Дар, как же много загадок скрывает наш мир, кажется, изученный вдоль и поперёк… И как же много мы потеряли после охоты и гонений, если перестали верить легендам, искать отражения прошлого в настоящем и мыслим исключительно «известными мелочами»…
…и сейчас ты толкаешь меня вперёд и велишь: иди. Руся не ошиблась, предсказывая. Как давно тебя не было рядом, и как же остро ты ощущаешься за моей спиной теперь, после долгой разлуки… И ты, Вещая видящая, конечно, видишь. Намекаешь и указываешь. Ты знаешь, что рано или поздно мы с нечистью – и я, и ты – столкнёмся лбами. Нет, это я знаю, что рано или поздно – то есть когда-нибудь. А ты знаешь, что сейчас. И видишь в перспективе второе «потом». И требуешь организовать это «сейчас» в ближайшее же время – как говорит Руся, «сей-час», в течение часа. Но почему?..
Пряча термос в рюкзак, я перебрала в памяти скудные знания о предполагаемом «вороне» и поняла спешку первой наставницы. Потому что если вожак находился в спячке, следуя инстинкту самосохранения, то сейчас он наверняка проснулся – не мог не понять, что круг из двенадцати подчинённых разорван, и прежнего питания больше нет. И надо либо срочно его добывать, либо уходить в ещё более глубокую спячку, то есть настраивать новые источники питания – или подыскивать подходящее место вроде тайника Гюрзы. Значит, в любой момент «ворон» может снова исчезнуть с радаров – и не на десять лет, а на пару сотен. И наше дело провиснет незаконченным.
Плюс сейчас он слаб – после спячки нечисть слабее себя прежней на порядок. И только сейчас есть реальный шанс зацепить его, если не в прямом смысле, потрепав и упаковав в «сонное царство», то хотя бы на крючок, чтобы не уплыл далеко. Ибо зелья-ловушки временно кончились. Но остались «богомолы». И «ящерка».
Столкуемся.
Перед выходом я заглянула в туалет и избавилась от сбивающей со следа бижутерии, заменив её бронебойной. Закатала рукава куртки, задумчиво перебрала браслеты и изучила кольца. Побывав на «рабочей» квартире, я загрузилась «консервами» под завязку, но всё равно ощущала – мало. Против стародавней нечисти все мои заклятья – что комариные укусы для слона: уколоть, отвлечь, разозлить. Нужен «уголь» – сильный боевой тёмный «уголь» любой сферы. Но… ноги пока, пожалуй, нужнее. Мёртвое озеро ждёт.
Разложив на грязной раковине «навигатор», я определила удобное место подальше от людей (остановка представляла собой ряды кафешек по обеим сторонам трассы, а за ними – крохотная деревушка, дачи, поля да рощи) и, используя серьгу-телепорт, покинула «уютное» заведение.
Что ж, была – не была…
Дождь прекратился, сменившись холодной моросью. Запалив пару светляков, я осмотрелась. Влажный мрак съёжился под зеленоватыми лучами, став ещё гуще, и я направила светляков на облёт периметра, щурясь и глядя их глазами. Полуразобранный остов заброшенного здания – не то коровника, не то конюшни, – грязно-серый, без крыши, с провалами-окнами, в которых шевелились ветви молодой поросли. С десяток плакучих берёз. Кусты малины, обступившие здание и влажно блестящие от недавнего дождя. Примятая трава и сочно чавкающая под ногами земля.
Я стряхнула с руки браслет-змейку, и «ящерка», предчувствуя драку, раздула клобук, радостно засияла пятью «углями».
– Давай, – предложила я, – колдуй. Сотвори что-нибудь… мощное. Чтобы тьма разошлась как можно дальше. И чтобы ее было как можно больше. И я не я буду, если он не клюнет на такой источник.
А благодарить Илюху за случайную подсказку или по шее… Это решит исход. То бишь клюнет «птичка»… или склюёт.
Пока «ящерка» колдовала, я превратила ближайший куст в скамейку, сбросила рюкзак, села и позвала «богомолов» – не выгоняя духов из серьги, просто поговорить.
«Думай, – прозвучало в ответ в моей голове. – Мы слышим».
Я подобрала слова и чётко, внятно изложила суть.
«Поддержим, – согласились «богомолы». – А его можно съесть?»
«Не сразу, – я улыбнулась. – Как в прошлый раз».
«Поддержим, – повторили духи. – Зови. Пока рано выходить – учует. Улови время. Выбери момент. Мы быстро».
Я окликнула «ящерку», использовала вторую часть исцеления, и, отправив верную подругу резвиться, выгребла из карманов рюкзака и выпила зелье за зельем. Вокруг скамейки одно за другими расходились кольца – белое, оранжевое, красное, зеленое, голубое; шелестела, искря дождевыми каплями, трава; ночь то вспыхивала ярко, то мрачнела угрюмо. И ощущение правильности усиливалось. И тревога. И, допив последнее нужное зелье, я остро поняла – придёт. Но, к сожалению, упустила момент. И не только я.
«Ящерка» вскинулась, засияла всеми «углями» и резко потухла. Одновременно с ней завертелся, царапая кожу, браслет-«бабочка». Крикнула – и я услышала, как загуляло в ночи эхо сиплого потустороннего голоса – Вещая видящая. А я успела лишь вскочить на ноги. Шелест крыльев – мягкий хлопок – горящий лиловый взгляд – и железные пальцы, сжавшиеся на моей шее. Меня вовремя предупредили об опасности, но человеку никогда не опередить нечисть.
– Хороший ход, маленькая вещая, – тьма дохнула холодом, ночь стала промозглой и беспросветно чёрной. – Ну, здравствуй…
Меня аж током дёрнуло от приветствия – до дрожи знакомого приветствия. Значит, он знал – тот, кто сдал мне секретаря главы наблюдателей и сейф, – эту конкретную нечисть. Знал – и, может, даже что-то мне о ней рассказывал, когда была возможность и насколько позволяли связывающие клятвы, но я, молодая и глупая… Да, я верю в совпадения и случайности, но больше – в закономерности.
Ледяные пальцы на моей шее чуть разжались. Чуть – позволяя тяжело, жадно и судорожно дышать, но не более того. И я послушно замерла, позволяя себе лишь осторожно шевелить пальцами в поисках необходимого амулета.
– Ждала встречи – и молчишь? – проворковала тьма. Где-то жутко высоко, головы на две над моей макушкой.
– А ты что, ответишь? – прохрипела я.
Так, пока не сбежал, браслет… нет, не тот. И не этот. Дар, как они не вовремя, эти бумеранги…
Тихий смешок, и огромные лиловые глаза оказались рядом с моими. Фиолетовая нить широкого зрачка, тёмно-сиреневые прожилки и больно бьющее по глазам, слепящее и завораживающее сияние. А шиш, я под зельем…
– Нет, не отвечу, – искренняя улыбка в щебечущем голосе. – Или хочешь узнать, кто кого перелжет? – с этими словами он перехватил меня за шиворот, приподнял и тряхнул, как щенка.
И амулеты с зельями посыпались на землю звенящим дождём – лопались кольца, обрывались у мочки серьги, распадались подвески, рвались карманы. Но не все. «Богомол» остался, ощутила я с облегчением, когда нечисть поставил меня на скамейку и снова вернулся к прежним невыносимым размерам и унизительной хватке. И спящий «уголь». И «бабочка», намертво вцепившаяся в кожу. И, к счастью, тот браслет, что я успела найти и сжать в липкой ладони, расплавив. И…
– Ясно дело, я тебя, – я едко и нагло ухмыльнулась в чёрную-чёрную рожу. – Я ведь уже обманула. Ты уже попался. И это только первый этап.
– А, будет и второй? – бьюсь об заклад, он ни черта не понял, но сделал вид, что сообразил. И простодушно заметил: – Но ведь о нём нетрудно узнать.
И кожу головы царапнули ледяные когти. Косички исчезли, срезанные почти под корень, дохлыми червяками ссыпавшись на землю. А первый коготь с тихим хлопком взломал ментальную защиту, впившись в макушку.
– Защита палача, – прокомментировал «ворон» презрительно. – И это всё, на что вы способны? Раз. И два.
И новый хлопок, и коготь вонзился в основание шеи, и боль едва не сбила с цели. Но я жизнью наученная. И у меня всего пять уровней. «Аж и максимум» – для ведьм и наблюдателей, но «всего» – для стародавней нечисти.
– Три, – проворковал он, проведя когтем по левому виску.
Но вместо хлопка последовал недовольно-возмущённый клёкот, когда я наконец закончила «лепить» из браслета заклятье и всадила его в бок нечисти.
– Три, – повторила мстительно и извернулась, вырываясь из ослабевшей хватки и оставляя в когтях нечисти куртку.
Живо перемахнув через скамейку, я метнула в «ворона» заготовку из второго спасённого амулета. Ночь озарила яркая вспышка жаркого пламени. Оно мгновенно объяло высоченную фигуру, позволяя рассмотреть нечисть – нескладно-костлявую как «стервятник», скособоченную, с почерневшими от злости глазами, остроносо-хищным лицом.
– Два, – я кивнула срезанным «змейкам», и они единым пчелиным роем впились в «ворона», даря мне драгоценные секунды. – Один, – кольцо-пирсинг с «богомолом» полетело – в траву. – Выходи.
Сверкнула вторая пара лиловых глаз, и «мальчик-девочка» восторженно прошептал:
– Какой большой… И мне три четверти, да?
«Ворон» словно взорвался. Засияв изнутри белым, он сначала оброс снежной коркой, гася колдовской огонь, а потом разлетелся кусками льда. Я в это время уже спряталась за спинку скамейки, и в щели между досками поглядывая, и нащупывая трость, но всё равно вздрогнула, когда скамейка завибрировала от острых, вонзившихся в дерево осколков. Дар его забери, а… Но и в этом случае… я под зельем. И оно набрало силу.
– Дитя, – голос «ворона» стал тихим, низким, тягучим, – не делай глупостей. Малой ещё. Совсем малой. И не место тебе среди ведьм.
Я нервно хмыкнула, исступлённо шаря по мокрой траве. Пойдём со мной, о мой юный ученик, и я познакомлю тебя с тёмной стороной Силы… Люблю человеческие фильмы, под них амулеты и артефакты хорошо ваяются… Дар, да где же ты?.. Пальцы наконец нащупали знакомое дерево. Извини, подруга…
– А где оно, место? – зло и звонко крикнула «богомол»-девочка. – Среди наблюдателей? Среди наших палачей?
Я быстро забормотала наговор, поглаживая трость. Не мог он тебя убить, ты ему живой нужна… как и я. Наверно.
– Ты многого не знаешь, – проворковал чёртов «птиц». – Там, откуда я пришёл, таких, как мы, много. Таких, как мы с тобой, – повторил выразительно. – Не тупая низшая мелочь, нет. Как мы. Готовые.
Я навострила уши, с трудом веря – заставляя себя поверить – в страшную правду. У наблюдателей тоже есть тайник-схрон. Но, в отличие ведьм, они до поры до времени припрятали кое-кого покруче «китят».