Просто вот думаю: не загорись мы идеей похода в Крым, что бы мы сейчас делали? Таскали бы шалтару с Судером через Москву на Урал? Под видом сахара… Или торчали бы в Николаеве не у дел?
Гонза только неопределенно шевельнул ушами. И впрямь — кто мог дать ответ на этот вопрос? Уже никто.
Вольво ушел в здание с двумя встречавшими людьми, Чепурной снова с кем-то оживленно беседовал по телефону. Команда тесной группкой стояла чуть поодаль; Пард с трудом различал отдельные силуэты. Вон те, невысокие — это, понятно, гномы. А вон и саперы-хольфинги, которые еще ниже…
Вскоре Вольво вернулся.
— Надо же, связались с Выставкой! — сообщил он не без удивления. — Я с Тимом поговорил, поляна за резервом пустует, слава жизни. Сразу все в павильоны и перетаскаем. Думаю, и мастерские откроем прямо там, чего с места на место дергаться?
Подошел Чепурной.
— Порядок, да? — спросил он.
— Полный! — подтвердил Вольво. — Место под посадку по-прежнему чисто.
— Ну и славно. Я тут уточнил, ваша команда полетит в одном вертолете, я решил не дробить. Просто к транспортникам прицепим сопровождение — с десяток боевых и десяток пассажирских, благо есть свободные.
— Боевые? — удивился Пард. — А что, возможны неприятности?
Чепурной развел руками:
— В Чонгаре по-прежнему шастают броненосцы. Кто знает, чего от них ожидать? Пилоты будут держать высоту, но я предпочел перестраховаться и дать в сопровождение боевые вертолеты. Спокойнее, и все такое.
Вольво кивнул и перескочил на другую тему:
— Ваших спецов я поселю прямо на Выставке… Бюс! — Вольво обернулся и позвал гнома. Тот немедленно приблизился. — По прибытии займись расселением крымчан; поднимешь Шпилевого, из гостиницы всех к чертям… Да, и эту… как ее… сантехнику менять придется в первые же дни, так?
— Так, — подтвердил Чепурной. — Там все испортится сразу по посадке…
— Вот пусть ваши спецы на гостинице и потренируются — поставят свою, а потом сами же там и живут.
— Jawohl, Chef, — басом ответил гном. — Со Шпилевым я все решу. Да и с сантехниками я уже переговорил…
— А дома точно выдержат? — недоверчиво спросил из темноты Роелофсен. — Не развалятся, как мы сядем в пределах Киева?
— Выдержат, — успокоил его Чепурной. — Дома — они и в Киеве дома. Основательные вещи. Они лет по пятьдесят простоять в состоянии… если следить, конечно. А вот проводку и сантехнику менять придется сразу же, я как-то проверял…
— Даже так? — удивился Вольво. — Странно, что мы не заметили.
— Киев-то большой… Да, а с охраной Выставки как? — уточнил напоследок Чепурной.
— Этим займутся эльфы. Иланд знает толк в подобных делах. И пожалуй, отдам-ка я ему Зеппелина под начало…
— Правильно! — похвалила Иней. — Еще и вирги к нам поближе будут…
— Вирги и так были бы поближе, — ревниво возразил Вольво.
Иней хмыкнула:
— Ты не путай себя и Зеппелина. Ты — величина, большой живой. А Зеппелина на Выставке каждая собака знает; когда он там появляется, даже воришки из Голосеевки ходят смирные. По струнке прямо ходят. И пока ты из своих заоблачных высей спустишься, Зеппелин по-своему уже все решит и устроит. Да и найдется ли у тебя время отвлекаться на разные мелочи?
Из здания с двумя картонными коробками вышел помощник Чепурного.
— Вот, — сказал он, чуть приподнимая ношу. — Это компьютеры, «Ай-Петри», аналоги ваших «Рух-про».
— Ага, спасибо… — Пард взял одну из коробок, Халькдафф — другую.
Кто-то шустрый возник из темноты, отыскал Чепурного, что-то шепнул и так же быстро растворился в разбавленном мраке крымской аэродромной ночи.
— Ну, — сказал Чепурной решительно, — все готово. Пора!
Их вывели на летное поле. Асфальт почему-то закончился, едва они отошли от дома с башенками, и под ногами зашуршала трава. Десятки громадных, больше грузовика, пузатых машин стояли рядами на поле. Над каждой медленно вращался винт-пропеллер; именно двигатели вертолетов и рождали мерный, издалека слышимый рокот.
Перед одной из машин Чепурной остановился. Справа в обширном пузе летающей диковины открылась маленькая дверца и опустилась аккуратная ажурная лесенка. Внутри машины вспыхнул свет, рванулся из иллюминаторов наружу, бросил желтые блики на траву рядом с толстыми резиновыми колесами и длинными змеями шлангов.
— Сюда, пожалуйста!
Чепурной взял Вольво за рукав и что-то негромко стал ему втолковывать, а Иней вдруг толкнулась губами Парду в ухо. Дыхание ее пощекотало кожу на щеке.
— Пард… Я хочу, чтобы ты знал… Я беременна.
Пард даже остановился; сзади на него налетел Гонза.
— Да-а? — протянул Пард, голос у него моментально стал поразительно глупым.
— Пойдем. — Иней потянула его к вертолету, к лесенке. — Ну пойдем же…