Он помолчал и с надеждой взглянул на Геральта.
– Так чего? Поможешь?
В его взгляде хватало и тоски, и отчаяния. Если живые дозревают до обращения к ведьмаку, понятно – на душах у них никак не ликование. Геральт вторично порадовался, что вопрос с контрактом его в данный момент не волнует.
– Помогу. Затем и приехал… Осмотреться бы. Ты когда назад?
– Через два дня. На перекладных, правда. Своей таратайки у нас, извини, нету. Дорого.
«Совсем бедная община, видать», – подумал ведьмак, покивал и добавил:
– Приходи сюда же. Поедем вместе.
Топтыга сдержанно обрадовался, горячо поблагодарил, потряс на прощание руку и чуть не бегом ринулся за угол, на Минскую. Геральт, вставший с бревна еще во время рукопожатия, не спеша двинул за ним, только свернул не направо, а налево, к калитке.
Во дворе почти ничего не изменилось, только мяса с водкой убыло. Покачав головой, Геральт вынул мобильник, отошел за летнюю кухню и набрал Рима.
Услышанное следовало и озвучить, и обсудить.
Аща, дабы он за два дня порешал все свои главные дела, пришлось маленько подопнуть, где надо – подсобить, и в итоге нужного результата Геральт добился. К вечеру третьего дня в Краснодаре орк, пусть и без большой охоты, был готов ехать еще куда-то. В работе Геральту он был не помощник, но бросать его не хотелось. Да и сам Ащ оставаться в Краснодаре без приезжих друзей, только с местными, желанием не горел. Вероятно, потому, что возвращаться в центр Большой Москвы по традиции намеревался в компании, а не в одиночку.
То и дело Геральт мыслями возвращался к рассказу Топтыги. Еще в процессе доклада Риму и последующего обсуждения ведьмаки пришли к выводу: дело плохо. Процентов девяносто за то, что тварь-террорист – боевая, а не обычная. Никаких параллелей и зацепок в обширном ведьмачьем опыте не припомнили ни сам Геральт, ни Рим, ни подвернувшийся в онлайне Матвей. На ведьмачьих сайтах вменяемой информации тоже почерпнуть не удалось: для этого нужны были какие-нибудь конкретные результаты бесшумных ударов в голову тех, кому из общины не повезло. Характер повреждений и прочие подробности. Понять, что именно Топтыга называет ударом – действительно ли выстрел из чего-то огнестрельного, осколок от работы противопехотного комплекса, или что? Голову можно и металлическим шариком из спортивной рогатки сильно повредить. Но последствия работы противопехотных комплексов обычно впечатляют куда больше, с этим не поспоришь. Особенно в деле выблевывания собственных кишок.
В какой-то момент Геральт задумался: а может, это и не механическая тварь вовсе? Может, просто местные бандюганы из снайперки развлекаются? Или даже не бандюганы, а просто гопота-шантрапа? Хотя если ночью – снайперка нужна с тепловизором, а это очень дорогое удовольствие. Да и сложное.
Поразмыслив еще немного, Геральт решил не спешить с выводами. Рим, в конце концов, не глупее его и аналогичным вопросом просто обязан был задаться. Раз отмел подобные версии и обсуждал с Геральтом исключительно версию механической боевой твари – значит, Геральт просто не все знает.
Да, он уже пообтерся в Большой Москве, хлебнул ведьмачьего лиха на пару с некоторыми местными – раз с Конрадом, раз с Платоном, и даже в составе большой группы – те же плюс Викентий, Ярослав, Матвей и Рим.
Но чувствовал: в доску своим пока так и не стал. Но и совсем уж чужаком его считать перестали, особенно после облавы на Бирюлевской линии метро. Жутковатое выдалось дельце. Геральт себя показал с наилучшей стороны – не сказать, чтобы специально из кожи вон лез, хотя и старался. Просто так сложилось. Московские ведьмаки вообще охотно действовали вдвоем, втроем – скорее всего, потому, что Москва действительно большая и ведьмаков в ней банально больше. Но, с другой стороны, если взять концентрацию на единицу площади, – получится не плотнее, чем в Киеве.
Очень Геральту не хватало звонков Весемира, до боли, до зубовного скрежета. Но в Киеве в последние годы творилось нечто ужасное, нечто такое, чему Геральт не находил разумного объяснения, да и всех подробностей не знал. Ведьмачий цинизм нашептывал ему тихо и незаметно радоваться – из Киева-то он заблаговременно отбыл, пусть и в силу других, по-своему печальных обстоятельств. Однако теперь его отъезд в Москву стал выглядеть как внезапное везение в стиле «не было бы счастья, да несчастье помогло». Его даже тянуть в Киев перестало при мысли о тамошних событиях. Однако разговоров с учителем все равно не хватало, и с этим Геральт ничего не мог поделать, увы.
Община Топтыги облюбовала северную окраину станицы Староминска́я. С ударением на последний слог, понятное дело. Частичное совпадение названия с улицей в центре Краснодара, безусловно, было случайным, но забавным. Ащ даже пошутил по этому поводу – как он это любил, сложно, многоступенчато, с намеками и недосказанностями. Геральт не сразу и понял. Когда понял – хмыкнул и шутку тут же забыл, поскольку делу это помочь никак не могло. Вокруг станицы простирались поля – где возделанные, где заброшенные. С востока протекала речка Сосыка, как раз напротив станицы запруженная и потому разлившаяся то ли в ставо́к, то ли в водохранилище. Невзирая на значительную затопленную площадь, все эти гидроставки производили впечатление «воробью по колено», но проверять Геральт не стал. По крайней мере, сразу.
Рассуждал он просто: практически все опасные механизмы, действующие из-под воды, обычно норовят утянуть жертву под воду. Либо сразу, либо потом, после убийства. В мелком водоеме это трудновато, а осторожные расспросы Топтыги и тех общинников, кто не побоялся разговаривать с ведьмаком, напрочь исключали связь террориста с водой.
Нет, в водохранилище искать нападавшего или нападавших смысла никакого.
Пожалуй, это было единственное, что предположил и постарался проверить Геральт до прибытия Конрада.
О подмоге Геральта предупредили заранее – едут, мол, из Центра. Так и сказали – едут. Однако приехал единственный ведьмак-москвич, утром следующего дня после Геральта с Ащем. Позвонил буквально за пять минут до прибытия, Геральт еле успел к кинотеатру «Победа» на центральной площади Староминской. Мужичок из местных подвез на трехколесном мотороллере-таратайке, спасибо ему.
Конрад подкатил на грузовичке-зерновозе. Поручкался на прощание с водителем и выпрыгнул из кабины. Грузовичок, урча, двинул куда-то на северо-запад, наверное, в поля.
– Здоров, – коротко поприветствовал Геральта москвич.
Они по-рестлерски поручкались и легонько столкнулись плечами, на байкерский манер.
– Кто-то еще будет? – поинтересовался Геральт.
– Нет. Накопал что?
– Мало. Тебе как, с самого начала рассказывать или ты что-то знаешь?
– Давай с начала, так проще, – предложил Конрад. И Геральт принялся рассказывать:
– Восемь лет назад в общине погиб первый живой. Рыбак, человек, Семеном звали. Тогда на это никто особого внимания не обратил, хотя несколько дней община прожила в режиме осады, решили – напасть на них собрались. Непонятно, кто или что, – но так действительно решили на сходе. Никто не напал. Об этой смерти постепенно начали уже забывать, когда примерно через год в течение двух недель убили троих. Не буду утомлять именами – на мой взгляд, били без системы, просто кто подвернулся в подходящем месте. Все три случая – недалеко друг от друга, на восточной окраине, за рекой. От прошлогодней жертвы это тоже в целом недалеко, но та была по эту сторону реки и раз в пять дальше к северу. Тут уж общинники переполошились не на шутку, опять принялись на ночь запираться, как стемнеет – ходить за ограду перестали. Но опять ничего в итоге не произошло, и спустя месяц первый вышел, потом второй, и снова все в конечном итоге расслабились. Тем более что почти два года после этого было тихо. Но на четвертую осень за месяц выбили четверых – в первую неделю молодую парочку в подсолнухах, да в последнюю двоих пацанов. Детей, в сущности, – десять лет и восемь. На этот раз общинники проявили чудеса героизма и свирепости: вооружились кто чем и прочесали округу, хвала небесам, что засветло. Нашли вот это.
Геральт вынул из кармана продолговатый металлический предмет, похожий на увеличенную автоматную пулю, – такой же желтоватый, гладенько-обтекаемый и ожидаемо увесистый. Даже кольцо краски на носике имелось, словно это не просто пуля, а пуля-трассер.
Конрад взял эту пулю-переросток, повертел в пальцах, понюхал тупую часть. Совсем как Геральт, когда увидел ее впервые.
– А гильза? – спросил Конрад в конце концов.
– Гильзы не находили. Ни когда прочесывали, ни после. Хотя пуль в итоге нашли потом еще несколько. Сразу говорю, по карте места смертей и находок пуль никак не коррелируют. И еще: я специально скатался в Кущевскую и Старощербиновскую и показал пули местным. Ноль, никто таких не находил и никогда не видел.
Конрад кивнул с видом человека, который именно это и ожидал услышать.
– В общем, – снова заговорил Геральт, – в тот год эта пулька стала единственным трофеем, к сожалению, ничего не объясняющим. Тварь – или кто там творит все эти непотребства – снова затаилась больше чем на год. Через лето убила старуху. Дальше – снова двухлетняя пауза и две смерти уже нынешним летом.
Геральт убрал пулю в карман и продолжил:
– Теперь следующее. Я тут подумал-подумал и начал устанавливать на ночь тепловизорные ловушки. В целом по полям и станицам ночью шарится удивительно много машинерии, как оказалось, но ничего опасного или сверхъестественного: грузовички, комбайны, молотилки, табуны мопедов-дырчиков – нигде столько не видел. Легковушки, куда ж без них. Часто с живыми на борту. Староминская – единственное место в округе, где ночью лишний раз на улицу выходить не стремятся. Я, конечно, тут недолго, но у меня полное впечатление, что террор этот – явление исключительно локальное, привязанное к станице или общине. Но как, шахнуш тодд, пойти туда – не знаю куда, и поймать там то – не знаю что? Я в растерянности, честное слово.