Молодёжь теряла дар речи. Она отчего-то считала, что отступницы – это старые страшные бабки, и так удивлялась, видя перед собой девицу, на вид немногим старше и в тренде… А я о своём истинном возрасте, как и о магическом происхождении всего «антуража», включая косички, конечно, молчала. На отступниц, даже активно сотрудничающих, любят вешать всех собак, и я жила в постоянной готовности к побегу. И наконец-то появился предсказанный повод.
– Эфа, хватит, – досадливо поморщился наблюдатель, – у меня мало времени. Быстро выслушай и объясни нужное. Очень быстро, – добавил выразительно.
– Конечно, гражданин начальник, – я фальшиво улыбнулась и неловко переступила с ноги на ногу. Больное левое колено, естественно, возмутилось, и я вынужденно вернулась в прежнюю позу. Прямо посмотрела на наблюдателя и сухо сказала: – Мне тяжело стоять. Заходите, дверь открыта.
На невзрачной роже наблюдателя отчетливо проступило «Постоишь, не сдохнешь», но девочка, добрая душа, резво открыла дверь и запинкой предложила:
– П-проходите.
Я с достоинством проковыляла мимо наблюдателя, надеясь, что избушка выглядит достаточно… жилой. Свыше мне велели жить здесь и только здесь – в кособокой хибарке посреди леса, но мне хватило месяца, чтобы изобрести способ просачиваться сквозь «колючую проволоку» и обитать в цивилизованном месте с удобствами, а сюда являться лишь на тревожный сигнал, означающий гостей. Или, если они случались нечасто, забегать на полчаса и поддерживать видимость человеческого обитания.
Единственная крошечная комната чистотой не блистала, но и паутиной заброшенности пока не заросла – последние жаждущие знаний приходили с неделю назад, и я немного прибралась. До них. С тех пор стол и подоконники покрылись пылью, на светлом фоне не шибко видимой, но ощущение не обманешь: нежилое чувствуется нежилым. И наблюдатель это понял. Его ищущий взгляд шустро перебегал с кресла на старый, наспех заправленный диван, с табуретки на кухонный стол и дальше, на подвесные шкафы с приоткрытыми дверцами. И особенно пристально изучал банки с застоявшейся водой и печь, которую я сама не помню, когда топила.
– Ты, кажется, предлагала чай? – голос наблюдателя стал подозрительно довольным.
Размечтался…
– Чайник, дрова и кострище на улице за домом, – сообщила я равнодушно, сев на диван и устроив больную ногу на табуретке. – Кто хочет – тот и делает. Вперёд.
– Не забывайся!.. – предсказуемо вскипел он. Не хуже чайника, только что не забулькал.
Я посмотрела на него в упор и медленно произнесла:
– Я никогда ничего не забываю. А теперь сядь и не мельтеши. Ко мне девочка с вопросом пришла, а не ты с проверкой. Напомни, кто кричал, что у него мало времени?
К сожалению, у меня плохая память на голоса. Но не на ощущение человека. Выжженная вместе с «углём» сфера души осела пеплом, но я наловчилась гадать на нём, рисуя руны и задавая вопросы. И пепел помнил. И отвечал. И ни заклятья, ни амулеты не могли скрыть того, кого я знала. Где же ты мне попадался, сволочь, и по какому недоразумению остался в живых?..
Наблюдатель смолчал, но встал красноречиво – у двери, привалившись к стене. Я мельком глянула на растерянную девочку, не знающую, куда себя девать.
– Садись, – указала тростью на кресло. – Спрашивай.
Она неловко присела на краешек продавленного кресла и с нескрываемым восхищением покосилась на трость. Узкая чёрная змея в позе нападения, голова вытянута под рукоять, на морде сверкают два глаза – охрово-жёлтый и красный, под мордой – серебристая паутина оберега, исходящая из третьего камня, белого.
– Надеюсь, ты себе такую не хочешь, – заметила я с намёком. – Рассказывай, не стесняйся. Как тебя зовут?
Девочка смущённо покосилась на своего спутника и сбивчиво заговорила. Зовут Анной. Числится при наблюдателях. Сфера – вода. И с некоторых пор вода вдруг стала очень общительной.
– Я не понимаю, как это происходит, – путано объясняла Аня. – Я просто включаю воду – и слышу. Г-голоса, – и посмотрела на меня испуганно.
Несчастное забитое создание… И очень, очень, важное для мира ведьм. Не зря её ко мне привели.
– Ты их понимаешь? – уточнила я.
Девочка кивнула и залилась краской.
Я терпеливо улыбнулась:
– В «голосах» нет ничего страшного. Когда ведьмы сходят с ума – а я повидала немало сумасшедших, поверь, – они страдают не оттого, что что-то слышат. А оттого, что… теряют слух. Голоса живой силы слышат многие, но мало кто придаёт им значение по одной простой причине – ведьмам некогда. Учёба, работа – бесконечная круговерть дел. А ты, видимо, очень одинока. И занимаются с тобой по остаточному принципу. У наблюдателей нет подходящей наставницы, и ведьму воды вызывают из Круга?
Аня снова кивнула и покраснела ещё сильнее. А наблюдатель напрягся. Едва уловимая смена позы – и у меня внутри всё встало на дыбы, предупреждая. Конечно, ты не просто так пришёл – доставить туда-обратно, у тебя есть конкретная цель… Ты понимаешь…
– Довольно болтать, – подал голос наблюдатель.
Разбежался…
– А о чём конкретно говорит вода? – я проигнорировала намёк. – Предупреждает, объясняет, успокаивает?
– Когда как… – задумалась Аня. – Всегда по-разному.
– Но и предупреждения бывали, и объяснения, и утешения? – я осторожно сменила позу, словно невзначай опершись о трость и рассеянно погладив свою змейку по голове. Скрытая в тёплом дереве сила потекла по пальцам, просачиваясь сквозь кожу и наполняя тело магией. Просканировать ауру, снять слепок и создать фантом – и посмотреть её глазами, послушать её ушами… И сохранить.
Пора.
Девочка опять кивнула. И наблюдатель опять сменил позу, спрятав правую руку за спину. И нетерпеливо встрял в разговор:
– Я сказал, хватит!
Аня послушно встала.
– Подожди, – спокойно попросила я, в показной задумчивости перебирая кольца и то снимая одно, то надевая. – Последняя деталь. На столе банки с водой. Вылей воду за окно. И послушай, что она скажет.
– А вы-то как узнаете?.. – она недоверчиво подняла брови.
Наблюдатель смотрел волком и переминался с ноги на ногу. Молодой. Неопытный. Не понимает, что лучше всё сделать здесь. И обвинить потом спятившую отступницу. Захотела вырезать «уголь» и украсть силу – и почти получилось. Девочка, к сожалению, не выжила. А тварь пришлось добить. Накатанный сценарий. Неужто боится?
Аня подошла к столу и аккуратно взялась за двухлитровую банку. Вода, правда, протухшая, недельной давности, но… Запела тугая струя, рассыпались, ударяясь о смородинные листья, капли, и я крепче сжала рукоять трости, прикрыла глаза. Тихий голос старухи-шепчущей наполнил комнату – застучал по крыше дождевыми каплями, заструился по водосточным трубам звонкими ручейками. Стихийный голос, который я узнаю из миллионов. И я настроилась на его волну, дополняя предупреждение шепчущей своим: «Посмотри на меня. Ни в коем случае не оборачивайся. Ни в коем…»
Но девочка испуганно обернулась на наблюдателя, а он успел сделать только один шаг. Я метнула ему под ноги снятое кольцо, наблюдатель наступил, и комната утонула в короткой охровой вспышке. Я быстро вытянула из трости частичку исцеляющего заклятья – ковылять будет недосуг с полчаса точно. Белый камень мигнул и потускнел. Я подхватилась с дивана, сунув трость под мышку. Аня по-прежнему стояла у стола, судорожно вцепившись в банку.
– Быстро в окно! – велела я. – Тут низко, не расшибёшься. К двери нельзя, там твой приятель в капкане. Жить хочешь? Делай, что говорю. В окно. От крыльца бежишь в лес прямо по тропе и до лысой берёзы. Возле неё колодец. Снимаешь крышку, спускаешься по ступенькам и бежишь дальше. Доберёшься до ступенек – засекай время и жди меня. Не приду через десять минут – поднимайся одна. Это выход в город, на окраине, из подвала заброшенного дома. Да, магический – пространственно-временная ведьма ставила. Выйдешь – прячься. Где хочешь, но не у наблюдателей и не дома. И слушай воду. Спрашивай, где найти Гюрзу. Она тебя в обиду не даст. Запомнила? Повтори.
Девочка бойко повторила и с похвальным рвением выбралась в окно. Коротко ойкнула и зашуршала по жухлой траве, убегая. Уж кого-кого, а послушных исполнителей наблюдатели воспитывать умеют…
Я подняла диванную «створку» и достала кожаный рюкзак с НЗ. Да, пора… Время капкана истекло, и вторая вспышка выплюнула на пыльный пол ссохшееся тело мумии в лохмотьях истлевшей одежды. Закинув на плечи рюкзак, я поворошила тростью тряпки. Конечно, ни документов, ни опознавательных знаков. Безымянный. Паскуда гнилая. Жаль, не допросить и не изучить, рассыплется прахом через минуту-другую…
Легко выбравшись в окно, я обошла вокруг избушки, очерчивая обережный круг, вернулась к той берёзе, из-за которой наблюдала за парочкой, сняла второе кольцо, прошептала наговор и без сожалений метнула в хлипкое строение сгусток огня. И гори эта опостылевшая тюремная жизнь синим пламенем… Наконец-то.
Убегая, я слушала лес, но он об опасности молчал. «Гости» пришли вдвоём, предупреждающий сигнал наблюдатель отправить не успел, а девочка уже послушно забралась в колодец. У нас есть в запасе несколько часов, чтобы замести старые следы и проложить новую тропу. Главное, очень быстро и максимально незаметно выбраться из города.
Я опоздала на три минуты, но Аня никуда не ушла. Смотрела на наручные часы и ждала. Серебристый мох, покрывающий стены подземного коридора, мягко мерцал и озарял настороженную мордашку. И старые, мшистые каменные ступени, ведущие наверх.
– Вы слышали воду! – выпалила она. – Как?.. Кто вы такая?
– Резоннее спросить, кто ты такая, – поправила я, подходя. – И ты – шепчущая. Ведьма с даром стародавних. Слышала о дарах? Чудно. Большинство ведьм не в курсе, что это такое. А твой приятель – безымянный. Безликий убийца на службе у наблюдателей. Они ищут и убивают таких, как ты, со времён охоты на ведьм. И давай без «вы». Зови меня Эфой и забудь про расшаркивания. Не то время. Отойди.