И наконец исчез за дверями.
После его ухода в клубе некоторое время было тихо. Потом прерванный звонком Магнуса скандал начал было разгораться снова, но кто-то включил большой экран, на который должна была идти трансляция с полигона, и все снова замолчали, пожирая взглядами дуэльную площадку, на которой должен был разыграться бой.
Винсент заглянул в тотализатор — шли последние минуты, когда можно было отменить или изменить ставку. Как только прозвучит сигнал к атаке — все изменения станут невозможны.
Он ожидал увидеть отток ставок с Юлия и прирост у Пьера, но почему-то картина практически не менялась. Элита на Юлия не ставила, кроме Снежаны, а та свой миллион не трогала. Но её можно было понять, для неё этот миллион — так, карманные расходы.
Отец ничего не жалел для единственной дочери. И ради того, чтобы показать, что жениха она поддерживает, Снежана могла позволить себе потерять эти деньги.
Но почему никто из плебса не отменял своих ставок? Если наёмники всё же выполнили свою работу, то сейчас последний подручный самого неумелого техника должен был знать, что Юлий не победит. И сами наёмники ставок не снимали — или они изначально на Пьера поставили?
Повинуясь смутному побуждению, Винсент взглянул на оставшихся ему верными Яго и Гоззо.
— Я снимаю ставку, — шепнул он им.
Те сделали большие глаза, в которых отчётливо читалось сомнение во вменяемости босса. Принц и сам в ней сомневался. Заказать соперника наёмникам — это нормально, а вот использовать труп для фейковой победы и ставок — уже за гранью достоинства? Получалось, что так, хотя и попахивало изрядным лицемерием.
Да, такой способ избежать гибели в бою тоже был далёк от честного, но его хотя бы отчасти можно было оправдать стремлением выжить. Но вот всё то, что последовало за этим…
— Это будут бесчестные деньги.
Он быстро отменил свою ставку. В два скачка упавшие ставки на Пьеро показали ему, что поредевшая свита прислушалась к его мнению. Потом кто-то третий отказался от участия в тотализаторе. Спустя несколько секунд ставки закрылись.
Теперь оставалось ждать.
На полигоне для дуэлей замерли в противоположных стартовых точках два мобильных доспеха. Модули раскрылись, освобождая их, и отъехали назад, за пределы боевой зоны.
В полной тишине в кокпитах «Монарха» и «Палача» прозвучал бесстрастный голос арбитра:
— Пьер «Эклер» Сатин Жан де Грейли. Юлий «Ведьмак» Марс. Сегодня один из вас умрёт, чтобы жил другой. Пусть победит сильнейший. Снять все ограничения!
— Произвожу анализ ситуации, — раздался в кокпите «Палача» пустой электронный голос. — Пилот без сознания. Перехожу в автономный боевой режим. Цель — Пьер Сатин Жан де Грейли, модель «Монарх». Приступаю к ликвидации.
Глава 21
Мобильные доспехи прошли очень долгий путь — от технологий обратной связи и первых экзоскелетов до боевой машины, доминирующей на поле боя. На первый, второй и даже десятый взгляд ОБЧР (огромные боевые человекообразные роботы) могли показаться всего лишь очень дорогостоящей игрушкой.
Высокие — значит, отличная мишень для ракет и артиллерии. Что этому можно было противопоставить? Броню?
Танк лучше, сказали бы военные ретрограды, помешанные на боевой технике двадцатого века. Собственно, высшие военные чиновники того времени так и считали. А танк на дистанционном управлении показался им ещё более прекрасным решением.
Стая танков-дронов — просто мечта для любителей военных стратегий: выделил мышкой отряд и отправил в атаку, и пусть электронный болванчик воюет с человеческим стадом без всякого вреда для собственных вооружённых сил.
Но с той стороны сидели точно такие же любители поиграть в военную стратегию. И к танкам-дронам постепенно добавились авиация, флот, силы орбитального базирования…
И когда вся эта военная мощь оказалась не под управлением человека — произошла Катастрофа, которая не переросла в апокалипсис только из-за «забывших повзрослеть любителей поиграть в куклы», как их долгие годы издевательски склоняла на все лады пресса всех государств Земли.
Конечно, потом, когда они оказались единственным шансом человечества на выживание, эта издевательская риторика резко сменилась на дифирамбы, достойные древнеримского императора…
Нео-рыцари, надевшие мобильные доспехи, против электронного дьявола, опутавшего всю Землю своими сетями. Юные спасители человечества, ставшего заложником высоких технологий, призванных обеспечить комфортную жизнь, победители искусственного интеллекта, проигравшего живому, пытливому разуму.
Они сделали всё, чтобы люди смогли выжить, и заплатили за это высокую цену…
Но ещё выше оказалась цена для научно-технического прогресса.
После их победы старые технологии дистанционной войны оказались под полным и строжайшим запретом. Было заблокировано дальнейшее развитие машинного разума. Под раздачу попало всё, что было сложнее примитивных виртуальных помощников.
Нейросети и искусственный интеллект были строжайше запрещены без права на отмену этого решения: Катастрофа не должна была повториться. Никогда.
А мобильные доспехи остались, как символ и оружие победы, с каждым новым поколением становясь всё более грозной силой.
Так складывалась красивая сказка о победе добра над злом. А как всё было на самом деле? Уже никто никогда не узнает, потому что от проигравшего не осталось ничего, что позволило бы узнать о событиях этой войны с другой точки зрения.
Историю всегда пишут победители.
Мобильный доспех «Монарх» был воплощением самых смелых мечтаний той давней эпохи — рыцарь титанических размеров, с золотой диадемой на голове — символом его абсолютной и неоспоримой власти на поле сражения. Вооружение составляли силовая алебарда, плазменная пушка на плече и щит, который невозможно было пробить оружием на тренировочной мощности. Все прекрасно помнили, какими сокрушительными были его атаки, когда принц Гарсия выходил на полигон, чтобы подтвердить своё безоговорочное превосходство над любым, кто осмеливался бросить ему вызов.
Но только не сегодня…
— Этот идиот… — невольно вырвалось у Винсента то, что подумали все присутствующие зрители. Подумали — но промолчали, чтобы не выглядеть невежливыми. Что бы они ни думали о самом принце Гарсия, но «Монарх» был и оставался грозной силой, визитной карточкой его клана. — Он хотя бы тренировался?
— Ты мне скажи, — мрачно ответил Яго, наблюдая за боевой машиной, которая с грацией беременного бегемота направлялась к месту схватки, выдавая полное несоответствие навыков пилота требованиям мобильного доспеха такой сложности.
Принц не в первый раз подумал, что зря влез во всё это. Пьер создавал массу проблем в последнее время, не говоря уже о выходке перед дуэлью. Следовало отказаться поддерживать его уже после первой оплошности. Тогда не пришлось бы проходить через все эти унижения…
И его красавец «Монарх» сейчас не ковылял бы, словно пьяный. Лучше бы он сказал Пьеру, что не даст ему свой мех…
Да, это сочли бы мелкой грязной местью за оскорбление, недостойной королевского великодушия. Но какое ему дело до того, что подумают те, кто ниже происхождением? Даже мышка имеет право судить о кошке, но когда кошку интересовало мнение мышки?
Да победа Пьера даже над трупом будет выглядеть чудом при таком управлении!
«Палач» являл собой полную противоположность «Монарху», уступая ему и ростом, и массивностью — лёгкий, изящный, красивый. Он выглядел рядом с величественным противником, словно фехтовальщик, который вышел против закованного в доспехи рыцаря… Или королевская борзая, рискнувшая выйти против волкодава, пришло в голову Винсу неожиданное сравнение.
Умели всё-таки Романовы делать мехи. Увы, этот род сгинул в пучине корпоративной войны вместе с технологиями создания своего кланового мобильного доспеха. Хотя многие пытались, Реалы в том числе, воссоздать эту совершенную машину, но увы… Некоторые потери бывают действительно невосполнимы, и даже кропотливый анализ материалов не способен раскрыть все секреты их создания.
Конечно, Романовы не были единственными производителями мехов. Практически в каждом знатном семействе был хотя бы один пилот — и ему требовался собственный клановый мех, который издалека говорил бы о принадлежности своего владельца к тому или иному аристократическому роду. Изощрялись кто как мог, но подавляющее большинство моделей оказались не слишком удачными, и история не сохранила даже их названий.
В итоге гонку поколения выиграл «Шевалье», примерный аналог «Палача», созданный для аристократов. Но его торжество было совсем недолгим: технический прогресс ушёл дальше, новые технологии потребовали новых конструктивных решений…
На смену «Палачу» и «Шевалье» пришёл «Ратник»…
«Монарх» разошёлся и теперь шагал грузно, но уверенно. Его постоянному пилоту, знавшему, как он движется, было очевидно, что Пьер подключил систему коррекции движения. Она превращала управление мехом в простую игру с управлением боевой марионеткой. Этот режим подходил для совсем неопытных пилотов или тех, кто не хотел тратить лишнюю энергию на марше, но совершенно не годился в боевых условиях.
— Не забудь переключиться на расширенный режим, — раздался в наушнике голос Сантьяго — единственного, кто имел право подсказывать или давать советы своему дуэлянту.
Винсент отстранённо подумал, что Юлий в советах Комарова уже не нуждается.
— Ой, да буду я ещё напрягаться, — ворчливо отозвался Пьер. — Вы же сами всё слышали. Если бы там ещё кто-то трепыхаться мог, куда ни шло. А так… Разве примитивный бот может тягаться в бою с настоящим пилотом?
Этот идиот был излишне самоуверен, но в чём-то он прав, подумал Винсент. Даже у самого идиотского плана должна быть своя логика, пусть даже исходящая из таких предпосылок и мотивов, которые никогда не придут в голову нормальному человеку.
Если только… не мог ли Пьер с самого начала вести именно к такому исходу?