Когда они спустились в катакомбы, Варна услышала пение. Не было сомнений, что поет Рослава – ее голос разносился по опустевшим коридорам, отражался от каменных стен и расходился звонким эхом. Песня о природе, о весне; кажется, Рослава уже пела ее тогда, лежа под раскидистым дубом, глядя в синее летнее небо. Варна приложила ладонь к щеке, отчетливо вспомнив, как под ней билось сердце ведьмы.
– Ждите здесь, раз вам так хочется.
– Вот и подождем. – Дарий прислонился спиной к стене.
Когда Свят скрылся за дверью, он скривился. На его лице застыло выражение крайней неприязни и раздражения.
Время тянулось мучительно. Варна сама не знала, зачем пришла сюда, – логичнее было отдохнуть, выспаться, а перед этим плотно поужинать в приюте. Но что-то влекло ее сюда, под землю, к женщине, которая спасла Варну от неминуемой смерти.
Тогда, в детстве, ей казалось, что ближе Рославы у нее никого нет. Варна любила ее сильнее, чем родных батюшку и матушку, чем наставников, заменивших их. Доверяла ведьме все свои тайны, рассказывала о чувствах к Дарию, о том, что происходило на площадке между ней и Святом. Рослава знала о Варне все. Проведя вдали от ведьмы десять лет, Варна решила, что излечилась, что ее привязанность пропала, но сегодня, там, в лесу, Рослава спасла ей жизнь – и что-то в душе оттаяло, будто после долгой зимы наступила весна и чувства к женщине, заменившей мать, расцвели вновь.
Варна прогнала эти мысли. Хватит, довольно! Рослава безжалостно убила Дария и обрекла его на существование немертвого, это из-за нее он вынужден пить людскую кровь и медленно превращаться в чудовище!
Раздался крик, Варна дернулась, но заставила себя остаться на месте. Дарий внимательно посмотрел на нее.
Годы службы в рядах Святого Полка превратили Свята в длань Господа – карающую, беспощадную. Гореслав увез его из церкви, как только основал Мрачный Взвод, и Варна даже скучала по острому языку и язвительным замечаниям Свята, особенно в первые годы, когда Дарий делал все, чтобы погибнуть, и молчал. Кто знал, что однажды они встретятся снова, да еще и при таких обстоятельствах?
Рослава вскрикнула – мурашки побежали по коже Варны, прозрачный пух на руках встал дыбом.
– Что он с ней делает? – Она поежилась.
– Что бы ни было, этого недостаточно, – жестко сказал Дарий.
– Когда ты стал таким жестоким?
– Полагаю, в тот день, когда мое сердце остановилось.
– Разве Господь не против ненависти?
– Он на меня не смотрит. – Дарий усмехнулся. – А зря, кстати, я все еще удивительно хорош собой.
Даже шутки его жалили, как осы. Он никогда не говорил о том, что чувствует на самом деле, отмалчивался, а свою смерть вообще запретил обсуждать, делая вид, что те дни исчезли из его памяти. Но Варна слишком хорошо их помнила – и не забудет до самой смерти.
– Зачем ты пошел в лес в ту ночь? – спросила она.
– Не помню.
Не успела Варна задать еще один вопрос, как дверь распахнулась и в коридор вышел Свят. Он окинул их взглядом и сказал:
– Она зовет тебя.
– И ты позволишь? – удивилась Варна.
– Заходи или убирайся, – жестко сказал он.
– А мне что, тут стоять? Когда меня заставляют ждать, у меня отрастают когти и я превращаюсь в настоящего упыря, – сообщил Дарий.
Варна раздраженно цыкнула на него и вошла в комнату следом за Святом.
Прикованная к стулу серебряными цепями, с кровоподтеком на скуле и разметавшимися по плечам волосами, Рослава все равно смотрела на них свысока. Ошейник поблескивал в тусклом свете свечей. В зеленых глазах клубилось колдовство. Варна знала: стоит хотя бы на миг потерять контроль над собой – и ей захочется освободить Рославу.
Видеть ее в таком положении было мучительно, будто гордое, свободолюбивое, дикое животное заперли в клетке.
– Зачем ты меня звала? – как можно спокойнее спросила Варна.
– Хочу узнать, как ты. Как твои дела? Что ты делала последние десять лет?
Варна недоверчиво взглянула на Свята, тот пожал плечами.
– Время тянешь. Если решила, что я тебя жалеть буду, то ты ошиблась.
– Жалость твоя мне не нужна, – рассмеялась ведьма. – Как поживает наш мальчик? Вижу, ты поднаторела в исполнении ритуала.
– Чего ты хочешь, Рослава? – сквозь сжатые зубы спросила Варна.
– Немного твоего внимания. Мы так долго не виделись, и я…
– Продолжай, Свят.
Ведьма играла с ними, тянула время. Хитрая, изворотливая, смотрела, а в глазах плясало зеленое пламя.
– Держи. – Светозарный протянул ей нож. – А я помолюсь.
Нож Варна взяла без страха и без страха приблизилась к Рославе. Ее дыхание участилось, ведьма не верила, что Варна сможет причинить ей боль. Ошибка Рославы заключалась в том, что она все еще видела перед собой несмышленую девчонку, но ее не стало, как не стало любви и благоговейного трепета.
– Отец наш Небесный… – начал Свят.
– Не посмеешь, – усмехнулась Рослава.
Отвечать Варна не стала – зачем терять время? Серебряное лезвие оставило на нежной шее тонкий порез, кровь ведьмы почернела, коснувшись клинка. Рослава охнула и попыталась отодвинуться, но цепи держали крепко. Теперь она стала дичью, а Варна – охотницей, и прежняя ученица была готова ко всему, что может выкинуть ведьма.
– Имя! – потребовал Свят.
– Гореть тебе в пекле! – Рослава запрокинула голову и расхохоталась.
Варна плашмя прижала лезвие к ее щеке – и ведьма закричала, под металлом появился ожог. В ее глазах мелькнуло что-то незнакомое – отчаяние? Страх?
– Неси воду, – приказала Варна. – Много. И лохань захвати.
Свят ничего не спросил, отложил молитвенник и вышел из темницы. Рослава проводила его взглядом и открыла было рот, чтобы заговорить, но Варна прижала ладонь к ее губам.
– Нет. Никаких больше сказок, никакой больше лжи. Сегодня ты скажешь все, что ему нужно, а потом…
Острые зубы впились в плоть, но руку Варна не отняла, терпела, глаза в глаза глядя на Рославу. Было больно, но не больнее, чем в ту ночь, когда на ритуальном камне она нашла растерзанного Дария. Его кишки блестели в свете луны, а руки ведьмы, по локоть испачканные кровью, она отчетливо помнила даже много лет спустя.
– Кусай, – прорычала Варна.
Рослава разжала зубы, уставилась с яростью, по ее подбородку стекала кровь. Как можно было верить подстилке Зверя? Любить ее, мечтать о будущем в ковене под ее крылом?
Свят вернулся, поставил на пол ведро с водой и лохань. Варна отняла руку, стряхнула кровь и сказала:
– Переливай.
Пока Свят возился со святой водой, она присела и начала снимать с ведьмы обувь. Рослава молчала, дергала ногами, но помешать ей не могла. Отбросив кожаные сапожки в сторону, Варна подтянула лохань к себе и, не удержавшись, подняла взгляд на ведьму – на лице той застыл ужас.
– Имя, Рослава, – тихо потребовала Варна.
Пленница замотала головой.
Когда ступни ведьмы коснулись воды, она закричала птицей. Крик оглушил их, пар над лоханью поднялся такой густой, что на мгновение все пропало из виду. Варна замахала руками, разгоняя белесую пелену, Свят начал читать молитву.
– Я спасла тебя! – закричала Рослава, извиваясь на стуле. – А ты чем мне отплатила?!
Внутри что-то дрожало, как натянутая струна, но Варна смотрела на мучения ведьмы бесстрастно. Все, что было между ними хорошего, строилось на лжи. Доверившись ей, Варна поступила как последняя дура, жаль, что поняла это слишком поздно.
– Из-за мальчишки?! Ты из-за него все это, да?! – Рослава визжала, ее ноги покраснели, покрылись волдырями, плоть корчилась как под огнем. – Он мешал! Мешал! Пустите меня! Не могу терпеть, жжет, как жжет! Обратись к своему сердцу, Варна! Оно…
– Имя! – рявкнула она.
– Нет! – нечеловеческим голосом взвыла Рослава. Ее ноги почернели. – Мы ведь вместе в пекле сгорим! Да только меня там встретят с почестями, а с вас шкуры спустят! Прокляты вы оба, будьте вы прокляты!
– Имя! – Свят подошел ближе.
– Ах, мальчишка со смертью на хвосте! – захохотала Рослава. – А ведь я исправить все могу! Попроси, попроси меня!
Глаза ведьмы закатились, изо рта пошла алая пена. Свят пинком отодвинул лохань и схватил Рославу за подбородок. Та не шелохнулась, обмякла, потеряла сознание от боли.
– Все на сегодня, – сказал он. – Не думал, что ты сумеешь.
– А что ты думал? – жестко спросила Варна. – Что я, поджав хвост, начну скулить и умолять оставить ее в покое? Такого ты обо мне мнения?
– Я… Нет! – Свят растерялся. – Ваше прошлое…
– Не только ты окреп за эти годы. – Она толкнула его плечом и подошла к двери. – Мне плевать, что Полку от нее нужно; главное, чтобы потом ее сожгли.
Она вышла в коридор, хотела промчаться мимо Дария, остаться наедине с собой, но вместо этого подошла к нему, обняла, почувствовала сладкий запах холодной плоти и успокоилась. Когда он был рядом, ощущение целостности возвращалось, дыра внутри затягивалась и жить становилось чуточку легче.
– Мы поступаем правильно.
Его «мы» означало, что он берет ее грехи на себя, делит пополам самые скверные поступки и не осуждает. Они вместе поднялись в церковь, оттуда вышли на улицу и долго стояли, вглядываясь в светлеющее небо. Варна распустила тугую косу и почувствовала вонь горелой плоти, впитавшуюся в волосы.
– Пойдем. – Дарий потянул ее к бане. – Я нагрею тебе воды.
После смерти Дарий перестал любить тепло. В жару его холодная кожа становилась сухой и трескалась. В летние дни ему приходилось закутываться в плащ и прятать лицо под капюшоном. О мытье в бане пришлось забыть.
Вылив на себя ведро воды, Варна вдохнула хвойный запах намазки и села на скамейку. Дарий ждал ее на улице, она нутром чувствовала его беспокойство. Она предлагала ему пойти к реке, чтобы искупаться, но он отмахнулся – наверное, решил, что ей нужна помощь. И оказался прав.
Кинувшись на Рославу в Торжке, Варна действительно была готова убить ее, рассечь голову надвое, но, только увидев ведьму в ошейнике, Варна поняла, насколько сильная ненависть кипит внутри. Ей не требовалась причина, чтобы пытать обманщицу; пусть Свят дальше хранит свои тайны, у нее с Рославой личные счеты.