– Иногда я тебя ненавижу.
– Я ненавижу себя гораздо чаще.
Свят и всадница горячо что-то обсуждали. Варне достаточно было напрячь слух – и она узнала бы, что так сильно вывело из себя непоколебимого Светозарного, но она решила не вмешиваться. Покрытое алыми пятнами лицо Славы Варна узнала издалека. Та отчаянно жестикулировала, а движения Свята походили на удары топора – четкие, короткие, уверенные.
– Подождите там! – выкрикнул он, выставив руку перед собой.
– Да бога ради… – пробормотал Дарий. – О чем там речь?
– Я не стану подслушивать, – отрезала Варна.
– Да что на тебя нашло? Неужели не интересно, что́ ей здесь нужно и как она нас нашла в этой дыре?
– Ты слишком любопытный для покойника, – прошипела она и спрыгнула на землю. – Лучше найди место, где можно оставить лошадей.
Спор Светозарных становился все злее: Слава наступала, Свят агрессивно защищался. По движениям тел было видно, что стычка становилась только острее, их голоса звучали все громче, Варна улавливала обрывки фраз, хотя изо всех сил старалась не вслушиваться в долетающие до нее слова.
– …думал!
– …всегда ошибаешься!
– Мои… прямо здесь… к твоему статусу…
– …не твое дело.
– …требую объяснений!
Слава напирала, оборона Свята рушилась, его голос становился тише. Вскоре они приблизились друг к другу и зашептались. Вот теперь Варне стало по-настоящему интересно, о чем говорят Светозарные, но она твердо решила не подслушивать.
– Сама от любопытства сгоришь, – сказал Дарий.
– Переживу.
Чтобы отвлечься, Варна пошла вперед – пусть спорят, а она пока осмотрится. Лезть в отношения между Светозарными – себе дороже, тем более неизвестно, что́ именно их связывало. То, как Свят пытался донести что-то до Славы, задело самолюбие – с Варной он никогда не был таким словоохотливым. Они с Дарием достойны только коротких приказов, тогда как бритая наголо девушка заслужила целую тираду. Столько слов единовременно Свят не произнес, наверное, ни разу за все годы, проведенные в церкви.
Дед Никон утверждал, что впереди ничего нет, но ошибся – деревня стояла, где и прежде. Удивительно было то, что ни одна изба не покосилась, бычьи пузыри в окнах до сих пор целые, лес обступал покинутое селение, но что-то сдерживало его, не позволяло пересечь невидимую границу. Варна подошла к деревьям и обнаружила, что трава растет вдоль невидимой глазу линии.
– Колдовство.
– Ты не можешь не подкрадываться? – проворчала она.
– А ты разве не чувствуешь меня? – Дарий виновато улыбнулся. – Прости.
– Что думаешь? – Варна указала на лес.
– Я уже сказал: это колдовство. Кто-то оградил это место от влияния времени. Избы будто только час назад жильцы покинули.
Чудилось что-то жуткое в темных провалах окон, в идеально сохранившихся домах – колдовство витало в воздухе; ведьма, сотворившая это, не пыталась скрыть своей работы. Ее дух остался здесь, чтобы охранять деревню от посторонних.
Варна ощутила знакомую дрожь внутри – те же чувства охватывали ее перед каждой встречей с Рославой.
– Смотри в оба, – сказала она и вошла в дом.
Здесь обитали пусть не богатые люди, но точно зажиточные – ковры на полу и на стенах, выбеленная печь, на печи место для сна. Подушка и одеяло дорогие, набитые пухом, все еще мягкие и совсем не пахли тленом. На столе кувшин, в кувшине – вода. Варна понюхала ее и покачала головой – свежая. На столешнице нет и намека на пыль, кто-то заботливой рукой прикрыл дом от всех невзгод. Но куда делись жители?
Заходить в каждый двор было бессмысленно: вряд ли внутри картина будет иной. Дарий заглядывал в окна, внутрь не совался, периодически свистел и ждал ответа, чтобы убедиться, что она в порядке. Варна отвечала, но все больше удалялась от него. Что бы ни искал Свят, тут только пустые дома и тишина. Людей, способных ответить на вопросы, здесь не осталось.
Налетел ветер, Варна прикрыла глаза, защищая их от пыли. Тень скользнула к одному из домов, а она, выхватив меч, метнулась следом. Живых в этом заколдованном месте быть не может, значит, настало время охоты.
Порог переступила без страха, держа оружие наготове, однако вместо нечисти на нее смотрели обычные человеческие глаза. Женщина прошла мимо, не замечая ее. Варна присмотрелась и поняла, что перед ней нечто бесплотное, вроде призрака, да только озлобленные гости из Нави домашними делами не занимаются, а эта спокойно села сбивать масло. Из другой комнаты вышел статный мужчина, красивый, с густой черной бородой. На его шее вместо креста висел деревянный символ, смутно знакомый, напоминающий…
Она вытащила из-за пазухи крест и перевернула – да, так и есть, такая же руна была вырезана на обратной стороне ее поддельного креста.
В дверь постучали. Варна отпрянула, когда мужчина прошел мимо, но все же ощутила холод, исходящий от него. Открыв дверь, хозяин остановился на пороге, лицо его стало непроницаемым.
– Хватит ходить сюда, отец, – громогласно произнес он, обращаясь к застывшему на пороге худощавому человеку.
– Я должен нести Слово в каждый дом, твой не исключение.
Было в лице старика что-то отталкивающее, лисье: глаза хитрые, глубоко посаженные, нос острый, скрюченные пальцы перебирают четки. Смотрел он заискивающе, но в то же время свысока.
– Никто в деревне не примет твою веру. Смирись и уходи с добром.
– Зря противишься, Всеслав. Ты ведь глава, умный человек, сам знаешь, кто придет после меня. – В голосе старика появилась угроза.
– Наши земли защищают волхвы, и я в первую очередь один из них и только потом староста, – пророкотал мужчина. – Как смеешь ты просить, чтобы я отказался от богов и духов и надел крест?
– Упрямство – это грех.
– Грех – это выдумки, – твердо сказал хозяин. – Выдумки безумцев, написавших вашу книгу. Насколько слабой была ваша вера в предков, если вы так легко сменили старых богов на нового?
– Не оскорбляй меня, Всеслав, я всего лишь Его вестник.
– Ты – жалкий червь. Человек рожден, чтобы, расправив плечи, стоять на страже природы и жизни, быть частью Великого круга, а не падать ниц перед распятым телом, взирающим на него сверху вниз.
– Всеслав… – выдохнула женщина, все это время внимательно слушавшая разговор. Судя по ее лицу, она не на шутку испугалась.
– За тобой стоит целая деревня, – прошипел старик, – я бы на твоем месте…
– Не бывать тебе на моем месте, отец! – взревел мужчина. – Дайте нам жить как жили, обойдите нас стороной.
– Иначе что?
– Иначе нам придется встать плечом к плечу и дать вам отпор, – резко ответил Всеслав.
Он закрыл дверь, жена бросилась к нему, схватила за край рубахи и горячо зашептала:
– Зря ты с ним так! Он ведь приведет сюда воинов, ты же знаешь!
– Сама земля восстанет, чтобы изгнать их. У нового Бога нет власти в наших краях, – уверенно сказал ей муж.
– Кто это был?
Обернувшись, Варна опешила, опустила меч и уставилась в детское лицо, не в силах поверить тому, что видит.
Чернобровая темноволосая девчонка лет шести – глаза зеленые, на шее руна, такая же, как у батюшки. Губы сжаты, руки сложены на груди, во взгляде решимость и понимание. Будто не ребенок вовсе, а взрослая женщина. Варну поразило их внешнее сходство, она словно смотрела на саму себя сквозь года. Но это были не ее воспоминания, не ее детство и не ее семья – все это принадлежало Рославе.
Фигуры растворились в воздухе, чтобы появиться снова спустя мгновение. Все изменилось: женщина нервная, похудевшая, ходила из угла в угол, заламывая пальцы; дочь сидела на стуле как статуя – с идеально ровной спиной, смотрела в окно, почти не моргая. Повзрослела совсем немного, стала похожа на батюшку еще больше. Варна подошла ближе и коснулась пальцами полупрозрачной щеки – та пошла рябью, призрак ничего не заметил.
– Идет! – воскликнула девчонка и вскочила.
В дом вошел Всеслав – измученный, с тенями под глазами. Корявый посох сжимал так, что побелели пальцы. Он обвел взглядом замерших женщин и сказал:
– Нам дали время на то, чтобы избавиться от идолов. Несколько домов заняли их люди, будут наблюдать за тем, как проходит «очищение».
– И ты позволишь?! – Девочка прижала руки к груди. – Батюшка!
– Нам придется склонить головы, Дарина. – Произнеся эти слова, мужчина сдулся, уменьшился в размерах и потух. – У них десятки воинов, одержимых верой. Они сровняют деревню с землей и сожгут наши трупы.
– Давай уедем! – взмолилась женщина. – Прошу тебя, давай…
– И бросим остальных?! – взревел Всеслав. – Нет, этому не бывать!
– Твое упрямство погубит нас!
– Куда бы мы ни уехали, они найдут нас. Думаешь, наша деревня – это последнее место, куда их принесло? Впереди десятки городов и сел, и все они будут преданы огню, если кто-то откажется принимать новую веру.
– Ты больше не будешь волхвом? – тихо спросила девочка.
– Я всегда буду им, – твердо ответил мужчина. – Но сейчас куда важнее защитить вас.
Мгновение – и картинка поменялась. Рославе лет девять на вид, на ее груди крест. Подхватив ведро, девочка вышла из дома, Варна отправилась следом. Деревня ожила – в легкой дымке клубились воспоминания и призраки. Люди суетились, болтали и обменивались новостями. Рослава прошла вперед, протиснулась сквозь толпу и встала в конец длинной очереди. У колодца дежурили воины: кого-то пропускали вперед, кого-то грубо отталкивали.
– Проклятые язычники, – пробормотал один из них. – Вам было сказано: одно ведро в день!
– Да на что его хватит-то?! – выкрикнул кто-то.
– Почему ваши люди могут брать сколько угодно?!
И тут Варна заметила яркие метки на рукавах людей в очереди – желтые платки, повязанные над локтем. Похоже, таким образом воины отличали «своих» от язычников.
– Веришь ли ты в Господа? – насмешливо спросил один, толкая Рославу в плечо.
– Верю, – ответила та, не поднимая взгляда.
– Врешь. – Мужик осклабился. – Знаю я способ один, после него точно уверуешь.