Настя стояла возле джипа и с тоской смотрела вслед удаляющимся мужчинам. Как‑то не по‑человечески получилось. Они ей жизнь спасли, она даже спасибо сказать не может…
Все, хватит стоять! У нее в запасе всего полчаса, чтобы уйти отсюда как можно дальше…
В банке случилась проволочка. Единственный на весь город банкомат отказывался принимать Егорову кредитку. Пришлось долго стоять в очереди, а потом еще столько же выяснять отношения с кассиршей, тормозной, ни хрена не соображающей теткой. В итоге, когда им наконец удалось получить деньги, прошло не полчаса, а гораздо больше. А потом выяснилось, что пропала Наташка. Они с Померанцем прочесали всю площадь, обыскали универмаг и почту – безрезультатно. Неизвестно, сколько бы еще они потеряли времени, если бы Макар не решил допросить бабусек, торгующих семечками аккурат под памятником Владимиру Ильичу. Бабуси проявили поразительную наблюдательность и не менее поразительную болтливость и поведали, что «тощая рыжуха» ни в какие магазины не ходила, а потопталась малость возле «ихнего тарантасу» и «почапала куда‑то туда». Причем направление все три бабуськи указывали разное, но единодушно сходились во мнении, «что молодежь нынче пошла неуважительная».
– А едрит твою направо! – Макар сердито сплюнул себе под ноги. – Сбежала девка!
– Куда? – растерянно спросил Егор.
– Кто ж ее знает – куда?! От нас сбежала, вот и все дела! Ну, вы скажите мне, хлопцы, мы с ней плохо обращались? Софья Семеновна как родную приняла, накормила, одела, а она так не по‑людски… Эх, да что говорить?.. – он досадливо махнул рукой. – Поехали!
– Куда поехали?! – всполошился Антон. – А вдруг она просто потерялась?
– Просто только кошки родятся, а она ушла.
– Так может, поищем? – предложил Егор. Случившееся не нравилось ему все больше и больше. Вдруг Наталья из‑за него ушла, из‑за вчерашнего?..
– Ну, – Макар потер раненую руку и поморщился, – город небольшой. Давайте прокатимся, если бензина не жалко.
– Да черт с ним, с бензином, девчонку жалко, – проявил неожиданное человеколюбие Померанец.
Поиски ничего не дали – Наталья как сквозь землю провалилась.
– Все, домой! – скомандовал Макар. – Ушла, значит, ушла. Бог ей судья.
Обратно в Бирюково ехали молча. У Егора на душе скребли кошки. Кто ж мог подумать, что Наталья окажется такой чувствительной барышней и сбежит, не перенеся позора? В байки про то, что где‑то неподалеку у нее есть родственники, он не верил. Скорее всего девчонка ушла просто в «белый свет».
– Езжай дальше, – сказал Макар, когда джип уже поравнялся с его домом.
– Куда? – Антон вопросительно приподнял брови.
– Все время прямо, до конца поселка. Заедем к Евсеевичу, заберем мазь, а то что‑то рука, зараза, разболелась.
Староста жил в маленьком бревенчатом домике на берегу реки. Антон остановил джип у калитки с грозной табличкой «Осторожно, злая собака!», вопросительно посмотрел на Макара.
– Ждите здесь, я скоро. – Егерь выбрался из джипа, толкнул калитку, вошел во двор, но не прошло и минуты, как он, бледный и всклокоченный, выбежал из дома.
– У кого из вас телефон с собой? – спросил мрачно.
– У меня с собой. А что случилось? – спросил Померанец.
– Звони!
– Куда звонить‑то?
– В «Скорую», в милицию! Куда‑нибудь звони!
– Да что случилось? – Егор спрыгнул на пыльную дорогу.
– Случилось, – дрожащими руками Макар пригладил волосы. – Евсеича, кажись, того…
– Что – того? – хором переспросили Егор и Померанец.
– Убили его, вот что того… – сказал Макар шепотом.
– Убили?! – Антон выбрался из‑за руля, направился к дому старосты.
– Ты куда? – Егор поймал его за рукав.
– Посмотреть, что к чему. Ты со мной?
Ему не хотелось идти в дом и смотреть на труп старосты, даже желудок сводило судорогой от нежелания, но не станешь же пасовать перед лучшим другом?
– С тобой.
…Запах они почувствовали еще до того, как увидели тело. Запах крови и луговых трав, а еще мерзкое жужжание.
Одного взгляда на старосту хватило, чтобы понять, что «Скорая» уже ничем не поможет и что о естественной смерти не может быть и речи. Тело было привязано к стулу и носило явные следы пыток. Над черной раной под подбородком вились жирные мухи. Егора замутило.
– Матерь Божья, – прошептал Макар и перекрестился. – Да как же это?..
– Антоха, вызывай ментов, – прохрипел Егор, пятясь к выходу. – И не трогайте тут ничего.
– Сами знаем, чай, не дураки, – Померанец не сводил взгляда с паяльника, лежащего на столе, возле разобранного телевизора. – Слышь, Макар, кажется, его сначала этим… – он кивнул на паяльник, – а уже потом горло перерезали…
– Пойдемте, мужики, – позвал Егор уже с улицы.
…Менты приехали быстро. Из добитого «уазика» выбрался местный участковый и несколько людей в штатском, Егор предположил, что это эксперты. Их с Макаром и зеленого от увиденного Померанца оттерли к дому, велели ждать.
Ждать пришлось долго, часа полтора, пока наконец один из прибывших, оказавшийся следователем районной прокуратуры, не взялся за них всерьез. Следователь доброжелательно улыбался и называл их разговор нейтрально «беседой», но под шквалом его вопросов Егор чувствовал себя как партизан на допросе в гестапо. Несмотря ни на что, он старался быть объективным – кто ж виноват, что у следака такая сволочная работа, а они оказались не в то время и не в том месте! А вот Померанец, окончательно пришедший в себя и осознавший, в какую историю они вляпались, разошелся не на шутку. Когда увещевания и уговоры не оказали никакого действия, а следователь вдруг проявил повышенный интерес к его разбитой физиономии, он пустил в ход тяжелую артиллерию: позвонил своему товарищу и покровителю, без пяти минут губернатору края. Одного‑единственного звонка хватило, чтобы они чудесным образом превратились из подозреваемых в ценных свидетелей и были отпущены восвояси с убедительной просьбой информировать следственные органы о смене своего местопребывания.
А вечером за накрытым на веранде столом состоялся военный совет, результаты которого озадачили и удручили всех троих. Оказывается, пока Егор терпеливо отвечал на вопросы следователя, а Померанец дозванивался до «без пяти минут губернатора», Макар успел переговорить с участковым и узнать очень много интересного. Хотя, по мнению Егора, век бы не слышать таких «интересных» новостей.
Менты были почти на сто процентов уверены, что ниточки к совершенному преступлению тянутся из тайги. Оказалось, что пока они гонялись по лесу за медведем, на Глубокском подворье Свято‑Никольского женского монастыря было совершено ужасное преступление. Неизвестные разграбили скит и убили четырех стариц, в скиту проживавших. На первый взгляд связи между этим злодеянием и убийством старосты не прослеживалось, но связь была, да еще какая связь! Следствие считало, что напали на скит коммунары – трое из них как раз накануне дали из коммуны стрекача – и что у нападавших была сообщница, какая‑то девица, несколько месяцев прожившая с сестрами в качестве паломницы. Это обстоятельство не нравилось Егору особенно.
– Вот такие пироги! – Макар закончил рассказ, хлопнул ладонями по столу. – А Наташку мы нашли в лесу на третий день после нападения на скит.
– Так она же сказала, что из коммуны сбежала. – Егор посмотрел на Померанца в ожидании подтверждения своих слов.
– Могла и соврать, – тот пожал плечами.
– Вот в том‑то и дело, что соврала! – Макар дернул себя за бороду. – Я специально уточнил – в коммуне все девки на месте.
– Думаешь, Наталья и есть пропавшая паломница? – спросил Егор, уже зная ответ.
– Я даже больше тебе скажу, ее не Натальей зовут, – буркнул Макар.
– А как?
– Настасьей. Матушка‑настоятельница Свято‑Никольского женского монастыря ее пару месяцев назад в скит направила. Говорит – пришла неприкаянная душа, прямо с улицы, назвалась Анастасией, попросилась в послушницы. Вот настоятельница и дала ей испытательный срок.
– Что еще настоятельница про эту паломницу рассказывала? – спросил Померанец. – Ну там, фамилия, прописка?
– Ничего не рассказывала, сказала, что Господу прописка без надобности, что у девчонки душа чистая, такая бы на смертный грех ни за что не пошла.
– Ну, вот видишь! – сказал Егор с надеждой. – Раз настоятельница так считает…
– …А сестры в монастыре шепчутся, что девчонка – бывшая зэчка, – не дал ему договорить Макар. – И сидела не за мелочовку какую‑нибудь, а за покушение на убийство.
Верить услышанному не хотелось. Ну не похожа Наталья – или Настасья? – на матерую преступницу!
– А что, если все это сплетни? – сказал Егор зло.
– Может, оно и так, да только мы все видели, как она медведя с одного выстрела завалила. И дело даже не в том, что с одного выстрела, а в том, как ловко она с карабином управилась, – покачал головой Макар. – Вот моя Софья Семеновна даже не знает, с какой стороны к винтовке подойти, хотя уже больше тридцати лет замужем за охотником.
– Так вы что, и в самом деле думаете, что это Наталья тех монахинь?.. – Егор осекся.
– Следствие считает, что она могла быть наводчицей. В скиту были старинные иконы, они пропали.
– Нет, что‑то не сходится, – Егор мотнул головой. – Во‑первых, не было при ней никаких икон, только папка эта дурацкая.
– Награбленное она могла и в лесу спрятать, – подал голос Померанец.
– Так на нее же саму охотились! Ну, вспомните, ребята! Антоха, ты же сам одного из них того… подстрелил!
– Спасибо, что напомнил, – Померанец поморщился.
– Прости.
– Сдается мне, те, что возле нашего лагеря ошивались, и были сбежавшими коммунарами, – подумав, сказал Макар. – Наверное, решили от девчонки отделаться, чтобы награбленным не делиться или просто избавиться от лишнего свидетеля. Первый раз ты, Егор, ее на реке спас, видать, спугнул иродов, а второй – Антон одного из троицы подстрелил. Думаю, нам крупно повезло, что нас вертолет забрал до того, как эти бандюки в лагерь вернулись, а так перестреляли бы из засады, как глухарей.