Нэй помрачнел.
Я знала! Я всегда знала, что мой план был отличным! И в «Играх Галлирии» показывали правду.
Сталкер, ободренный моим вниманием, разошелся:
– Так что у древних была мудрость, и мы можем многое почерпнуть из истории.
Нэй прищурился:
– Эту технологию никто не использует. Наша современная связь строится на принципах квантовой телепортации. Нельзя отследить сообщение, а радиосигнал можно перехватить куском проволоки.
Губы его презрительно скривились.
Мел покачал головой и погладил корпус своего передатчика, встал на его защиту:
– Это если искать этот сигнал. У вас же на кораблях нет приемников.
– Нет, конечно. Каменный век.
– На самом деле, каменным веком называют совсем другой период, если говорить о Земле, – педантично поправил он Коперника. – Естественно, эта технология несовершенна. Радиоволны распространяются со скоростью света. Во многих случаях этого недостаточно, но в планетарном масштабе вполне. И пираты активно пользуются этой связью.
Возвращались мы с Коперником в свое убежище в молчании.
Мое молчание было многозначительным и торжествующим, а его – нет. Я решила, что проявлю милосердие к его мужской гордости, но мне стоило титанических усилий не начать бегать вокруг капитана кругами с победным: «Я же говорила»!
– Ты так радуешься, потому что услышала слово «передатчик»? – Коперник все-таки не выдержал.
– Угу, – откликнулась я и одарила его улыбкой.
– Ты же понимаешь, – начал он, но осекся.
Губы его плотно сжались.
Я посмотрела на него с уважением, – он оценил свои шансы на победу. И я замолчала. Зачем лишний раз пинать Коперника, когда я и так знаю, что была права.
Мне не терпелось рассказать ему о странной силе земли, которая убила друзней. Все-таки это нельзя сбрасывать со счетов. Уже в который раз я сталкиваюсь с магической аномалией.
– А я в детстве ловил друзней, – неожиданно сказал Нэй и усмехнулся. – Надо же, почти ничего не помню о Цитре, а как ловил в саду этих тварей и сажал в контейнер – помню. Еще помню, как отец бесился, когда я приходил весь в слизи. Мне это особенно нравилось.
Он посмотрел на меня и рассмеялся, очень искренне и весело.
Я насупилась:
– Мне кажется, я до конца жизни не отмоюсь. Так и буду ходить и вонять.
– Я тебе помогу.
На этот раз Коперник сам натаскал воды, бросил в ведра греющие пластины, и мы принялись ждать. Тут я почувствовала, как устала. Ко всему нужна привычка, и спина моя просто разламывалась.
Я потянулась.
– А мама? – спросила я Нэя. – Она тоже ругалась?
– Ее я совсем не помню, – ответил он. – Это странно, какие-то обрывки образов. Чаще всего я почему-то вспоминаю руки, которые протягивают мне чашку, и все, больше ничего.
– Странно.
Я начала мысленно перебирать варианты: кто-то поработал с памятью Коперника, или естественные защитные механизмы скрыли воспоминания, а значит, произошло какое-то травмирующие событие. Интересно.
– А что ты еще помнишь о жизни здесь?
– Да особенно ничего.
Вода согрелась, и мы переместились в душевую. Я с удовольствием скинула с себя грязные тряпки. Я была не против помощи. Когда Нэй вылил на меня восхитительно теплую воду, я едва не замурлыкала от удовольствия. А потом, когда он принялся наносить очищающую пену массирующими движениями, мне захотелось его расцеловать.
– А все-таки сохранились еще какие-то воспоминания? Может, праздники. Не знаю, любимые игрушки. А что ты делал потом с этими друзнями, которых сажал в банку?
– М-м-м… отлет с Цитры… немного. Мы тогда не вернулись с прогулки, а приехали в космопорт. Корабль был такой огромный, отец командовал. Я стоял рядом. Он иногда повторял, что мы все скоро улетим. И мне так страшно было, но при этом очень радостно.
Коперник продолжал массировать мне спину.
– Тебе всегда космос и корабли нравились?
– Да, – прозвучало очень искренне.
– И все-таки что-то не так с этой планетой. Колдовство странное, и проклятия.
Нэй развернул меня и притянул к себе.
– И ведьмы… – он улыбнулся.
– Да, местные ведьмы очень странные, мне бы хотелось…
– Я, кажется, знаю, чего бы тебе хотелось, – с улыбкой сказал он.
Как же мне нравится, когда у него в глазах вспыхивают эти огоньки, а голос становится хрипловатым и глубоким. До мурашек.
Нэй продолжал меня поглаживать, это сильно отвлекало от мыслей о судьбах планеты, о колдовстве и о чем мы вообще говорим. Зачем мы говорим.
– Не хочешь говорить о прошлом? – Я на секунду прервала поцелуй. – Это твоя стратегия?
– Скорее, тактический ход.
Он снова поцеловал.
А ведь Нэй серьезно опасается, что я начну задавать всякие вопросы на тему бегства с Цитры. Ну или не бегства, а «большой эвакуации». Понятно, что у каждой стороны была своя правда. Даже у ведьм с их проклятием, наверняка, все начиналось с хорошей идеи. Почему-то так всегда происходит – самые замечательные идеи оборачиваются самыми ужасными последствиями.
Я не очень удачно повернулась и задела ногой ведро, ручка жалобно звякнула.
– Ой! Так я останусь в пене.
– Здесь тесно, – подтвердил Коперник. – Сейчас.
Движения его стали четкими. Я не успела оглянуться, как от пены не осталось и следа, распаренная кожа приобрела нежный розовый оттенок. А меня завернули в простыню, которая использовалась у нас вместо полотенца.
– В постель, Марта, – сказал он хорошо поставленным командным голосом.
– Знаешь что, Нэй, – я склонила голову набок и внимательно посмотрела на него. – Вот когда приказ интересный, его даже не хочется обсуждать.
Глава 24
Еще одно утро в убежище сталкеров. Выспаться снова не получилось, а Сильва, как мне показалось, с изощренным злорадством громко колотила в дверь.
– Марта, я нашла тебе работу. Марта!
Я тяжело вздохнула. Это не та новость, что могла меня порадовать. Так и норовят нагрузить чем-нибудь. Поэтому я решила – инициативу нужно брать в свои руки.
– Нэй, – сказала я серьезно. – Я придумала себе занятие.
Он удивленно на меня посмотрел.
– Думаю, что местные справятся… с чем там они обычно справляются и без меня. Вчера пыталась тебе рассказать…
В глазах Коперника не появилось и тени понимания. Похоже, он еще спал.
– Да и сам посуди, нам нужно убегать с планеты, противостоять ведьмам и прочим опасностям, а я уставшая, и спина болит. Нет. Никуда не годится.
– Мхм… – невнятно пробормотал Коперник.
Я истолковала этот звук как «слушаю тебя внимательно, Марта».
– Марта! Я не могу ждать вечно, – надрывалась Сильва.
Можешь. Все ты можешь.
– Этот Мел, мне показалось, он увлечен историей. Я хочу узнать, не сохранилось ли каких-то свидетельств о проклятии, о магии. Надеюсь, хроники велись на всеобщем. Наверняка были новости, мнения, свидетельства очевидцев. Может, ведьмы вели какие-то записи. Хочу покопаться. Это может помочь.
– Марта! На кухне еда сама себя не приготовит, а посуда себя не помоет.
Так и есть. Ничего захватывающего и интересного. Вот настырная женщина.
– И знаешь, меня не надо подпускать к приготовлению пищи. Так будет лучше для всех. Безопаснее, – бодро соврала я.
Лучше притворяться и симулировать полную кулинарную беспомощность, а то стоит дать слабину, и ты стоишь у котла с утра до ночи. Тем более что сталкеров довольно много.
Коперник задумался. На мой взгляд, совершенно напрасно. «Да, отличная идея», – вот единственно правильный ответ.
– А что ты хочешь найти? – спросил он.
– Марта! Немедленно, а иначе…
Так, похоже дальше последуют угрозы.
– Сильва, я сначала должна поговорить с Мелом.
За дверью раздалось недовольное сопение. А потом такой звук, как будто женщина пару раз пнула стену.
– Нэй, это действительно может быть важно. Нельзя игнорировать колдовство и его природу. Еще никого ни до чего хорошего это не доводило. Проклятия убивают вполне реально. И друзни вчера умерли не просто так.
Коперник поднялся, он что-то решал.
– В любом случае, – пробормотал он, – лучше, чтобы ты была поблизости. Мало ли.
Когда мы вышли, я очень порадовалась, что Коперник рядом. У Сильвы было такое выражение лица, словно она готова вцепиться мне в волосы и уволочь на кухню. И только присутствие капитана удерживало ее от этого поступка. На всякий случай я старалась к ней близко не подходить.
По поджатым губам и косым взглядам я поняла, что мое неповиновение расценено очень и очень болезненно. Неприязнь этой женщины возросла в разы.
В напряженном молчании мы добрались до Мела, где я изложила свою идею о сохранившихся записях.
– Вместо настоящей работы, – интонации Сильвы так и сочились ядом. – Даже смешно об этом говорить. Что за чушь? Это не принесет никакой пользы. Что было, то прошло. Мел, и что инопланетница может понять в наших делах? Всего второй день, а уже отлынивает от работы.
Сильва распалялась все больше и больше. Ее негодование било через край, лицо раскраснелось.
А вот Мел задумался.
– Предположим, кое-какие архивы действительно могли сохраниться, – очень медленно сказал он. – Но правда, Марта, я пока тоже не понимаю, что может дать нам эта информация. Собственно, я и так могу рассказать за ужином, – слово «ужин» он произнес с особенным выражением, за этим словом скрывалась кропотливая и, несомненно, полезная работа.
Взгляд его так и говорил: «отправляйся на кухню, женщина, пока мы с капитаном будем строить планы по захвату космических кораблей». Хотя, возможно, это мне только показалось.
Я очень выразительно посмотрела на Сильву.
– Мне бы хотелось обсудить этот вопрос в более узком кругу, – сказала я.
А вот это был откровенный вызов.
Сильва в долгу не осталась:
– Мел, охота тебе терять время на эти бредни. Она просто не хочет работать. Привыкла жить на всем готовеньком. И потом, это я занимаюсь распределением работы между женщинами, так что мне виднее…