Мир вновь приобрел краски.
Глава 6
— Так, Хабенский!– Едва ведьмаки вернулись из «лавочных» воспоминаний, Романова резко убрала руку Зарецкого со своей «почти талии» и, придвинувшись вплотную, со злостью ткнула того пальцем в грудь. — Еще раз, сволочь ты токсикозная, попробуешь меня облапать, я тебе твои же яички в штанах поджарю и сожрать заставлю, понял⁈
Но ни горящие от возмущения щеки пиромантки, ни пляшущее в ее глазах неистовое пламя, ни даже угрозы огненной расправы над детородным органом не произвели на Зарецкого никакого впечатления.
— Да ладно тебе, Сонь, я ж для дела! — без малейшего раскаяния в голосе усмехнулся он и, взяв ладонь девушки, прижал к своей груди. — Для абсорбции!
— А за жопу ты меня тоже для абсорбции щупал⁈ — Соня вырвала руку и воинственно замахнулась, готовая влепить нахалу звонкую пощечину.
Но инстинкт самосохранения у Антона оказался в полном порядке — чувствуя, что сейчас прилетит по морде, он успел отклониться, и ладонь Романовой просвистела мимо.
— А с чего ты решила, что это был я? — отступая, Зарецкий примирительно поднял перед собой руки. — Может, это Макс решил нагло и бесцеремонно воспользоваться ситуацией! Типа я новенький, на меня никто и не подумает!
Волков иронично покачал головой — лапать девушек средь бела дня ему не позволяло воспитание. И возможные проблемы с законом!
— Да лучше бы Волчок облапал! — одарив нахала презрительным взглядом, Соня слегка поддразнила Зарецкого. — А не ты, озабошка чертов.
Вероятно, подобное выяснение отношений было не впервой и могло затянуться надолго. Поэтому в дело вмешался Поздняков.
— А ну прекращайте, — треснул он ладонью по лавке. — Устроили балаган…
— Ник, но этот гаденыш меня облапал и…
— Раз облапал, так подай Ивану Петровичу рапорт о харассменте, пусть разбирается, — перебил Николай, а затем — сохраняя невозмутимость в голосе — одарил Антона испепеляющим взглядом: — А ты — держи руки и остальные части тела подальше от Софьи. Мне подобные отношения в группе не нужны! Будешь продолжать так себя вести — мигом вылетишь, и никто не посмотрит на твои способности некромедиума, понял?
— Да понял я, — потупился Зарецкий. — Сонь, виноват… Перегнул.
— Рад, что ваш маленький конфликт исчерпан и можно возвращаться к работе, — не проявил никаких эмоций Поздняков. — У кого какие мысли по поводу увиденного? Софья?
Девушка, которой простых извинений было явно недостаточно, раздраженно повела плечами:
— А какие здесь могут быть мысли, Ник? Мы все видели. Убийца — вампир. Энергетический. Не смог обуздать голод и полакомился девчонкой. Осушил, как стакан — до энергетического дна.
— Согласен, — поддержал ее выводы Николай и перевел взгляд на Зарецкого. Наигранно удивился: — Антон? Ты до сих пор с нами?
— А где я должен быть? — не понял тот.
— В морге. «Общаться» с убитой девушкой. Имя, фамилия, данные кавалера. Ничего нового.
Зарецкий вздохнул:
— Вообще-то у меня в планах было сходить пожрать, а не на трупы любоваться.
— Антон! Мне кажется или ты сегодня борзеешь?
— Ну а чего? — видя, что глаза старшего группы наливаются кровью, заканючил Зарецкий. — Синица и так скоро всю инфу сольет, смысл по моргам дергаться? Давайте просто подождем?
— А давайте просто, — передразнил Поздняков, — каждый будет заниматься своим делом и не перечить старшим?
— Но…
— Тем более разве ты не знаешь, какой Серега необязательный? Может с легкостью отвлечься, забыть, выключить «трубу» или свалить на все выходные на рыбалку… Так что давай, Антоша, руки в ноги и вперед. А пожрать сходишь попозже. Тебе это «попозже» даже полезно будет. Организм потом спасибо скажет.
Понимая, что спорить — дохлый номер, Зарецкий вздохнул:
— Тело куда увезли?
Поздняков назвал адрес. Лицо Антона скривилось:
— Блин, туда час пешком переться… Неужели в Мариинку не могли?
— Видимо, не могли.
Уткнувшись в телефон и всем своим видом демонстрируя обиду, Зарецкий пошел прочь.
— А кто такой Серега Синица? — глядя Антону вслед, спросил Макс.
— Наш осведомитель. Из полиции.
— У вас есть люди в полиции? — поперхнулся Волков.
Во взгляде Позднякова засквозило недоумение:
— А иначе как бы мы про труп узнали?
Макс пожал плечами.
— Получается, — продолжил развивать мысль Николай, — у вас в Дрезне не было своих людей в полиции? И как вы работали?
— Как, как… По старинке!
— По старинке… А жизнь, Максим, не стоит на месте. И нужно идти с ней в ногу! В том числе — заводя полезные и взаимовыгодные знакомства.
Волков с этими утверждениями если и был согласен, то не полностью — слишком уж хорошо впечатался в память третий закон из Свода правил ведьмаков.
— Никто из живущих ныне не должен ведать о существовании нашем, — не преминул Макс процитировать закон, — ибо не готов человек узнать о нечисти треклятой и борцах с оной.
Николай от первых слов вздрогнул, но к концу фразы хладнокровие к старшему группы вернулось.
— То есть ты, Максим, считаешь, что написанный семьсот лет назад Свод правил и сегодня не потерял в актуальности, и ему нужно следовать… беспрекословно?
— Нет, но…
— Или следовать исключительно в тех случаях, которые тебе кажутся выгодными? Помяни седьмой закон: «Не причини вреда твари любой или нечисти, что угрозы человеку не представляют». Помяни, и вспомни свое последнее дело — костомаху. Подумай — такой ли ты безгрешный? Или в старые времена от тебя вмиг отвернулись бы все наши братья и сестры?
Такого поворота событий Волков не ожидал. Прикусив губу, промолчал — крыть было нечем.
— И тут ты почувствовал, что попал в мою ловушку, верно? — усмехнулся Поздняков. — А возвращаясь к Синице… Капитану Синицыну… Так помимо него — и полусотни частных меценатов, — о нас никто толком и не знает. Ни полиция, ни власти города — все по древним канонам. Поэтому третий закон — как и остальные законы — мы чтим, пусть и с оговорками, продиктованными жизненной необходимостью.
— Понял, — кивнул Макс.
— Рад, что мы нашли общий язык… — Николай сделал знакомый жест, призывая следовать за ним, и направился к выходу со двора. — Кстати, Максим, есть мысли об увиденном? Или, может, в голове родился план, как с помощью твоего ведьмачьего дара найти ублюдка?
Волков развел руками:
— Увы, пока мой дар бесполезен. А вообще я больше привык полагаться на интуицию и наблюдательность, чем на дар.
— И что тебе говорят интуиция и наблюдательность?
— Пока ничего!
Молчавшая до этого Соня, привлекая внимание, дотронулась до локтя Макса:
— Волчок, а ты разве не можешь переместиться в прошлое и спасти девушку? Или выведать у нее всю необходимую информацию? Или проследить, куда направился убийца?
— Нет, Сонь, это так не работает, — улыбнулся ее наивности Волков.
— А как работает?
— Расскажу в следующий раз, хорошо? — запнулся Макс, увидев неподалеку Антона, открывающего заднюю дверь такси. Ткнул пальцем в его сторону: — А можно поехать с ним в морг? Он ведь сможет показать мне сознание убитой? Или Антон на такое не способен?
— Можно. Сможет. Способен.
Подумав, что на сей раз Поздняков превзошел даже самого себя времен ПМС, Волков кивнул и бросился за Зарецким.
— Антон! Подожди! — успел он перехватить закрывающуюся дверь такси. — Двигайся! Дай сяду!
— Зачем?
— Вместе поедем. Хочу посмотреть на тебя за работой.
— Серьезно? — вытаращился Антон. — Променял обед с Соней на лицезрение трупов?
— Обед подождет.
Последние слова Макса сопровождались громким урчанием — желудок был явно против поездки…
Порядка двадцати минут поколесив по узким питерским улочкам, такси остановилось у ворот морга — двухэтажного кирпичного здания, раскрашенного современным «художником» в безвкусный, но веселенький желто-красный цвет с явным преобладанием первого.
— Жили скучно, зато после смерти повеселились, — глядя на пестрые стены, пробормотал Волков и добавил громче: — А нас пустят? Внутрь?
Зарецкий не сдержал смешок:
— Будем прорываться с боем, оставляя за собой горы свежих трупов. Астральную катану дома не забыл?
— В морге работает свой человек, да? — не обратив внимания на неудачную подколку, понял Макс. — Очередной. Как будто Синицы мало…
— Не знаю, при чем здесь Синица, но да. Работает свой человек. Идем!
Миновав противно скрипнувшую калитку, они по заасфальтированной дорожке прошли к массивной железной двери. Настолько массивной, словно за ней были не комнатушки с усопшими, а как минимум шахта с ядерными ракетами.
Впрочем, попытка обезопаситься от посторонних провалилась — дверь была не заперта.
— А зачем запирать, верно? — Зарецкий будто прочитал мысли напарника. — Мертвые никуда не сбегут. А живые сюда торопиться не будут. — И потянул на себя ручку.
В приемной морга было тихо, лишь люминесцентные лампы, перемигиваясь, издавали едва слышное гудение. Пахло спиртом.
— Мертвая тишина, — таинственно прошелестел Антон и привычно направился к одной из дверей.
Волков, стараясь не топать, поспешил следом.
— А мы разве не должны сообщить вашему человеку, что хотим осмотреть труп? — поинтересовался он.
Зарецкий обернулся. Кинул через плечо:
— Должны, не должны… Не будь ты таким правильным! Раздражаешь. — И, толкнув выкрашенную белой краской облупившуюся деревянную дверь, переступил через порог.
Макс, из коридора почувствовав тошнотворные ароматы хлороформа, дезинфекции и разлагающейся плоти, проследовал за ним.
Первое, что бросилось ему в глаза — длинный, встроенный в стену шкаф с закрытыми выдвижными ячейками — холодильная камера.
Параллельно шкафу стояла дюжина пустых тележек, а посередине комнаты — под мощной напольной лампой на длинной ножке — расположился обрамленный кафелем секционный стол для вскрытия. На столе — тело под простыней.