— Я не вру! Не вру! Мы на самом деле…
— Антон! Заткни их! Кляпами!
Пока Зарецкий поспешно выполнял то ли просьбу, то ли приказ, Волков огляделся. Заметив на тумбочке маленькие маникюрные ножницы, схватил их… и без размаха воткнул острие в плечо ближайшего шишиги.
Тот приглушенно взвизгнул.
— Да не ори ты, я неглубоко, — проворчал Макс. Спешно разложив на полу путеводитель, достал печать времени. Капнул кровью на циферблат.
Последующие манипуляции были выполнены им на автомате: вынуть булавку, облизнуть, всадить иглу в карту…
— Твою ж мать!
Он забил руками, пытаясь не пойти ко дну — ведьмачий дар «выбросил» Волкова в прохладную воду посреди Галерной гавани.
К счастью, тонуть астральное тело и не собиралось — панически побарахтавшись, Макс расслабился и позволил воде вытолкнуть себя на поверхность. Дрейфуя, будто маленький крейсер, сосредоточился на происходящем неподалеку.
На берегу объявился Тихонов и совершил уже знакомые действия: обменявшись фразами с лежащей на песке «девушкой», пролез через кусты и, зигзагообразной походкой навернув кружок, подступился к обнаженному телу. Протянул руку…
Шишига легко повалила Марата на песок, впилась в него когтями и вскарабкалась сверху. Вторая нечисть, предвидя скорую победу, выползла на берег, схватила Тихонова за ноги и поволокла в воду. Где и завязалась вялая борьба — мужчина пытался сопротивляться, но делал это до того инертно, что шансов отбиться от нападавших у него не было.
Вскоре легкие франта наполнились водой, и он, скончавшись в мучительном удушье, обмяк… Чтобы сразу же начать меняться, как минуту назад это сделала «девушка»!
Тело Марата стало увеличиваться в размерах, распухать. Костюм, не выдержав такого издевательства, треснул по швам, оголив грудь с зеленоватой чешуей. Между пальцами на руках и ногах Тихонова появились перепонки, а на спине — от копчика и до затылка — вырос твердый гребень.
На дне гавани вспыхнула жестокая, но мимолетная бойня: резкие маневры, молниеносные выпады, удары когтей… Вода окрасилась в багровый, и все стихло…
Макс, словно поплавок, еще немного «поболтался» в воде и, видя, что больше не происходит ничего интересного, вынул из кармана булавку…
— Вот это поворот! — приняв вертикальное положение, непроизвольно выдохнул он. — Оказывается, все не так просто!
Его обступили Антон и Николай.
— Ну? — не выдержал паузы Поздняков. — Не томи!
— Наш франт — вовсе не франт. Точнее, франт, но не человек. — Волков от избытка эмоций запутался в мыслях. — Омутник он, вот кто!
— Омутник? — нахмурился Зарецкий. — Ты уверен?
— На сто процентов!
— А почему тогда на берегу он был в человеческом обличье? — продолжил допытываться Антон.
— Потому что это омутник-перевертыш, — пояснила возникшая в дверях Романова. — Который в момент повторной смерти превращается в того, кем был до нее. Я права?
Макс кивнул.
— Но как мы не заметили? — не успокаивался молодой ведьмак. — Что это омутник?
— Фигово работаем, товарищи! — усмехнулся Поздняков. — Потому и не заметили.
— А как мы должны были заметить, Ник? — Соня легко отбила нападки. — Человек и человек. Из мяса, костей, и без всяких признаков нечисти. Хаб, правда, действительно накосячил — при общении с сознанием Марата ничего не заподозрил. Мог бы и повнимательнее сработать.
Зарецкий опустил плечи:
— Виноват.
— Кстати, насчет косяков! — Макс поднял указательный палец. — В том, что мы прошляпили омутника, есть и моя вина. Точнее, моего дара. Когда я был в прошлом Тихонова и шишиги затащили того под воду… он умер. В первый раз. Поэтому воспоминания оборвались, и я не увидел, что происходило дальше.
— Двое касипор — как на подбор! — захихикала Соня.
Из угла со связанными шишигами послышалось мычание.
— Антон, вытащи кляпы, — скомандовал Поздняков, и Зарецкий поспешил выполнить приказ…
— Мы с самого начала пытались сказать, что никогда не убивали человеков! — Едва шишиги получили возможность говорить, заверещал один из них. — Только другую нечисть! И то это отчасти была самооборона! Но вы же не слушаете! Вы же и так все знаете! Вы…
— Давайте, выкладывайте, — перебил Николай. — Что, где, как, когда и прочие вопросы, на которые я требую честные ответы. И помните! Вот он, — указал Поздняков на Макса, — способен посмотреть всю вашу жизнь и проверить достоверность сказанного. Поэтому говорите начистоту.
Следующие четверть часа прошли под знаками боли, страданий и скорби. Шишиги, перебивая друг друга, рассказывали, как два года назад всей семьей переехали из провинциального уральского городка в Ленинградскую область. Как в самом Питере на одной из «сходок нечестивых» познакомились с омутником по прозвищу Зеленые Зубы — Маратом Тихоновым, который тогда показался шишигам вполне добродушным и доброжелательным «человеком». Как омутник, втершись в доверие, выведал грязные тайны семейства и поставил ультиматум: деньги в обмен на молчание. Шишиги согласились.
Какое-то время так и жили, но вскоре омутнику захотелось большего — чтобы новые знакомые по первому зову «поставляли» ему своих самок, причем исключительно в образах юных грудастых дев. И если с требованием платить шишиги, скрипя зубами, мирились, то новое желание шантажиста водное семейство терпеть не стало.
Трое шишиг, за пару недель до убийства перебравшиеся из Ленинградской области в Петербург на ПМЖ, выведали, где и в какое время бывает омутник и подстерегли его возле Галерной гавани. Где и расправились.
— Так эта история и закончилась, — завершил рассказ один из убийц.
Наступила тишина.
— Вы знаете, — почесывая подбородок, задумался Антон, — у меня впервые такой случай, чтобы одна нечисть убивала другую. И если с наказанием за убийство человека все ясно — казнь, то… Я вообще не в курсе, а что теперь делать-то? Отпустим их?
— Еще безумные идеи будут? — фыркнул Поздняков. — Отпустим, ага, как же. Убийство, Антоша, есть убийство. Да, согласен, казнить шишиг мы не можем — жертва не человек. Но труп-то никуда не делся. Значит, нечисть должна понести наказание.
— Перефразируя: сесть в тюрьму, что ли? — удивился Зарецкий.
— И почему я начинаю сомневаться по поводу твоего ведьмачьего соответствия? — тихо пробормотал Николай и добавил громче: — Именно! В тюрьму! Но, ясен пень, не в «человеческую» тюрьму. В питомник.
— Ага, я так и подумал…
— И не забывай — помимо трупа за шишигами водится и еще один… грешок, — продолжил говорить старший группы. — Вон тот яйцеголовый чуть было не пристрелил Макса, что куда серьезнее разборок между нечистью. Тут и до казни недалеко.
— Мне показалось, вы грабители! — испуганно округлив глаза, заоправдывался стрелок.
— Ну да, ну да! А то ты не слышал, как я орал, что работают ведьмаки!
Стрелок понурился — возразить было нечего. А Поздняков вновь заговорил:
— Если б не этот инцидент, то я бы еще подумал, что делать дальше… А так, Антон, выбора у нас не осталось — придется выдать шишиг чистильщикам. Которые и займутся их последующей транспортировкой в Гатчинский питомник. Где дальнейшую судьбу наших… кхм, уловимых мстителей решит справедливый ведьмачий суд.
Зарецкий кивнул:
— Необязательно было разжевывать, я и так понял…
— Молодчинка, — усмехнулся Николай и обвел всех взглядом: — Думаю, работать на сегодня мы закончили. Все свободны.
— А ты, Ник?
— А я, Сонечка, пока останусь здесь… и вызвоню товарищей чистильщиков.
Попрощавшись со старшим группы, троица ведьмаков — Антон, Макс и Софья — направилась к выходу.
— Блин, а как мне идти-то? — возле двери встрепенулся Волков. — Прям так, раздетым?
— А мне нравится, — хихикнула Романова и провела пальчиками по груди Макса. — Голый и безволосый Волчок… Нет, не безволосый… Бесшерстный, во! Волчок-лысик! Забавно.
— Возьми одежду у шишиг, — хмуро подсказал Зарецкий и, не дожидаясь напарников, скрылся за дверью.
Макс решил последовать совету. Переодевшись в черную водолазку — Поздняков упорно именовал ее бадлоном, — он в сопровождении Романовой вышел на улицу. Огляделся — Антона и след простыл.
— Хаб обиделся, что я тебе знаки внимания оказываю, — лукаво улыбнулась Соня. — Не понимает, озабошка, что я специально так делаю, чтобы он отстал. А то выдал мне недавно. Я, говорит, охотник, а ты — моя добыча. Пф, наивный.
— Специально делаешь? Хм, ладно… Спасибо за разъяснения. А то я подумал ненароком…
— Что я на тебя запала? — хмыкнула пиромантка. — Не-е, Волчок, ты слишком старый.
— Эй! — возмутился Макс. — Мне всего тридцать один!
— Ну! Десять лет разницы, — подтвердила Романова и сменила тему: — Кстати, не хочешь рассказать, как ты догадался, что шишиги — те самые спасатели и криминалист, работавшие днем с нашим трупом?
Волков покачал головой:
— Пусть это останется моим маленьким секретом.
— Волчок! Я настаиваю!
— Ладно, уговорила, — сдался он. — Когда я был в прошлом омутника, то заметил на пальце «девушки» запоминающийся перстень — из черненого серебра с красным камнем. Защитный оберег Нурии. Но самое интересное — подобный перстень я чуть раньше видел на «молодом» спасателе, когда подходил вырывать волос с головы Марата… Так пазл и сложился. Правда, с криминалистом промашка вышла, каюсь, этого я не предвидел. Думал, что шишиг — двое. А их — во, целый выводок оказался! Разве что без родителей…
Слушая Волкова, Романова монотонно кивала.
— М-да, глупо попались, — подытожила она рассказ и, отступив на пару шагов, изучающе осмотрела Макса с ног до головы. — Долго понять не могла: что с тобой не так?
— А со мной что-то не так?
— И наконец поняла, — продолжила Соня, — для Питера ты одет слишком… слишком пресно!
— И?
— Поэтому в выходные будем делать из тебя модника! — подмигнула девушка. — Мне кажется, к твоей густой мордорастительности пойдет брутальная «байкерская» кожанка… И солнцезащитные очки!