сти тридцать восьмой странице – и вечером Ника читала книгу именно в этом месте.
Так что же, она за ночь одолела всего два листа?!
Я медленно опустилась на стул. Что бы это значило? Может быть, книга так ей понравилась, что она пошла читать ее второй раз? Так ведь бывает. Есть и у меня любимая книжка про вампира, которую я тоже много раз перечитывала, иногда и дважды подряд.
Я взяла книгу в руки, пролистала и положила на место. Нет, это был явно не тот случай. После двести сорок второй страницы все листы оказались спрессованными от долгого хранения, их не перелистывали уже очень давно.
– Тань, ну ты там скоро? – донесся голос бабушки.
Я взяла керосинку и поспешила на кухню, решив расспросить Нику с пристрастием, когда она встанет.
Однако время шло, а она не выходила из спальни. Около двух часов дня забеспокоилась и бабушка:
– Она там не заболела? Не нравится мне все это.
– Вроде нет, – ответила я, но бабушка, вытерев руки о фартук, отправилась в нашу комнату.
Ника все еще спала. Не проснулась она и когда бабушка положила руку ей на лоб, проверяя температуру.
– Нету… Но как она выглядит! Ой, чует мое сердце нехорошее…
Сокрушенно качая головой, бабушка вышла, а я еще какое-то время постояла, подождала и решила все-таки разбудить подругу.
– Ника, – осторожно толкнула я ее под бок. – Ни-ика! Вставай!
Она зашевелилась, не спеша просыпаться, а мне вдруг припомнилась странная вещь.
Сегодня ночью во сне я слышала, как кто-то точно так же тихо и протяжно звал – Ника, Ни-ика… Или, может, это было не во сне, а сквозь сон? И вечно в этом доме всякая дрянь снится!
Ника с трудом села на кровати.
– Что такое? – зевая, спросила она.
– Да ничего. Если не считать того, что скоро темнеть начнет, а ты все валяешься в постели.
– И что? Мне нельзя отоспаться после стольких ранних подъемов?
– Скажи лучше – после того, как ты легла на рассвете. Бабушка за тебя волнуется!
– Скажи ей, что со мной все в порядке, – пожала плечами Ника.
– Ага, она как глянула на тебя, так сразу в это и поверила! Ты выглядишь будто всю ночь вагоны разгружала!
– А вдруг разгружала? – устало улыбнулась она. – Только ты уснула, как я бегом на станцию, разгрузила тихонечко эшелон с золотом и спать легла.
– Ну, это с тебя станется!
Ника лениво потянулась, попыталась встать, но снова хлопнулась головой на подушку и осталась так лежать.
– Ну ладно, – сказала я. – Хочешь спать, так спи, не буду тебе мешать.
– Нет-нет, – она с трудом, но все же поднялась. – Вставать все-таки надо. Чтоб бабушку твою не расстраивать.
Она действительно встала – и часа два без толку бродила по дому, как сонная муха. Она села с нами за стол, но есть почти ничего не стала, только чаю выпила. Бабушка, глядя на нее, все больше хмурилась и качала головой, а потом вдруг отвела меня в сторонку и спросила:
– Слушай, ты ночью куда выходила?
– Никуда я не выходила.
– Значит, это она, – сделала вывод бабушка и тяжело вздохнула.
– Ника куда-то выходила?!
Оказалось, бабушка утром встала и обнаружила, что входная дверь открыта настежь и на пороге грязь. Потому-то она и сделала мне утром замечание, которое я привычно проигнорировала. И получалось так, что это могла быть только Ника. Причем поход в туалет исключался – санузел находился в доме.
– Пойду спрошу, – сказала я, но бабушка только покачала головой:
– Не стоит. Вряд ли это что-то даст.
Я, однако же, отправилась в нашу комнату и увидела, что Ника сидит у окна и в лучах вечернего солнца играет своим перстнем.
– Слушай, – спросила я без предисловий. – Ты почему так поздно легла?
– Я читала…
– И много прочитала? Две страницы?
– Не знаю, – флегматично ответила она. – Может, и две.
– Кому ты лапшу вешаешь! Куда ты ночью ходила?
– Какая тебе разница? Это мое личное дело.
Умеет же она так! Ответила усталым, сонным голосом – и вместе с тем таким тоном, что возражать я не рискнула. Так мы с ней и сидели молча, а на дворе тем временем темнело. Наконец, Ника поднялась, нетвердой походкой прошлась по комнате, разминаясь.
– Ну что, а мне покажешь свои фотки? – спросила она.
– Ну ладно, смотри.
Она взяла обе фотографии, долго рассматривала, то приближая к глазам, то, наоборот, отводя подальше.
– Талантливо сделано, – одобрила она наконец. – Ловко Тарасик все подметил. Глаз – алмаз! Я уже молчу про эти футболки – как по заказу оформили.
– Да, мне лошадка понравилась, – кивнула я.
– Ты лучше скажи – тебе он нравится? – Ника указала на фотографии.
Я немного помолчала и чуть заметно кивнула.
– Ну, я так и поняла, – одобрительно улыбнулась моя подруга. – Рада за тебя, хороший выбор. А то я уж было испугалась, что ты на Стаса заглядываешься… Ну, ошиблась – и слава богу. И надеюсь, что у тебя все будет хорошо.
Я внимательно ее слушала, мнение Ники с ее интуицией для меня было очень важно. Но мне не понравилось, как она совсем чуть-чуть, но все же сделала нажим на это «у тебя».
– А у тебя что же – все будет плохо? – спросила я в ответ.
Ника, только что ходившая по комнате, резко опустилась на лавку у стены, плечи ее поникли.
– Не знаю, Таня, – не сразу ответила она, а потом вдруг негромко заговорила – быстро, сбивчиво, словно боялась что-то не успеть. – Со мной происходит что-то странное. Я, с одной стороны, счастлива, а с другой – понимаю, что это ничем хорошим не кончится. Предчувствия у меня – дряннее некуда. Мне кажется, что этому надо сопротивляться, но не могу, не могу, сил не хватает совсем. Я не могу совладать со своими чувствами…
– Что-то я ничего не понимаю! – перебила я ее. – Что за «это»? Чему ты тут счастлива и чему надо сопротивляться?
Ника надолго замолчала, а потом резко вскинула голову:
– Ладно, откровенность за откровенность. Я видела Вилора.
– Ты серьезно? Откуда он мог тут взяться?..
– Откуда, как и почему – я не знаю! – раздраженно бросила она. – И знать, если честно, не хочу, так что не приставай с тупыми вопросами. Просто видела, и все.
Вот тут я и поняла, что у Ники точно с головой случились серьезные проблемы. Проще говоря, моя лучшая подруга двинулась рассудком из-за своей несчастной любви.
– А где ты его видела – на кургане? – осторожно спросила я. – Или на той дороге, что туда ведет?
– Ни там ни там, – отрезала она жестко. – Не спрашивай, все равно не скажу.
– Или, может, во сне? – выразила я надежду.
– Нет, – уже мягче ответила Ника. – Знаешь, а ведь он мне никогда не снился. Иной раз я чувствую, когда он обо мне думает, но не снился никогда.
– Ладно, Ник, уже стемнело, пойду керосинку принесу.
– Неси, – она легкомысленно засмеялась и посмотрела мне прямо в глаза таким безумным, пронзительным взглядом, что у меня мурашки прошли по коже.
Я выскочила за дверь, побежала по темному коридору на кухню. Не столько за керосинкой, сколько потому, что мне надо было хорошо подумать. Как поступать, если твоя подруга сошла с ума? Бежать рассказывать бабушке? Звонить в город ее маме? Вызывать психиатров, пусть ее положат в больничку?
Я глубоко вздохнула. Да уж, ничего умнее не придумала! А последняя идея вообще восхитительная – девочка звонит в психбольницу и говорит: «Пришлите психиатра к моей подруге, она сошла с ума!» И что ответят такой девочке? Вот то-то и оно.
А взрослым сказать – того хуже. Потащат тогда Нику к врачам всерьез, и спасибо она мне за это уж точно не скажет. Вылечат ее или не вылечат, это еще вопрос, а вот «добрая» слава разойдется по всей школе.
Ну и как мне быть? Я с ужасом поняла, что осталась один на один с этой проблемой и совета спросить не у кого. Ау, люди добрые, у вас когда-нибудь друзья сходили с ума?
Проще всего, конечно, махнуть на все рукой и сделать вид, что ничего не происходит. Типа не мои проблемы – не мне и решать. А что, многие так бы и поступили на моем месте. Пусть ее мама и разбирается, когда вернемся.
И тут мне снова вспомнился прошлый ноябрь. Тогда первой пропала Наташка Кремнева, и все мы, ее друзья, прореагировали именно так – не наше это дело, пусть правоохранительные органы разбираются. И только Ника бросилась искать. А потом одного за другим похитили нас всех – и она без раздумий полезла за нами в подземные глубины… И выручила ведь!
А теперь, когда нужна помощь ей самой, я буду отворачиваться? Нет и нет! Вот только я понятия не имею, что делать. Но это не оправдание, Ника тогда тоже не знала, как быть. Я где-то слышала фразу: если не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь. Думаю, она тогда руководствовалась примерно таким девизом. Наверное, так поступлю и я.
Ага, это легко сказать, но я же не психиатр! Как я могу ей помочь? Я опустилась на скамейку и надолго задумалась. С чего бы моей подруге – умной и трезво мыслящей – сходить с ума и нести всякий бред? Помешалась на почве любви? Или… Бабушка ведь предупреждала о том, что походы к курганам до добра не доведут. Так, может, это там на Нику сумасшествие какое-то нашло? На дороге она видела кого-то, кого нет… А что, если там какие-то ядовитые испарения?
Голова шла кругом. Надо делать хоть что-нибудь. Сходить самой к тем курганам, что ли? Посмотреть, что там да как?
Схожу завтра, выбора нет!
Глава 15Голос за окном
Я зажгла, наконец, керосинку, но возвращаться к Нике не спешила, просто стояла и смотрела в незашторенное окно.
Голые, низко склоненные ветки яблони колыхались перед окном, навевая смутные воспоминания… И вдруг справа протянулась тонкая, белая рука, унизанная кольцами, и громко постучала в окно.
– А-а!
– Чего ты орешь? Ты вроде за керосинкой пошла?
На пороге кухни стояла Ника.
– Там… рука…
– Открывайте, уснули, что ли? – раздалось снаружи, и я узнала голос Тараса и смех девчонок.
Как выяснилось, напугавшая меня рука принадлежала Гане. Она заметила свет керосинки в окне кухни и решила постучать в него, а не в дверь, чтобы скорее услышали.