За кухонным столом возле окна сидели двое — дородная баба лет пятидесяти пяти с фиолетовыми волосами, и рослый смуглый паренек в джинсовом костюме. Не обращая внимания на вонь и разруху, жильцы спокойно попивали чаек с крендельками.
— Добрый вечер, — отвлек их от этого занятия Волков. — Меня Максим зовут. Мне ключик дали от комнаты, не подскажете, куда пройти?
— В комнату Юры, шо ли, въезжаешь? — отодвинув кружку, нехотя поднялась баба. — Вон она! — И ткнула пальцем в ближайшую дверь по правую руку от ведьмака.
— Благодарю, — улыбнулся Макс и вновь загремел ключами, стараясь отпереть неподдающиеся «винтажно-совковые врата».
— Ручку потяни и одновременно ключ поворачивай, — устав наблюдать за его бесплодными попытками, посоветовала баба. — Тебя как звать-то, говоришь?
— Максим.
— А я Клавдия Ивановна, твоя соседка супротив. Со мной в комнате отец живет, Иван Кузьмич… но он старый, больной и парализованный. Помрет, наверное, скоро… — на секунду задумалась баба Клава. — А вон тама, на кухне, Степка сидит, студентик арт-колледжа. Хороший мальчик. Его комната рядом с моей.
— Угу, — вполуха слушая Клавдию Ивановну, Макс наконец справился с замком. Приоткрыв дверь, замер на пороге, размышляя, как бы потактичнее избавиться от разговорчивой соседки.
А та продолжала распинаться:
— Слева возле лестницы, ежели от нее на кухню смотреть, проживает Нинка с хахалем со своим, с Петькой. Алкаши пропитые, не дай боже! Но — тихие, общественный порядок не нарушают и собутыльников не водят. Выпьют беленькой — и спать.
Нинку Макс видел. Нинку Макс запомнил.
— А супротив них я без понятия, кто теперича обитает, ту комнату постоянно туристам сдают. Хотя, казалось бы, кто в такую дыру поедет, ежели вокруг уйма недорогих гостиниц, правильно говорю? А вот едут же, паразиты, конца края им не видать! У вас тут, говорят, атмосферно… а-у-тен-тич-но! Слово-то какое бесовское придумали, ироды… Почему нельзя сказать: самобытно?
— Спасибо за короткий экскурс, но мне надо отдохнуть, — понимая, что монолог может затянуться, Волков не стал ничего выдумывать и распахнул дверь своего нового жилища.
Распахнул — и облегченно выдохнул.
В отличие от парадной и помещений общего пользования, комната производила впечатление места, где можно жить и не опасаться, что на тебя рухнет часть потолка. Пусть спартанская обстановка и не блистала разнообразием — стол, стул, шкаф, холодильник да кровать, — но полы были чистыми, а стены с одним-единственным видом обоев, а не с их мозаикой.
— Отдыхай, отдыхай, — разрешила Клавдия Ивановна и бросила в закрывающуюся щель: — А соседняя с тобой комната опосля смерти Пахома пустует и на замок…
Макс захлопнул дверь и как был, в одежде, рухнул на мягкий матрас. Бессонная ночь, утро в поезде и добрая половина дня, проведенная в «прогулках» по Питеру, дали о себе знать — несмотря на ранний час, Волков моментально вырубился.
Глава 10
Проснулся Макс от приглушенных голосов и тихого монотонного стука. Приподнявшись на локтях, не сразу понял, где находится — на улице стемнело, а плотные шторы на единственном окне не пропускали в комнату ни лучика фонарного света.
Достав из кармана телефон, ведьмак посмотрел на часы — полвторого ночи. Решив, что вставать еще слишком рано, скинул уличную одежду и, завернувшись в плед, вновь постарался заснуть. Увы, тщетно — приглушенные голоса бубнили над ухом, а размеренный стук эхом отдавался в затылке.
— Проклятье! — раздраженно прошипел Волков и откинул плед. — И какая сволочь не спит?
Он сел, свесив ноги с кровати и прислушался, силясь понять, где стучат и болтают и на кого идти ругаться.
Прислушался — и не поверил своим ушам. Звуки доносились из соседней комнаты, где, по словам Клавдии Ивановны, после чьей-то смерти — Макс не запомнил, чьей именно, — никто не жил.
— Любопытно… — заинтригованно хмыкнул он и в одних трусах вышел в коридор. Стараясь не задеть расставленный на полу хлам, по стеночке пробрался к соседней двери и прильнул к ней ухом… Звуки определенно шли изнутри!
— Эй! — не желая разбудить остальных соседей, шепотом «прокричал» ведьмак. — Хватит шуметь! Ночь на дворе!
Голоса — встревоженный мужской и звонкий детский — стихли. Чтобы продолжить с новой силой.
— Он что, нас слышит⁈
— Он однозначно нас слышит!
— Но он не может нас слышать!
— Ты что, нас слышишь⁈
По наступившей тишине Волков понял — последний вопрос предназначался ему.
— Слышу, слышу, — проворчал он. — Весь дом вас слышит! Давайте потише. — И с чувством выполненного долга сделал попытку уйти.
— Стой!
— Погоди!
— Открой дверь!
— Ключ в углу! Под плинтусом!
Пусть Макс и повидал всякого, но сейчас, стоя в неосвещенном коридоре чужой квартиры — ночью, полуголым, в одиночестве, — и перешептываясь с загадочными соседями, он непроизвольно поежился. Было жутковато.
Но и любопытно! Поэтому Волков нагнулся, на ощупь отыскал ключ и щелкнул проржавевшим замком. Дверь беззвучно отворилась, и в коридор потянуло затхлостью. Поморщившись, ведьмак настороженно переступил через высокий порог.
— Эй, соседи! — напрягая зрение, негромко позвал он. — Вы где?
Ответом ему стала тишина, даже размеренный стук — и тот оборвался.
Закрыв дверь, Макс нащупал выключать. Под высоким потолком ярко вспыхнула «лампочка Ильича».
Комната была пуста.
Пройдя в середину, Волков осмотрелся. По увиденному сделал вывод — в комнате живут пенсионеры: древняя советская стенка, заполненная книгами и чайным сервизом, промятый красный диван, ковры…
— Неужели новенький ведьмак? — Со стороны дивана раздался встревоженный мужской голос.
Макс резко повернулся, но диван по-прежнему пустовал.
— Похоже на то! — За плечом ведьмака прозвучал звонкий девчачий голосок.
Волков оглянулся — никого.
— Что за глупые шуточки? — нахмурился он и снова огляделся. — Антон? Николай? Соня? Роберт? Это вы меня разыгрываете? Здесь где-то камера и колонки?
— Он думает — мы над ним шутим! — захихикала «девочка».
Встревоженный невидимка, не разделив ее веселья, посоветовал:
— Загляни под диван, ведьмак!
По-прежнему полагая, что стал жертвой «обряда посвящения новеньких», Макс послушно упал на колени и всмотрелся в узкий зазор между полом и диваном. Всмотрелся… и отшатнулся — из-под дивана на него уставились два немигающих уголька.
Он едва успел вскочить, как из зазора повалил зловонный сизый дым, сплетающийся в прозрачную, окованную толстыми цепями, фигуру.
— Обожаю новеньких ведьмаков! Теперь есть с кем поговорить! — Пока Макс тянулся за спину к астральной катане, призрачная фигура плюхнулась на промятые подушки и доброжелательно потрясла цепями: — Я Жуткий-ужас-из-под-Кровати, а это, — руки твари указали Волкову за спину, — моя подруга, Демоническая Кукла.
— А как зовут тебя? — спросила «девочка».
Макс вновь обернулся на голос и наконец понял, откуда тот доносился — на обеденном столе, одетая в серое платьице, сидела обыкновенная пластмассовая кукла, каких тысячами производили в Союзе. Но было в ней нечто пугающее — криповые немигающие глаза с огромными темно-красными зрачками и искривленный в подобии улыбки рот.
Облегченно выдохнув, Волков отпустил рукоять катаны.
— Тьфу ты, напугали! Детский ночной кошмар и запечатанный в игрушку барабашка! А я-то подумал… — пройдя к столу, он опустился на скрипнувшую табуретку. — Я Максим, ведьмак… ну вы и так поняли, что ведьмак. Раз болтаю с вами.
— Конечно, поняли, — подтвердила Демоническая Кукла и чуть повернула голову, — мы сразу почувствовали твою силу, едва ты вошел в комнату.
— И что вы тут делаете, нечистые?
— Живем. Просто живем.
— Хм, логично… В «Базу нечисти», надеюсь, занесены?
— Разумеется! Разумеется! — взволнованно закивал Жуткий-ужас-из-под-Кровати. — Раз в десять лет нас в обязательном порядке посещают ваши… э-э, коллеги. Для проверки. А мы всегда на месте!
— Всегда на месте… — повторил Волков и встрепенулся: — А как вы здесь появились-то?
— Летом семнадцатого года, при разгоне демонстрации против Временного правительства, — с нескрываемым энтузиазмом от беседы с живым, заговорил Жуткий-ужас-из-под-Кровати, — в этой квартире были расстреляны полтора десятка демонстрантов. И долгие годы тут отрицательная энергия копилась. Копилась, копилась, копилась… и в результате докопилась до того, что сформировалась… в меня! Дала разум, тело и смысл жизни — пугать по ночам детей.
— Типичная история, — не удивился рассказу Волков, — в местах массовых убийств частенько всякая дрянь заводится. Без обид. — И повернулся к Демонической Кукле:– А ты как появилась? Аналогично — из-за демонстрантов?
— И да и нет. Дом наш после тех событий стал порченым, нехорошим. Постоянно несчастья случаются: то гантелька с антресолей упадет и хозяина насмерть пришибет, то во время любовных утех в душе любовнички поскользнутся и шеи свернут, то сами по себе пробки включатся, когда электрик в розетке копается… Каких только бед в квартире не происходило! А где горе, там и барабашка.
— Но почему кукла?
— Ужас рассказывал, что в этой комнате жили мама с дочкой. Девочка умерла от тяжелой болезни, и та смерть стала крайней каплей перед моим появлением. А почему кукла? Это была любимая игрушка девочки. Наверное, из-за этого.
— Клавдия Ивановна упомянула, что сейчас здесь никто не живет. Не будет обидно, если новые жильцы тебя выкинут? Зачем им старая кукла?
— Мне? Обидно? Да ни разу! — не согласилась Кукла. — Если я покину место, к которому привязана — эту комнату, — то перерожусь во что-то другое. Здесь же!
— Неужто ты не знал об этом, ведьмак? — удивился Жуткий-ужас-из-под-Кровати.
Подумав, что на досуге стоит полистать справочник нежити и освежить знания, дабы в подобных ситуациях не выглядеть неучем, Макс встал.