территорию, налаживать связи и пресекать конфликты. А они появились, чтобы помогать вам. Но видишь, как всё обернулось…
– Из-за чего? – я встрепенулась.
– А из-за чего начинаются такие вещи? – горько улыбнулся ночной визитёр. – Мало, неправильно, хочу того… Банальности, маленькая вещая. Миры всегда рушатся только из-за глупейших банальностей. Человек хочет летать, строит самолет, а потом цепляет на него ракеты, чтобы не дать взлететь другим. Или, как твой друг, пытается пробудить спящий дар, а получается…
…бомба, да. И, что ещё страшнее, экспериментальная.
– Но мы отвлеклись, – нечисть поднял голову и сверкнул привычно жёлтыми глазами. – Я хочу, чтобы вы выиграли. Я – и ещё трое. Я здесь. Остальные у Гюрзы. Она нас услышит. А тебе нужны подсказки, – заметил прозорливо.
– Сколько вас остаётся при безымянных? – нахмурилась я.
– Вы убрали пятерых. Одного захватила с собой твоя наставница. Если Гюрза поверит нам, останется трое. И главный.
– А он кто такой? – я напряглась. – «Клещ»?
– Вещая… – протянул мой собеседник укоризненно. – Хватит мыслить известными мелочами. Вы оттого так поздно разобрались в нас, что не хотели верить. А пора бы. Давно пора поверить в то, чего вроде бы нет. Одно такое несуществующее создание ты носишь при себе. А во времена стародавних «одним» оно не было. Отнюдь. И оно было не самым сильным.
Прав, зараза. Но ведь до нас даже легенды не дошли… Хотя…
– Гюрза знает, – кивнул нечисть. – Должна. Она ведь ключ от тайника. Знает и о тех, кто спрятан, и о тех, кто мог бы попасть в схрон, но не сложилось. И парень знает – немного от бабки, немного от своих друзей. И ты, – его взгляд стал острым. – Ты годами жила в архивах наблюдателей, от тебя не ускользнул ни один лист, ни одна пометка. Да, память не резиновая, и ты забыла то, что не нашло применения. Но на самом деле всё осталось здесь, – он коснулся лба. – Медитируй. Вспоминай. И найдёшь.
– Понятно, – я поёрзала, чувствуя пробежавший по обнажённой спине холодок. – Ты тоже связан. Обещанием?
– Но его можно обойти, если правильно подобрать слова, – жёлтые глаза лукаво прищурились. – Верно говорю?
– Откуда?.. – я недоверчиво нахмурилась.
– То, что у вас здесь, – ночной гость поднял руку, намекая на кольцо-«видиорегистратор», – у нас здесь, – и развел руки в стороны, показывая обвисшие, явно порванные «путы». – То, что узнаёт один, сразу узнают остальные. Но – в сознательном состоянии. О «богомоле» я знаю, потому что был там, рядом с вами. Тенью. Как сейчас. Не поняла? – улыбнулся. – Ты всё ещё спишь. Мы в тонких слоях мира. Я умираю, а тебя поддерживает наставница. Никто ничего не узнает. Сны – это ваша стихия, не наша. Замкнутая система, из которой ни слово, ни мысль не прорвутся наружу.
«Ящерка» зашипела, не то поддакивая, не то просто напоминая о себе. Она-то, дух, пропитанный силой, конечно, тоже может находиться где угодно.
– А теперь слушай внимательно, – нечисть посерьёзнел. – Тебе не спрятаться. То, что ты украла из архивов наблюдателей – то, что ты прячешь и что завязано на твоей жизни, – оставило на тебе чёткий и видимый след. Зря не осталась в плену. Конечно, девочка бы умерла, но она – мелочь по сравнению с тобой. Да, – бросил резко, перебивая мой возмущённый возглас, – и ты сама об этом знаешь. Не устояла, не дотерпела… Зря.
– Нет, – ответила я столь же резко. – Жизнь бесценна. И вы запрятались – забились в щели, как тараканы при включенном свете. За десять лет – ни одного инцидента. Как вас вытащить и спровоцировать? Мы перебили практических всех безымянных исполнителей, но вы по-прежнему и носа в мир не казали. Да, ничего глупее я не придумала. Да, пятеро мертвы, но наша цель – не смерть ваша. А доказательства кое-чьей нечистоплотности.
Пауза, долгий пронзительный взгляд и неожиданная улыбка.
– Знаешь, вещая, кто вы для нас? – и не менее неожиданный вопрос.
– Еда, – я пожала плечами.
– Вот именно. Безмозглая еда. Мы совершенно вас не знаем и даже не представляем, на что вы способны, – он качнул головой.
– Наблюдатели разве не предупреждали? – я подняла брови.
– А кто их слушает, эту мелочь новорожденную, среди которой не каждый сотню лет-то разменял? – хмыкнул нечисть. – Для кого они авторитет?
Я начала понимать, к чему он клонит. Мы-то худо-бедно в них разбираемся, а они, кажется, даже смысла изучать ведьм не видели… Наша адаптированная нечисть, которая веками жила бок о бок с ведьмами и людьми – та всё понимает, а эти живут среди наблюдателей, да ещё и в периодической спячке, ибо силы в мире мало, и потому…
– Тебе не спрятаться, – повторил ночной визитёр веско. – Но то, в чём ты пришла к Гюрзе… Это отличный ход. Это сбивает со следа даже нас. Используй снова – это твой шанс. Первый. Второй – то, что вы называете «богомолом». Вероятно, он умеет стирать следы. Ты видима, но точкой на карте. Точкой деревушки в масштабах округа. До которой ещё надо добраться. И третье – это движение. Постоянное. Телепортируйся. Ходи тропами нечисти. Или…
– Нет, – я качнула головой. – Рано.
– Возможно. Но новый «уголь» обновит тебя и сотрёт старые следы. Боишься, что он выпустит зверя из клетки?
– А по-твоему, зачем я сдалась? Испугалась или отдохнуть захотела? – я невесело фыркнула. – Нет. Сила «угля» питает и проклятье палача. А мы выжигать «угли» не умеем. Запалю новый «уголь»… – я вздохнула, зарываясь рукой в косички. – Да, боюсь, что проклятье вырвется из клетки. Я не притронусь к «углю». До последнего. На мне завязано слишком много.
…а с тем, почему «тарантул» решил, что я больше не нужна, разберусь. Напишу-ка уральским коллегам, пусть проверят. Не хватало ещё, чтобы в самый ответственный момент… Может, «паучье» не всё знало… Или, что невероятно – и вероятно, – он блефовал. Запугивал. Нечисть не умеет лгать – тоже азы. Но это азы нашего «алфавита», не стародавнего. И «гусеница» верно начал с «хочу говорить» – с «заклинания» правды, с обещания честности.
– Учти, что главного тебе не удастся водить за нос, как остальных, – предупредил нечисть. – Не все знают, что такое перерождённая. Но я знаю. И он знает. Тебе не переродиться без силы «угля» – с выжженным ты просто умрёшь. Ты неплохо лжёшь, но наш главный – в своём теле, вещая. В природном. В старом, голодном, но своём. Он тебя раскусит. И проглотит.
– И отравится, – я поджала губы. – Или хотя бы подавится. И тут его и прихлопнут. Я не боюсь. Не его. Не успеть – да, боюсь, а этого вашего… Но я тебя услышала. Буду настороже.
– И правда, не боишься… – нечисть склонил голову набок. – Почему? Болтаешься как муха в паутине, знаешь, что паук поблизости и готов сожрать…
– На каждое вредное насекомое всегда найдётся свой сапог, – я улыбнулась. – Мы учимся на своих ошибках и извлекли уроки из прошлого. Стародавние проиграли, потому что были разобщены. Потому что в решительный момент каждый бросился хоронить секреты своего рода, а в итоге ведьмы похоронили общую свободу. Мы учимся на своих ошибках, нечисть. Я не боюсь. Я не одна.
– И ты так смело говоришь всё это – и мне… – протянул он, и его глаза снова сменили цвет, став серебристо-белыми.
– Потому что далеко не уйдёшь, – я выпростала из-под пледа вторую руку с «сонным царством» в кулаке. – Не успеешь. Я тоже учусь на своих ошибках. Каждый день.
– Правильный подход, – и ночной визитёр потянулся, гибко и бесшумно соскользнул с подоконника. – Открывай. Я готов.
Я поколебалась, быстро прокручивая в памяти разговор и соображая, о чем бы ещё спросить. Интересовало меня многое, но беспокоило лишь одно:
– В общих чертах – на что способен ваш главный? Назови хоть одну-две отличительные черты. Пару намёков. Пожалуйста. Время поджимает, и нам некогда сидеть в архивах.
Нечисть закрыл глаза, вдохнул-выдохнул, и я услышала тихий треск – как статистически трещит, искря, синтетика. По худому лицу прошла судорога, и мой собеседник просипел:
– Он лжёт. Он летает. Он… – пауза, заполненная хриплым, булькающим дыханием. – Он… во…
И я открыла флакон, пока «круговая» клятва не убила столь ценный источник информации. Золотой вихрь затянул сущность внутрь, и я плотно закрыла крышку, ощущая, как вибрируют горячие стеклянные стенки.
И проснулась. Снова.
Ни гостей, ни лунного сумрака, ни ночи. В закрытое окно заглядывало хмурое утро, на пледе лежал остывающий флакон. А на полу – скрюченная мумия. Вот почему они мумифицируются-то. Кстати. Нечисть живёт в людских телах слишком долго – много дольше природного срока, и сил пьёт очень много, вырабатывая ресурсы организма полностью – выпивая его досуха. И по этой же причине мумифицируются исполнители с «медузами», заодно самоуничтожая артефакты-улики. Природа – и почти никакой магии.
С минуту я сидела, стряхивая остатки сна и массируя виски. Голова была тяжёлой и больной, и невозможно ломило колено. И, дотянувшись до «ящерки», я без колебаний использовала первую часть исцеляющего заклятья. Безымянных осталось мало – как и времени. Теперь, понеся такие потери, они бросят выжидать. Это прежде они могли хоть десять лет ждать, хоть сто – для нечисти время не столь дорого, как для нас. Но не сейчас.
Я посмотрела на мумию и вспомнила порванные путы на теле нечисти. Если он смог сбежать, значит… вожак спит. Иначе бы заметил предательство, выпил силу дезертиров – и дело с концом. Проснётся ли он, ощутив потерю? Скорее всего. «Круговая порука» могла быть не только источником информации, но и источником питания. А значит, проснётся. А значит…
Актуально ли Мёртвое озеро? Не знаю. Если безымянные клюнули на ведьм с даром, которые придут поклониться старым костям, то да – и ещё как. Если нет… Но встреча назначена, и кто-то да придёт. И я там, ясно дело, тоже буду. А вдруг вожак, он же главный и он же «Верховный»…
Исцелившись, я умылась и, добыв из шкафчика ножницы, не жалея нарезала «змеек». Но, прежде чем выбросить в окно, капнула на каждую крови. Мне нужно несколько часов – изготовить новый костюм, доложить обстановку, получить указания. И совершенно не нужны новые визитёры, даже сдающиеся, ибо «сонные царства» кончились. И если «змейку» заметят и уничтожат, я об этом узнаю сразу. А если она кого-то заметит, то вернётся и предупредит.