Дэн резко остановился, и я, как всегда, на него наскочила.
– Что это? – спросил Жук.
– Ты что, не слышишь? – усмехнулся Дэн.
– С чего бы? – забеспокоился Жук. – Я-то слышу, а вы слышите?
– Слышим. Во всяком случае, я слышу. Ты, Валь… ну да…
Я покачала головой.
– Володька, – объяснил мне Дэн. – Зовёт на помощь… Сильно зовёт… Вон оттуда…
– Голос похож, в общем-то… – сомневался Жук. – Похож…
– Его голос, – поставил точку Дэн.
– Надо идти, – сразу же сказала я. – Идти. Он ведь зовёт…
– А если это не он? – предположил скептический Жук. – Давайте подождём…
– Ага, – стал сердиться Дэн. – Валь, ты послушай, что он предлагает! Подождать! Если пять часов проорёт – значит, не Володька! Если через полчасика замолчит – Володька. Только поздно уже будет, если замолчит. Вдруг он на самом деле в яму какую-нибудь провалился?
– Я пойду, – сразу сказала я. – Я не боюсь…
– О чём спорим? – вмешался Жук. – Идём вместе. Вместе как-то надёжнее…
– Вместе нельзя. – Дэн достал из рюкзака леску и стал привязывать к поясу. – Вместе нельзя. А вдруг там и в самом деле ловушка?
Дэн достал ещё один моток лески.
– Здесь двести метров. Должно хватить. Знак, что всё нормально, – один раз. Если что пойдёт не так – дёрну два раза.
Дэн скинул куртку.
– Погоди. – Жук засучил рукав на правой руке и выщелкнул стилет. – На, возьми.
– Какая щедрость с твоей стороны, – усмехнулся Дэн, но стилет взял, примерил его в руке, проверил балансировку. – Хороший ножик.
Я подумала, может, сказать Дэну что-то вроде «будь осторожен» или «возвращайся», но не сказала. Дэн посмотрел на меня, он тоже ожидал чего-нибудь ободряющего. Но ничего ободряющего я ему не сказала. Он хмыкнул и шагнул в коридор.
Я подняла с пола леску и стала пропускать сквозь пальцы.
– Типичная ошибка всех. – Жук насторожённо осматривался по сторонам. – Все её допускают – расходятся. Нельзя расходиться, нельзя, ни в коем случае… Господи, да что же он так орёт-то?
У меня в голове сразу возник образ: Володька, провалившийся в трясину, взывает о помощи, а эта трясина постепенно заполняется живыми тараканами, и Вовка захлёбывается в них, захлёбывается и тонет. Или крысами. Тут ведь Крысолов. Он может заполнить крысами любую ёмкость. Крысами и рыбой с красным мясом.
Или пятнами.
Леска уходила через мои руки, моток, лежащий на полу, разворачивался. Судя по скорости, Дэн не спешил. Правильно делал, в таких случаях не стоит спешить. Я слегка прижала леску большим пальцем, леска остановилась. С той стороны дёрнули раз. Всё в порядке. Я дёрнула раз в ответ. Леска снова поплыла.
– Всё нормально, – сказала я Жуку. – Идёт.
– Всё идёт по плану. – Жук плюнул на стену.
Леска смоталась уже наполовину, Дэн ушёл в глубину коридоров примерно на пятьдесят метров.
Леска остановилась снова. И снова Дэн дёрнул один раз, и я ему ответила.
– Хорошо идёт, – сказал Жук. – Так никакой лески не напасёшься. А кричат-то вроде недалеко даже… Орёт… Чёрт, хорошо, что ты не слышишь!
Леска на первой катушке кончилась, Дэн дёрнул, что всё в порядке, и я привязала вторую катушку. Леска не двигалась.
– Эй, – позвал меня Жук. – Что там?
– Стоит, – ответила я. – Не двигается.
– На рыбалку похоже, – ухмыльнулся Жук. – А Дэн вроде как наживка…
– Дурак, сплюнь.
Жук второй раз плюнул на стену, только на сей раз через левое плечо.
– Если бы я каждый раз плевал… – начал Жук.
Леска резко дёрнулась и рассекла мне ладонь. Затем пришёл сигнал – два рывка, затем ещё один – два рывка, затем рывки зачастили, леска дёргалась, как ненормальная, а потом леску потянули.
Я сдуру попыталась её прихватить и только ухудшила положение – леска разрезала мне руку ещё глубже, почти до кости. Но я всё равно почему-то её не отпускала, я пребывала в каком-то дурацком ступоре.
– Ах ты! – крикнул Жук. – Бросай же!
Я отпустила леску.
Леска разматывалась с космической скоростью, катушка подпрыгивала на полу, я попробовала придавить катушку ногой, но Жук меня оттолкнул. Он подскочил к катушке и прижал её своим мощным ботинком. Катушка остановилась. Леска натянулась и зазвенела. Жук не отпускал. Я почувствовала, что крики о помощи стихли и в коридоре установилась какая-то враждебная тишина.
Леска натянулась до предела, запела на самой высокой ноте и вдруг резко ослабла. Жук убрал башмак.
– Всё. – Он начал сматывать леску.
Он сматывал леску и одновременно целился в коридор.
– Что всё? – глупо спросила я.
– Шишел-мышел, – сказал Жук. – Плюнул-вышел. В безвоздушное пространство.
– Как это? – не понимала я.
– Так вот.
Жук продолжал сматывать леску.
– А что с Дэном? – спросила я.
Жук не ответил. Он бросил леску и вытряхнул из рюкзака Дэна бинт, сунул мне его. Я стала автоматически заматывать руку. Жук снова принялся за леску.
– Что с Дэном? – повторила я.
– Уходить отсюда надо, – только и сказал Жук. – Скорее.
– А Дэн? – Я мотала и мотала бинт.
– Всё! – заорал неожиданно Жук. – Нету его больше! Смотри!
И он показал мне размочаленный конец лески. Размочаленный конец лески впечатлял. Я смотрела на леску и мотала, рука у меня получилась, как кокон, а я продолжала и продолжала наворачивать эти бинты. До тех пор, пока Жук не остановил меня, не отобрал бинт, не срезал половину и не сделал мне перевязку, как надо.
– Его нет, – повторил Жук. – Чёрт!
Жук уронил бинт.
– Что? – заорала я. – Что там?
– Теперь Дэн зовет, – ответил мне Жук. – Так же, как Володька.
– Идём! – Я рванулась было в коридор, но Жук схватил меня за шиворот.
– Стой, – спокойно сказал он. – Не спеши. Говорит, что провалился в яму.
Я снова рванулась вперёд, но Жук снова остановил меня. Я хотела сделать ему подсечку, но он придавил меня к стене и держал, не отпускал. Уткнул свой локоть почти в горло, а в другой руке держал самострел.
– Погоди! – шипел он. – Погоди!
– Что? Что опять? – орала я.
– Послушай! Послушай! Володька замолчал – Дэн раскричался!
– Ну и что? – орала я.
– Ты что, не понимаешь? – тоже стал орать Жук. – Это не они! Давай проверим!
– Что проверим? – отбивалась я. – Что ты так любишь всё проверять…
– Погоди! – Зрачки у Жука расползлись на все глаза, это от злобы. – Погоди! Погоди минуту, хорошо? А потом пойдёшь. Ладно?
Я согласилась. Жук отпустил меня. Но он был напряжён, я это видела. Он готов был схватить меня каждую секунду.
– Не убегу, – сказала я.
Жук расслабился.
– Зовёт, – говорил Жук. – Ребята, говорит, помогите! Сейчас я его… – Жук подмигивал мне. – Сейчас я его сделаю…
Он крикнул:
– Эй, ты! Слышишь меня? Слышишь? Как меня зовут? Эй, Дэн, как меня зовут?
– Жук, – сказала я. – Хватит дурака валять!
– Погоди, Валь… Я тебя спрашиваю, Дэн, как меня зовут? Моё настоящее имя? Жук – это прозвище.
Хитрый. Жук был хитрый. И совсем не такой глупый, как нам всегда казалось.
– Отвечай!
Жук прислушался к коридору.
– Это не Дэн, – сказал Жук. – Оно не знает, как меня зовут на самом деле.
– А как твоё настоящее имя? – спросила я.
– Георгий, – улыбнулся Жук. – Жора. Дэн знал, как меня зовут. Настоящий Дэн.
Тогда я повернулась в сторону коридора и громко закричала:
– Заткнись, тварь! Заткнись!
– Тишина, – сказал Жук. – Оно замолчало.
Колыхавшийся воздух остановился. А потом оттуда, куда ушёл Дэн, послышался смех. Хищный жадный смех. Смех я определяю, я вам уже говорила. Я бы не сказала, что человек может так смеяться. Похоже на то, как смеялся гиенёнок, если это только был гиенёнок. Видимо, Дэн всё-таки врал. Насчет гиенёнка. Зачем только? Чтобы нас успокоить? А может, Жук прав? Может, он с самого начала хотел нас сюда затащить? Что там с ним случилось в зале под бассейном? Ну, когда он потерял сознание? Когда он увидел пятно. Когда заманил нас сюда. Значит, никому нельзя доверять. А Жук? Жука я не теряла из виду? Вроде нет. Он всегда был перед глазами. Бред. Бред. Бред.
Коридоры смеялись всё громче. Смех тряс стены, лампы раскачивались от этого смеха, я не знаю, какое существо могло так смеяться. Над нашей головой лопнула лампочка, потом другая. Лампочки лопались, ослепительно вспыхивая и разлетаясь тысячами мелких колючих осколков.
Жук выставил перед собой самострел, и мы стали отступать, медленно, шаг за шагом. Рёв раздавался ещё какое-то время, потом начал стихать и скоро сошёл на нет. Лампочки перестали биться.
Жук тащил меня за руку. Он сворачивал то влево, то вправо, то бежал прямо, пытаясь как можно сильнее запутать наши следы. Жук бежал и кричал, чтобы я не оборачивалась, не оборачивалась ни в коем случае, оборачиваться никогда нельзя…
Но я обернулась, да. И увидела, да.
Из-за угла по стене, медленно-медленно, выползло тёмное, похожее на синяк пятно».
Десятый вечер
– И тогда цыганка ему и сказала – завтра ночью к тебе придёт смерть. А он её спросил, что ему делать. А она ему и сказала – тут уже ничего не сделать, ты должен просто ждать. Мужик говорит: давай я тебе все деньги отдам, всё отдам, а ты смерть куда-нибудь отведёшь. Она ему отвечает, что, мол, как ни старайся, а даже за все деньги, что ни есть, ничего не сделаешь. Если только кто добровольно, без денег, за тебя согласится смерть встретить. Ну, мужик подумал и пошёл искать, кто за него смерть согласится принять. Пошёл сначала в больницу, к смертельным больным. К одному подходит, к другому подходит – никто не соглашается за него помирать. Говорят, что хоть и смертельно больные, а надежда всегда есть. А вдруг чудо? Мужик говорит: какое чудо, чудес не бывает. А они всё равно не хотят. Тогда он пошёл к старикам старым. А те ему – ни дня, говорят, не уступим, сами всё до конца доживём, до крошки, до последней капельки. Мужик тогда расстроился, пошёл в кабак, в ресторан то есть. Вина выпил и спрашивает у официанта: скажи, друг, кому больше всего жизнь не мила? Официант ему и порекомендовал одного самоубийцу. Отправился тогда мужик к самоубийце. Давай, говорит, тебе ведь уже всё равно, а я ещё пожить хочу. А самоубийца ему и отвечает: каждый умирает сам за себя, я за тебя умирать не собираюсь. Пришёл мужик домой, ничего своим домашним не сказал, а сам лёг спать. А уснуть не может, боится. Ну, как полночь наступила, он вообще затрясся. Ждёт смерть. А никто не приходит. А он ждёт и ждёт. Ничего, тишина. А потом вдруг в час ночи слышит: в окно скребётся будто кто-то, как коготками по стеклу – скры-скры. Он весь потом холодным покрылся даже. А потом в дверь звонить начали. Позвонят – и тишина на минуту. Позвонят – и тишина. И звонят, и звонят, как робот будто звонит или кто неживой. А мужик терпеливый попался, лежит и не встаёт. Около часа, наверное, звонили, а потом перестали. Мужик решил, что всё, смерть ушла. Пошёл на кухню, воды выпил, спать лёг. А потом на следующее утро глядь в детскую, а сын его и помер. Смерть разозлилась, что он её не впустил, и забрала кто под руку попался.