– Было бы чудесно, – с облегчением сказала Айлин, мечтавшая хотя бы на полчаса прилечь, чтобы унять невыносимую боль в спине.
– Вы на кухню? Я с вами, – сказала Фанни.
– Кажется, сегодня что-то случилось, – заметила Лорна, когда они вышли из кабинета. – Вы расстроены. Бастеты приходили… и ещё эта кружка…
– Нет, всё в порядке.
– Госпожа Айлин рассказала вам обо мне?
– Что именно?
– Значит, ещё не успела. Я ваша тётя по матери.
Переменившись в лице, Фанни встала как вкопанная, потом оживилась, в глазах мелькнула надежда.
Лорна поспешила объяснить:
– Я не Монца! У нас с Катрисс общий отец.
– Отец? Вы – Буй… – разочарованно протянула Фанни.
– Я Буй.
– А я-то обрадовалась… Если бы вы были Монца, возможно, захотели бы стать наследницей всего этого… – Фанни сделала широкий жест рукой и мрачно добавила: – Всего, что находится под этими прекрасными сводами, включая Прекрасных. И служили бы Прекрасным, наслаждаясь тем, как они прекрасны.
Лорна усмехнулась.
– Возможно.
…Что-то было не так. Какая-то ускользающая мысль, некое несоответствие мучило Фанни, когда она на кухне ела суп. Но ответ не приходил, и она решила отложить этот вопрос на потом.
Глава 7. Холодная слобода
В полдень небо затянуло тучами. Дорога от Спящей крепости до района, указанного Багориком, заняла не больше получаса, и всё это время Яр думал о сидящей напротив него в служебной машине женщине. Глаза у него слипались; не будь её, он бы подремал. Сон окончательно улетучился, когда, понаблюдав за ней, он понял, что она в упор никого не видит. Обычно женщины трещат как сороки, эта же ни слова не проронила, даже когда Яр приехал забрать её вместе с секретарём и Багориком от ворот Спящей. Однажды он уже видел её, после парадного обеда, но не допрашивал, так как Хозяйка возражала.
На ней был тот же, что на добытой им фотографии, плащ из довольно жёсткой ткани, перетянутый в талии, и не по-женски грубые высокие ботинки, в которые заправлены узкие брюки, – она всякий раз словно на войну собиралась, выходя из Крепости. Судя по опасным, тёмным местам, в которых её встречали даже среди ночи, плащ должен быть по меньшей мере бронированным, по-другому там просто не выжить. Но вот она, сидит перед ним живая и невредимая, белокожая, как его Лунни – как фея! – и с таким непроницаемым видом, словно её невероятные прозрачно-голубые глаза видели слишком многое, чтобы чему-то удивляться.
Он почти ничего не знал о ней. Всегда ездила на такси, тёрлась среди сомнительных личностей, падких на дармовую выпивку, и щедро их угощала. Сама не пила, близкой дружбы не завязывала и исчезала при первых признаках назревающего скандала. Но, хоть убей, Яр не находил в облике этой женщины ни малейшего намёка на порок, тайные страсти, гнавшие её в злачные места. Его мужской опыт подсказывал, что она скорее чиста, чем нет. Говорят, сын Хозяйки, заносчивый, самовлюблённый сноб, был от неё без ума…
Не только Яр – остальные шестеро ехавших с ними полицейских тоже на неё пялились. Яра притягивала её загадка – их волновала её красота. А она словно обреталась в пустыне, а не среди крепких парней в форме, и мысли её витали далеко.
Ему хотелось увидеть её руки, но она не вынимала их из карманов плаща. Секретарь что-то тихо сказал ей на ухо, она кивнула.
Зачем она поехала с ними? На праздное любопытство не похоже. Да ещё секретарь этот… Резкий парень. Молчит-молчит или хихикает, а потом пальцы режет. Он в нескольких словах обрисовал Яру суть дела и втиснулся в машину следом за Длит, хотя места было впритык. Ну, и зачем ему здесь эта странная парочка?
Мир указывал водителю дорогу.
– Эй, мы не в Холодную ли опять? – спросил Яр.
– Я шёл за ним ночью, место запомнил по трубам, там какая-то полуразрушенная фабрика. А названия улицы не знаю.
– Похоже, в Холодную и приедем, – сказал водитель. – А как ты ночью не побоялся, парень?
– Там от Сомнений прямая дорога через старый мост… недалеко.
Похоже на правду, подумал Яр.
– Уже были там? – вдруг спросила она. Её голос был мелодичным, не хриплым, не низким, очень подходящим к её красоте.
– Две недели назад. Перерыли вдоль и поперёк. Ничего не нашли, – с досадой сказал Яр. – Женщина, что работала в Спящей крепости, будто бы видела здесь своего ребёнка.
– Марьяна?
– Да. Знать бы раньше…
При этих словах Мир съёжился и поднял повыше воротник куртки.
Кортеж из шести машин свернул на длинную узкую улицу с разбитой дорогой; в глубоких колдобинах стояла вода, тротуарами служили полусгнившие брёвна. Свинарник, грязь… Скоро вам тут наведут порядок, была Холодной, станет Горячей, подумал Яр и ужаснулся, что радуется этому. Вот жизнь пошла…
– Куда ехать? – спросил водитель у Мира.
– Дальше, в самый конец.
На Холодной было несколько проулков, заканчивалась она тупиком. Почти в каждом доме была устроена торговая лавка, широкое окно в ней закрывалось железными ставнями, и всюду торговали одним и тем же. Гирлянды чесночных и маковых головок обрамляли проёмы лавок, соседствуя с пучками высушенного чернобыльника, плакун-травы, крапивы – их порошком окуривали помещения. Витрины были заставлены подписанными от руки коробками и пузырьками, на полках грудами лежали амулеты: сушёные лягушки, серебряные и медные кольца, медальоны, браслеты, шпильки, колокольчики. Особенно много было железных подков и осиновых рогаток. Отдельно висели низки обработанных камней, которые использовали при изготовлении оберегов: халцедон, сердолик, кошачий глаз.
– Вот он. – Мир указал на деревянный дом без палисадника, с одинокой разросшейся липой, притенявшей большое окно лавки на фасаде.
– Как запомнил? – спросил Яр.
– Калитку недавно покрасили. И дерево приметное. Одно такое на улице.
Завидев полицейский кортеж, жители позакрывали лавочки и высыпали на улицу. Поднялся шум, отовсюду доносились испуганные женские крики, детский плач. Действовали по заранее намеченному плану, приказы отдавал опытный Выцарап, которого Яр сам поставил на должность руководителя спецподразделения. Машины рассредоточились по всей улице, загородили выезд, и уже через минуту бойцы в бронежилетах, вооружённые автоматами, контролировали Холодную.
Троица из Спящей крепости стояла рядом с Яром у машины, наблюдая за слаженными действиями бойцов. Секретарь Хозяйки, в дорогом костюме и распахнутом светлом плаще, был невозмутим; рыжеволосый Багорик, бывший на голову выше его, топтался на месте с белым как мел лицом. Длит недовольно хмурилась.
– Что не так? – спросил Яр.
– Не ожидала, что будет столько шума. – Она глядела по сторонам и почему-то на небо. – Как бы всё не испортить.
Яр не удержался от иронии:
– Наверное, от вас одной здесь было бы больше пользы?
– Посмотрим, как пойдёт, – ответила она, обезоружив его тем, что совершенно не рисовалась.
К ним бочком подобрался главный по улице, худой мужчина средних лет, староста, как его все называли. Слово осталось с тех времён, когда это место ещё было рабочей слободкой.
– Можно узнать, господин начальник, зачем вы к нам опять пожаловали?
– За тем же, – отрезал Яр.
Тигрец сегодня был на задании, так что следственную группу возглавил Ге Пард, брат мэра, которого Яр знал много лет и считал очень хорошим специалистом. В интересующем их доме дверь была заперта, замок выбили. Яр со следователями вошли вслед за бойцами, вскоре Яр вышел и жестом подозвал Мира. Длит с Лунгом тоже хотели войти, но Яр остановил их:
– Вам нельзя.
Длит удивилась.
– Тогда зачем мы приехали?
– Я не знаю.
– Мы подождём снаружи, – спокойно сказала Длит. – Зовите, если понадобимся.
– Всенепременно. – Яр выразительно посмотрел на бойца у двери. Тот встал, широко расставив ноги и загородив вход. – Вот так.
Мир сразу опознал хозяина лавки, угрюмого рыхлого типа с одутловатым лицом. Одну из двух комнат в доме обыскали, и все перешли туда. На лавочника надели наручники, посадили на стул в центре комнаты. За спиной у него встал боец с автоматом. В качестве понятых привели старосту и женщину из толпы. Один из следователей принялся вести протокол.
– Как звать? Женат? На что живёшь? – начал допрос Ге, усевшись на стул напротив задержанного.
– Трюга я. Торгую тем-сем… Живу одиноко… – От лавочника разило спиртным.
– По борделям кажный день шляется, – вставил староста.
– А ты не завидуй, – ухмыльнулся Трюга.
– Где берёшь ведьмин корень? – продолжал Ге.
– Не знаю ни про какой корень…
– Мутит он тут чего-то! – снова вмешался староста. – Зелья варит!
– Ты откуда знаешь, врагуще?! Ты меня ловил на тех зельях? – заорал Трюга противным голосом.
Стоявший позади него боец ткнул его прикладом в спину, и лавочник скорчился от боли.
– Шлындают и шлындают по ночам, дверь не закрывается! – гнул своё староста.
– Сам не варю… торгую готовым, что люди приносят…
– Короче, – сказал Яр. – Где брал бовы с ведьминым корнем? Пожизненным не отделаешься, не надейся. Сотрудничай.
– Мало ли чего продаю… В этом деле я как посредник. Бовы мне мальчишка-посыльный приносил, по темноте, лицо прятал. Попросили передать – передал, денег заработал. А больше ничего не знаю.
В дверях встал один из полицейских, давая понять, что обыск закончен. Яр с Ге отправились с ним на тесную кухню. Там был завал: грязная посуда в раковине; на столе, покрытом старой клеёнкой, валялись обёртки, заплесневевший хлеб, стояли несколько замызганных бокалов и пустой хрустальный графин, красивый и чужеродный для этого места предмет.
– Всё обыскали, господин котт. Ничего подозрительного.
– Уверен?
– В доме даже подпола нет. Эксперты собрали товар из лавки – настойки, порошки, сухие смеси. Но пока не проверят в лаборатории…
– Ждите распоряжений. Свободен.
– Слушаюсь! – Полицейский ушёл.
Ни зацепки… Как же так?! Не может быть! В глазах Ге Яр видел то же разочарование, что постигло его самого.