— Да ну, Сонь, перебор. Мне не восемнадцать лет…
— Так, Волчок, не спорь, даме виднее! — не дала ему договорить Романова. — Станешь хоть на нормального человека похож!
Волков улыбнулся в бороду:
— То есть твоя повседневная серая юбка для Петербурга модная, а моя одежда — нет?
— Ты не понимаешь, Волчок! — округлила глаза Соня. — Серый — цвет дождя и питерского неба. Он по определению не может быть немодным!
— Ммм, вон оно что, — промычал Макс и наигранно расстроился: — Будешь делать из меня модника, говоришь? А как же грандиозная прогулка по Питеру, которую ты обещала на выходных? Неужели отменяется?
— Так выходных-то сколько, дурачишка? — засияла Романова и потянула Волкова к выезду со двора. — Два!
— Точно, два…
За непринужденной беседой они вышли на оживленную улицу, разрезанную пополам трамвайными путями, и остановились на тротуаре.
— Большой проспект В. О., — прочитал Волков на ближайшей адресной табличке.
— Именно он. Красивый, согласись?
Макс покрутил головой в поисках очередной архитектурной достопримечательности. Пожал плечами:
— Типичная питерская улица.
— Да ну тебя! — обиделась Соня. Уткнувшись в телефон, сообщила: — Такси нам вызову, а то с Васьки до дома слишком далеко топать. Или прогуляться хочешь?
C Васьки… Сам Волков предпочитал официальное и более красивое название — Васильевский остров. Но спорить с рыжей не стал.
— Давай на такси.
— Вызвала. Через минуту будет. — Она убрала телефон в сумочку. — Знаешь, Волчок, давно хотела спросить… Ну как — давно. С момента первой встречи. Но не знаю, захочешь ли ты об этом говорить…
— Спрашивай, я весь во внимании. И, надеюсь, твой вопрос не доведет меня до белого колена? — намеренно допустив ошибки, усмехнулся Макс.
Романова вздохнула и закатила глаза:
— Снимай штаны, помажу твое внимательное колено кремом для загара… Долго шутейки-то придумывал, юморист? — Она иронично склонила голову набок. Заговорила более серьезно: — Смотри, твое последнее дело в Дрезне, костомаха. Сколько ей было лет, что она рассыпалась в прах? У вас на руках?
Волков пожал плечами:
— Чуть больше трехсот. А что?
Теперь плечами пожала Соня:
— Да ничего, просто любопытствую… Но ты знал, что так будет? Что костомаха не выживет при обращении в истинный облик?
Макс непроизвольно почесал нос и замотал головой:
— Нет, не знал.
— Ой, Волчок, не трынди! Я изучала психологию — ты врешь, будто школьник на экзамене!
— Ладно, ладно, знал, — потупился он.
— Так-то лучше… А какое преступление совершила та костомаха, что вы с напарником решили ее убить?
— Не убить, а обратить в истинный…
— Волчок! Ты чего придуриваешься-то? Давай повторю: в чем костомаха была виновата?
— Сонь, ты же читала мое дело. Знаешь — ни в чем.
— А зачем вы тогда ее убили? Развлечения ради?
На этот раз Волков замешкался.
— У нас в Дрезне… все было по-иному. Не как в Питере, — выдавил он. — Начальник, Платон Ярославович, требовал, чтобы ни одной твари в городе не завелось. А кто завелся — того мы должны уничтожить.
— Получается, у вас не было никакой базы нечисти? — уточнила Романова. — Тотальное истребление — и точка?
— Получается, так… — Волков с интересом посмотрел на пиромантку: — А теперь колись — зачем тебе эта информация?
Соня не ответила. Вместо этого показала на плетущуюся на аварийке желтую машину:
— Наше такси. — И, лишь усевшись на заднее сиденье, прошептала, наклонившись к уху Макса: — Просто хочу получше тебя узнать, ведьмак Волчок.
Глава 18
Вечерний Невский увяз в пробках.
Непрерывно бормоча проклятия в адрес офисного планктона на кредитных китайских «ведрах», усатый таксист — спустя полчаса петляний по узким улочкам — довез Макса до дома.
Подняв настроение водилы чаевыми — и мысленно удивившись своей щедрости, — Волков вылез из машины. Достав ключи с «таблеткой» от домофона, приложил брелок к считывающему устройству.
«ERROR» — на маленьком экранчике над панелью с цифрами выскочил предупреждающий текст.
— Дрянь, а не ключ! Опять через пень-колоду работает, — вспомнив вчерашние мытарства, когда замок открылся раза так с десятого, в сердцах бросил Макс. — В выходные надо будет не забыть и обязательно смотаться… — Он на мгновение задумался. — Туда, где новые ключи делают.
Предприняв еще с дюжину попыток отпереть дверь, ведьмак плюнул на это занятие. Сверившись с надписью на брелоке, набрал на кнопочной панели домофона заветные цифры — номер коммуналки.
Зазвучали прерывистые гудки, а затем раздался щелчок — в квартире подняли трубку.
— О, Максимка! Явился — не запылился, — донесся из динамика саркастический женский голос, обладательницу которого на слух Волков опознать не смог. Вроде бы Клавдия Ивановна. — Заходи, касатик.
Пребывая в легком недоумении — как таинственная соседка догадалась, что звонит именно он? — Макс дернул на себя дверь парадной… И замер на полушаге, обнаружив возле кнопочной панели «гляделку» — глазок видеокамеры.
Однако причина оцепенения была не в глазке. Простая, но гениальная мысль, пронесшаяся в голове ведьмака — вот что стало виной «паралича».
Ухватив мысль за скользкий хвост, чтобы не упустить, Волков достал телефон и набрал номер Шварца.
Аналитик ответил мгновенно.
— Роберт, ты еще в штаб-квартире? — без прелюдий начал Волков.
— Да, домой потихоньку собираюсь.
— Слушай, у меня возникла слегка бредовая идея по поводу «дела Хамелеона»: что, если мы попытаемся «пробить» записи с видеодомофонов и поискать на них вампира? Точнее, ты попытаешься? Это реально?
На том конце условного «провода» повисла короткая пауза.
— Соглашусь, идея бредовая, — наконец произнес Шварц, — но попробовать стоит, благо записи с камер видеодомофонов хранятся в единой серверной… Которую, — издал он смешок, — я однажды уже ломал, когда подозревал жену в… Неважно!
Конкретизировать Макс не стал. Спросил:
— Сколько времени тебе понадобится, чтобы… провернуть этот план?
— Сколько времени? — задумался Роберт. — Смотри, перво-наперво требуется написать и запустить распознающий софт. Тот проанализирует доступные записи и посмотрит, встречается ли на видео знакомая нам футболка…
— Роберт! Роберт! Подожди! — нетерпеливо перебил Волков. — Скажи прямо, безо всяких технических наворотов: как долго придется ждать?
— Полагаю, первые результаты будут завтра с утра. Плюс-минус… Но это если я не пойду домой и останусь работать в ночь. А я, судя по всему, не пойду и останусь…
— Бли-ин, — устыдился Макс — заставлять Шварца перерабатывать ему не хотелось. — Извини, что напрягаю…
— Да ладно, ничего страшного, работа у меня такая. Сам виноват! — усмехнулся тот. — Хотел бы нормированный график, пошел бы просиживать задницу… в офис. В такой, знаешь, стереотипный, с четким графиком — пять на два с десяти до шести, а дальше хоть трава не расти.
— Спасибо, Роберт! С меня причитается.
— Разумеется! Не откажусь от пары билетов в Мариинку, — рассмеялся аналитик. — Ладно, шучу — ненавижу балеты и прочие оперы. За такие-то деньги! Поэтому с тебя пара билетов… да плевать, куда! Но, желательно, на стендап.
— Понял. Принял. Бегу заказывать.
— Ага, давай…
Закончив разговор, Волков взлетел по лестнице на второй этаж и зашел в коммуналку.
Пройдя по пустому коридору, вставил ключ в замочную скважину и провернул его. Точнее, попробовал провернуть — четверть оборота, и ключ воткнулся в упор. Что означало только одно — замок уже открыт!
Тщетно пытаясь вспомнить, а запирал ли он дверь, когда уходил с утра на работу, Макс шагнул внутрь… И застыл, не в силах поверить открывшейся взгляду картине — комната была перевернута вверх дном: одежда из шкафа раскидана по полу, стол и стул валяются в углу кверху ножками, кровать отодвинута от стены, а постельное белье комом лежит возле окна. И как апогей — распотрошенная спортивная сумка.
— Вашу мать! Меня ограбили!
Волков бросился к сумке, мысленно составляя план дальнейших действий — вызвать полицию, опросить соседей… получить новый паспорт!
Но переживал ведьмак зря — документы лежали где и утром, на дне сумки. А больше ничего ценного в комнате Макса и не было… Так что тогда искали грабители?
За спиной едва ощутимо колыхнулся ветерок, и ведьмак резко обернулся — грозно уткнув руки в бока, на пороге комнаты стояла Клавдия Ивановна. Позади маячили остальные жильцы: студентик арт-колледжа Степка, взъерошенная Нинка, и опухшее пропитое тело — муж Нинки.
— Никто тебя не грабил, — сообщила баба Клава. — Это мы сделали.
— Та-а-ак, ясно. — Волков скрестил руки на груди. — И как это понимать?
— Дайте я ему расскажу, как это понимать! — донесся из коридора визгливый девичий голосок и, локтями растолкав собравшихся, в комнату ураганом ворвалась раскрасневшаяся блондиночка с длинными кудрявыми волосами. — Куда бабки дел, говори⁈ — злобно сжимая кулачки, блондиночка гневно топнула маленькой ножкой и искусно заматерилась, вгоняя в краску оторопевшую Клавдию Ивановну.
Макс скользнул по крикливой гостье изучающим взглядом: было «юной деве» годков восемнадцать от роду; миниатюрненькая, миленькая, с курносым носиком и большими голубыми глазами. И если бы не изрыгающий проклятия рот…
— Барышня! — прикрикнул Волков. — Заткни варежку! — И когда блондиночка, словно рыбка, от неожиданности молча захлопала наращенными ресницами, примирительно добавил: — Вы о чем, не пойму?
— Риточка, солнышко, дай я буду говорить, — оправившись от шока, Клавдия Ивановна приобняла матерщинницу за плечи и легко задвинула себе за спину. Повернувшись к Максу, представила незнакомку: — Знакомься, это Маргарита. Она вместе со своим кавалером — Валентином — снимает комнату в начале коридора. Снимает в туристических целях.
— Напротив нас с Петькой, — выглянув из-за плеча бабы Клавы, влезла в разговор Нинка.