Попрыгав из машины, ведьмаки направились ко входу в парадную, который ощерился электронными замками и домофонами. Но охранные «приблуды» против чужаков и туристов не сработали — дверь была нараспашку.
— Хороший знак! — улыбнулся Николай и первым переступил через порог.
— А в Питере что, закрывать двери считается дурным тоном? — вспомнив, как легко они с Зарецким попали в морг, риторически уточнил Макс. Но вопрос был проигнорирован.
На первом этаже парадной воняло — сыростью, канализацией, плесенью. А еще в парадной было темно — замазанные белой краской узкие окна не пропускали дневной свет, а лампочки под высоким потолком оказались вывернуты или побиты.
— Там крыса в углу! — ойкнула Соня. — Смотрит на меня. Глазками хлопает!
— Я готов защитить вас от любого монстра, моя госпожа! — подскочил к девушке Зарецкий. — Одно слово, и я изрублю тварь в капусту…
— Тогда получится голубец, — прокомментировал Макс.
— … а потом вы, моя госпожа, одарите меня благодарственным…
— Хабенский, завали!
Антон угрюмо замолчал…
Квартира Каркушича располагалась на последнем — четвертом — этаже. Поднявшись по замызганной лестнице, ведьмаки замерли у нужной двери.
— Как обычно? — прильнула к ней Романова.
Николай кивнул.
Пиромантка положила руки на дверь и наманикюренным коготком начертила на деревянной обшивке невидимые знаки — руническую вязь Велеса.
От пальцев девушки разбежалась алая паутинка. Обшивка вспыхнула, затрещала, словно большой камин, в который щедро набросали дров.
— Горим! Пожар! — заорал Поздняков и задолбил по двери ногой. — Кирилл! Открывай! У тебя тут это!.. Горит!
Сквозь треск огня Волков едва расслышал раздавшийся из жилища шум, а затем внутри заорали благим матом — видимо, хозяин квартиры посмотрел в глазок и не смог сдержать панического вопля.
В замке со скрежетом провернулся ключ, и дверь распахнулась — на пороге стоял среднего роста заспанный худой мужчина с длинными нечесаными волосами и неподдельным офигеванием на лице от происходящего.
Каркушич.
— Тушите! Тушите! — совсем не по-мужски завизжал он и, вылетев из квартиры, попытался сбить пламя футболкой. — Помогайте!
Но помогать ведьмаки и не думали.
Подскочив со спины, Николай сгреб вампира в охапку, заблокировав ему руки, а оказавшийся спереди Антон подхватил Кирилла под коленки. Не прилагая особых усилий, они легко оторвали матерящегося Каркушича от пола и занесли в квартиру.
Дождавшись, пока вся троица скроется в комнате, Макс огляделся и направился следом. Последней, одним движением кисти затушив рукотворный пожар, в квартиру зашла Соня.
Пока Волков осматривал четырехкомнатные «хоромы» на присутствие других людей, Зарецкий с Поздняковым одарили орущего Каркушича парочкой смачных оплеух и, засунув ему в рот носочный кляп, привязали веревками к спинке стула.
После этого вампир мог только возмущенно мычать и пучить глаза.
— В квартире больше никого, — вернувшись в комнату, сообщил Макс.
Поздняков в предвкушении потер руки:
— Значит, можно начинать. — Перевел взгляд на Антона: — Готов?
Зарецкий кивнул и полез под кофту. Стащив с шеи оберег Велеса, приблизился к пленнику.
— Нечисть! — прислонив амулет ко лбу Каркушича, торжественно провозгласил он, напомнив Максу дрезненского ведьмака Полунина. — Силой Волоса повелеваю тебе принять истинный облик!
И… ничего не произошло.
— Силой Волоса, — нахмурившись в легком недоумении, повторил Антон, — повелеваю тебе принять истинный облик, нечисть!
«Нечисть», еще сильнее вращая глазами и мыча в два раза громче, не послушалась.
— Не понимаю. — Зарецкий повернулся к напарникам. — Что не так?
— Да вроде все так, — пробормотал Николай и тоже снял оберег. — Силой Волоса повелеваю тебе, нечисть, принять истинный облик… Проклятье, не получается!
— Он человек. Неужели до сих пор не дошло? — развалившись в кресле, Соня озвучила то, о чем подумали все.
Все, кроме Антона.
— Но… но как? Как⁈ Мы же видели… Эй! — Зарецкий повернулся к хозяину квартиры. — У тебя есть брат-близнец?
Тот остервенело замотал головой.
— Как ни прискорбно, но мы ошиблись, — пожевал губы Поздняков.
— Все равно не понимаю — где ошиблись? — Зарецкий отошел к окну и уселся на подоконник.
А Волков подступился к хозяину квартиры.
— Думаю, есть лишь один способ выяснить, где он был в момент убийства,– сказал ведьмак и вырвал волос с головы гота. Пояснил: — С помощью моего дара.
На него уставились три пары любопытных глаз. И только ничего не понимающий Каркушич уткнулся взглядом в пол.
А Макс, не отвлекаясь на прикованное к себе внимание, достал из сумки с ведьмачьими принадлежностями карту Питера, купленную утром в павильоне метро. Открыв ее на одной из первых страниц, где была напечатана центральная часть города, сел на пол. Разложив карту, вытащил из кармана старые антикварные часы с круглым корпусом. И, щелкнув позолоченной крышечкой, предохраняющей «внутренности» от случайных повреждений, поместил часы в угол «Питера».
— Что это, Волчок?
— Печать времени.
— Печать времени? А зачем на ней два циферблата?
— Вот на этом маленьком, — ткнув в «печать» пальцем, охотно пояснил Макс, — я выставляю часы и минуты, а вот на этом большом, где четыре стрелки — дни, месяцы, годы и века. Время и дату, куда хочу попасть.
— И как это работает? — не унималась Соня.
— Напомни время убийства, и я наглядно продемонстрирую.
…Направив стрелки часов на нужные цифры, Волков положил на «печать» волос Каркушича. Достав из кармана небольшой прозрачный колпачок наподобие тех, что надевают на иглу шприца, извлек из колпачка корсажную булавку с круглым пластиковым навершием.
Склонившись над картой, облизнул острие булавки… и вонзил иглу ровно в то место, где было совершено убийство — Невский, шестьдесят.
Перед глазами Макса привычно помутнело. Стены закружились в пьяном угаре и разъехались в стороны, а пол стал приближаться с неимоверной скоростью — Волков падал лицом вперед. И едва карта, подлетев в воздухе, навершием булавки соприкоснулась с ведьмачьим лбом…
Макс судорожно вдохнул, словно пловец, на последнем издыхании вынырнувший из воды — в момент переноса из настоящего в прошлое, из физического тела в тело астральное, легкие, будто стиснутые под чьим-то каблуком, выдавливали из себя остатки кислорода.
Восстановив дыхание, ведьмак осмотрелся. Он находился в знакомом дворе-колодце, где произошло убийство Митяевой, а в непосредственной близости бессовестно сосались — другое слово к ситуации вряд ли подходило — Катя и Кирилл. Астральному Максу не оставалось ничего иного, кроме как во второй раз подряд наблюдать пикантную сцену.
Но у страстного слюнообмена были и плюсы — по разноцветной ауре целующихся Волков мог определить многое. Например, он «видел» голубоватый, с иглами, ободок вокруг головы Каркушича. Ободок означал лишь одно — никаких нежных чувств к своей пассии Кирилл не испытывал. Единственное, что интересовало гота — физическая близость без всякой привязанности. Что подтверждалось ярким оранжевым свечением, окутавшим пах Кирилла и временами переходящим в белое пульсирующее пятно — сильнейшее желание овладеть девушкой.
По телу же Кати струились ярко-огненные жгуты, которые, достигнув головы, вырывались из макушки ослепительными сияющими лучами — девушка была до безумия влюблена в своего кавалера. Причем влюблена искренне, бескорыстно. Впервые…
— Все, котик, давай, мне бежать пора, завтра в институт. — Митяева с неохотой отстранилась. — Опять придется на занятиях отсыпаться.
Попрощавшись, парочка разошлась. И едва Каркушич отвернулся от подруги, как та исчезла, растворилась. Что и неудивительно — Кирилл не могзнать, чем занимается девушка, когда он ее не видит. И это был один из минусов ведьмачьего дара Макса.
Не оглядываясь, Каркушич пошел прочь. Волков, стараясь не отставать, пристроился за ним.
В арке между двором и улицей стояла шумная разношерстная компания. Человек пять или шесть. Мат, сигаретный дым, звон бутылок — молодежь развлекалась как могла.
Внимание Каркушича привлек темноволосый парень лет двадцати. Точнее, не сам парень, а его черная футболка с повторяющимся принтом: «Ненавижу футболки с надписями».
— Чего вылупился? — перехватив взгляд Кирилла, угрожающе набычился крепыш.
— Тебе жалко? — не растерялся тот.
— Жалко у пчелки.
Каркушич решил промолчать — судя по крепкому телосложению, незнакомец не чурался единоборств, поэтому исход предполагаемой стычки был очевиден.
Поспешно миновав пьяную компанию, Кирилл выскочил на Невский проспект и торопливо пошел в направлении Дворцовой площади.
Причина этой торопливости стала понятна практически сразу, после того, как гот оглянулся и «показал» ведьмаку происходящее за спиной — подвыпившую молодежь, которая вывалилась следом из арки и решила, видимо, размять кулаки.
К счастью для Кирилла, благоразумие взяло верх над алкоголем, и небольшая перепалка в арке ничем не закончилась — постояв, компашка направилась в противоположную сторону…
А Волков продолжил идти за Каркушичем.
Минут через десять Кирилл свернул в круглосуточный «ирландский» паб. Усевшись за стойку, заказал стакан пива и полудюжину шотов. Застывший за его спиной Макс понял — возвращаться сегодня к Кате гот не планирует.
Понаблюдав за несостоявшимся убийцей, Волков вытащил из астрального кармана астральную же булавку, послюнявил… и вогнал острие в ладонь…
— Макс! Тебе плохо? — услышал он взволнованные голоса напарников. — Соня, принеси холодной воды!
Оттолкнувшись руками от пола, Волков разогнулся и сел.
— Вы чего панику-то наводите? — усмехнулся он.
Застывшие на полушаге ведьмаки переглянулись. И заговорили, перебивая друг друга:
— Так ты взял и упал… мы подумали, может, сознание потерял… или чего похуже!.. хотели начать в чувство приводить…