Ее внимание привлекли метла и шляпа, что лежали справа от двери.
– А вы как тут оказались? – удивилась ведьма, признав свои вещи, и не в силах сдержать радость схватила метлу.
– Габи, ты в порядке? – раздался рядом встревоженный голос.
– Нордо! – в сердцах ведьма обняла и его. – Как мы тут оказались? Кто нас спас? Хотя постой, а кто меня раздел?!
Последний вопрос звучал уже не так радостно и безобидно. Девушка только сейчас заметила, что одета в незнакомую бесформенную сорочку. Дворф стушевался и не сразу нашел, что сказать.
– Марта, это все М-марта, подавальщица, жена хозяина таверны. Клянусь своим топором, мы с Дафниэлем тебя не трогали. Только раз. За подмышки и щиколотки…
Чувствуя, что сам себе выкапывает яму, Нордо развернулся на каблуках и пустился наутек. Габи нахмурила брови, слишком подозрительно вел себя дворф. Вернувшись в комнату, она переоделась в свое старенькое черное платье, умылась, заплела косу и с метлой в руках и шляпой на голове спустилась вниз. Там она сразу обратила внимание на Дафниэля и Нордо, которые отчаянно жестикулируя что-то обсуждали, но умолкли как только заметили Габи.
– Вы двое, – сказала ведьма, уперев руки в бока, – объясните сейчас же, что происходит!
Эту ношу Дафниэль взял на себя, так как Нордо был не в состоянии связать и пары слов. Рассказ о бессознательных приключениях ведьмы вышел коротким, но красочным. Выслушав его, Габи какое-то время сидела молча, уставившись в одну точку на столе. На отполированной деревянной столешнице выделялась мишень в виде круглого, спиленного сучка. Казалось, смотри на него ведьма чуточку дольше и он либо прорастет, либо сгорит.
– Как насчет крепкого чая с чабрецом и мятой? – спросила подавальщица Марта, заметив напряженные лица гостей за одним из столиков.
Габи оторвала взгляд от сучка. Перед ней стояла крупная, румяная девица лет тридцати. О таких еще было принято говорить «кровь с молоком».
– Спасибо вам за помощь.
– Полноте, милочка, – Марта по-простому похлопала Габи по плечу, словно та была совершенно обычной посетительницей.
Подобная фамильярность при обращении к ведьме среди большинства жителей объединенного королевства Вестгард была как минимум странной. Ладно, рокширцы знали еще бабушку Габи, но почему незнакомая женщина совершенно ее не боится?
Габи проводила задумчивым взглядом Марту, и вернулась к своим собеседникам.
– Это были вовсе не друзья Дагона, – вздохнула она, отпивая из чашки ароматный напиток, – он не хотел никем рисковать и пожертвовал собой.
На последних словах голос ведьмы дрогнул и чтобы замять паузу она сделала большой глоток, обжигая губы и небо. Привычка преодолевать грусть через боль в злость частенько помогала Габи не пасть духом, а заодно и не разводить сырость.
– Дагон рассказывал, что сбежал от какого-то мага в Горифэле. Потрокулуса… Нет Проктопопуса… Ай, в общем от мага…
– Минуточку, – встрепенулся Дафниэль, – уж не о Великом Маэстро Тонких Материй, Проктопулусе, речь?
– Точно! Проктопулус, имя еще такое вычурное, – кивнула Габи.
– Святое Пролесье! – эльф присоединился к ведьме и залпом выпил горячий чай. – Считай, пропал Дагон. Много слухов ходит вокруг Великого Маэстро. Даже эльфы, а мы редко обращаем внимание на существ чей век короче тысячи лет, произносим это имя с уважением.
– А если не тысячу, а там пятьсот, иногда пятьсот пятьдесят? – с надеждой в голосе спросил Нордо.
– Он ставит эксперименты на живых существах, как можно такого уважать? – возмутилась Габи, не обратив внимания на реплику дворфа.
– Его изобретения гениальны, он двигает науку и магию вперед. Это необходимые жертвы.
– Другими словами, цель оправдывает средства?! Для вас, бессмертных существ, жизнь длинной в несколько лет возможно ничего и не стоит, но для баланса природы и мироздания, она так же бесценна, как и душа «высшего существа».
В последнем словосочетании отчетливо слышалась издевка.
– Это бессмысленный спор. Я знал, что ты не поймешь. Вы ведьмы слишком чтите законы, которые давно устарели.
Габи громко фыркнула, показывая все свое пренебрежение и несогласие с эльфом. За столом повисло молчание. Чувствуя необходимость развеять гнетущую атмосферу Нордо спросил:
– А кто такие «высшие существа»?
– Да, Дафниэль, объясни чем мы с Нордо отличаемся и почему не дотягиваем до звания «высших».
Тот скрестил руки на груди и уже собирался озвучить прописные эльфийские истины, но замолк, наткнувшись на ясные, доверчивые глаза дворфа. Ком застрял в горле и Дафниэль постарался как можно мягче передать суть вещей.
– Видишь ли Нордо… Мы, бессмертные, смотрим на жизнь иначе и время воспринимаем совсем не так, как существа, чей век ограничен временем. Для нас, вы словно бабочки, утром появились из куколки, а ночью уже сгинули навсегда. Не нужно судить нас за то, что мы относимся к вам так же как и вы к этим очаровательным, но скоротечным созданиям.
Нордо задумался, пытаясь понять к чему клонит эльф.
– Мы прекрасны, как бабочки? – спросил дворф, чтобы убедиться в точности своих выводов.
– Да. И скоротечны, – кивнул Дафниэль.
Он смотрел на дворфа, как умудренный жизнью старец смотрит на ребенка, неспособного осознать всю сложность бытия. И дело не в том, что Нордо был недалеким. В силу обособленности жизни дворфов он многого не знал. Его натуре была присуща простота и прямота, которые не стоит путать с глупостью, а люди и эльфы… Они все усложняли. Говорили длинными, вычурными фразами, оборачивая мысль как конфету в десятки оберток, поди разбери, что они на самом деле имели в виду.
– Габи, что будешь делать дальше? – спросил дворф, желая перевести тему.
Он так и не понял хорошо ли быть бабочкой с точки зрения эльфов и отложил размышления на потом.
– Отправлюсь в Горифэл. Попробую убедить Проктопопуса отпустить Дагона.
– Проктопулуса, – поправил Дафниэль, за что получил колючий взгляд.
Эльф может быть и был бессмертен, но вполне подвергался проклятьям, хворям и сглазу.
– Значит и дальше пойдем вместе, – обрадовался Нордо.
Габи настояла на том, чтобы двинуться в путь в этот же день. Физическая слабость еще присутствовала, но ведьма планировала большую часть времени пролететь на метле, да и в случае необходимости путники устроили бы привал. Дафниэль расплатился с хозяином таверны. Габи еще раз сердечно поблагодарила Марту за оказанную помощь.
– Спасибо, – тепло улыбнулась ведьма.
– Дело житейское, – ответила та и наклонившись поближе к Габи прошептала, – а здорово ты придумала надеть костюм ведьмы в путешествие. Не марко и разбойники сто раз подумают прежде чем напасть!
Брови Габи поползли вверх. Как показала практика, разбойники те еще дураки, но в одном подавальщица оказалась права – черное ведьмовское платье и вправду «не маркое».
– И кто додумался обвести вокруг пальца Марту? – спросила Габи, как только вышла из таверны.
– Я, – взял на себя вину дворф, желая выгородить Дафниэля.
От него не укрылось некое напряжение между эльфом и ведьмой, и таким способом Нордо старался не обострять обстановку. Вопрос Габи носил риторический характер. Одного взгляда на лицо дворфа хватило, чтобы понять – он совершенно не умеет лгать.
– Это была вынужденная ложь, – объяснил Дафниэль, – люди суеверны, тем более в маленьких поселениях. Подавальщица боялась сглаза, а тебе требовалась помощь.
Габи нахмурила брови, но на сердце сразу как-то потеплело. В глубине души она уже начала переживать, что ее перестали уважать как ведьму даже за пределами Рокшира.
– Кстати, о проклятьях и сглазах, – резко остановилась Габи.
Она огляделась по сторонам и, убедившись что кроме дворфа и эльфа поблизости никого нет, прикрыла глаза и для вдохновения представила себе Буздыхана. Вспомнила до мельчайших деталей лицо, мерзкую ухмылку, привычку стоять подбоченившись.
Нордо, не понимая, что происходит, хотел обратиться к ведьме, но Дафниэль вовремя его остановил, красноречиво покачав головой. Глаза Габи резко распахнулись.
– Чтоб тебе пусто было! – громко, с чувством и расстановкой выплюнула ведьма и магия праведного гнева импульсом разлетелась по сторонам, да так, что даже ее путники, не обладавшие и толикой сверхъестественных сил почувствовали энергетический толчок.
Впервые Габи исчерпала всю магию на одно единственное проклятье. Ближайшие несколько дней она не сможет призвать даже крохотного светлячка. единственное, что удастся использовать – метла, и то если последняя не будет вредничать и согласиться потратить накопленный резерв.
Где-то на другой стороне леса вздрогнул Сопля. По спине пробежали мурашки, предчувствие скорой беды заставило его замереть на месте и прислушаться к окружающему пространству. Скрипела повозка с бедолагами, которых удалось отловить после побега. Буздыхан коршуном смотрел на своих подопечных. У пары разбойников, осмелившихся подшутить над тем, в каком состоянии был найден атаман, теперь не хватало нескольких зубов и Сопля старался лишний раз не встречаться с ним взглядом.
Из-за каменистой почвы деревья и поросль встречались все реже и реже. Взору открывались просторы на много миль вперед. Проезжая мимо орешника, Сопля снова вздрогнул. С ветвей старого дерева на него смотрели не менее десяти пар глаз. Огромные черные клювы воронов медленно поворачивались вслед за процессией, словно горстка людей представляла для птиц особый интерес.
Показалась стена разрушенного замка, которую издалека можно было спутать со скалой. Никто не знал его прошлого, да и работорговцы никогда не интересовались историей, предпочитая жить сегодняшним днем. Руины удачно располагались в отдалении от основной дороги, а каменистая почва позволяла без проблем добираться до замка в любое время года. Не последнюю роль сыграла и близость к каменоломням.
– Да чтоб тебя пихты взяли! – выругался Буздыхан, пытаясь приструнить лошадь, которая ни с того ни с сего перестала его слушаться. – А ну пошла!