иться и затем разбить преследующего противника мощным контрударом.
Генерал-фельдмаршал фон Манштейн предложил дождаться начала советского наступления, которое с большой долей вероятности должно было начаться на юге Украины, где русские сосредотачивали свои войска. Как только русские атакуют, следует отступить, уклоняясь от ударов русских. Затем сконцентрировать все возможные силы и нанести мощный контрудар из района Киева по северному участку атакующих советских ударных частей.
Совсем другое предложение было у главы союзнической Италии государства Бенито Муссолини. Сразу после сталинградской катастрофы он выступил за переход к оборонительным военным действиям на востоке. 22 февраля Гитлер уведомил его через имперского министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа, что мирные предложения, подобные составленным дуче, в отношении Москвы даже не обсуждаются. Восточный вопрос будет решен только в борьбе.
9 марта 1943 года Муссолини снова обратился к Гитлеру, заклиная его, по крайней мере, в наступающем году не предпринимать наступательных действий на востоке. Муссолини указал на то, что необходимо во что бы то ни стало сохранить позиции в Северной Африке, чтобы не допустить потери Средиземноморского региона и высадки англо-американских войск на юге Европы.
Гитлер снова отклонил предложения Муссолини. Двумя неделями позже дуче сделал еще одну попытку склонить Гитлера к сепаратному миру с Советским Союзом. Он предложил возвести «Восточный вал» и рекомендовал армии на востоке занять оборонительные позиции. Одновременно он обратился с просьбой о предоставлении военных материалов и укреплении Средиземноморского региона немецкими военно-воздушными силами. Таким образом, можно было не только удержать Восточный фронт, но и обезопасить себя от попыток англичан и американцев высадиться на юге Европейского континента.
Гитлер не сказал ни да ни нет. Он относился к своим итальянским союзникам с изрядной степенью недоверия. Итальянские формирования, которые сражались плечом к плечу с Африканским корпусом Роммеля, доказали свою ненадежность. К тому же ходили упорные слухи о том, что положение Муссолини в Италии быстро слабеет. Снова одержало верх прежнее стремление Гитлера добиться решающей победы на востоке.
Ему нужна была большая военная победа, чтобы компенсировать сталинградское поражение. Ему нужно было отвлечь внимание мировой общественности от критического положения в Северной Африке. Ему нужен был противовес резко ухудшающемуся положению в подводной войне. Кроме того, он должен был хоть как-то успокоить мирное население Германии, страдающее от участившихся воздушных налетов авиации союзников.
Одновременно он льстил себя обманчивой надеждой, что союз между западными державами и Советским Союзом вот-вот развалится.
Этот союз в начале 1943 года действительно подвергся суровому испытанию на прочность.
30 марта 1943 года британский премьер-министр Черчилль уведомил Сталина, что движение конвоев с грузами из Великобритании в Советский Союз придется прекратить. Весь существующий тоннаж необходим для подготовки англо-американской высадки на Сицилию. Движение конвоев может быть восстановлено только в начале сентября.
Сообщение британского премьера вызвало в Кремле бурю возмущения, ибо означало, что на протяжении всего лета 1943 года Советскому Союзу придется вести военные действия против Германии без какой-либо материальной помощи своих запанных союзников.
Тревоги Сталина безмерно возросли.
12 апреля 1943 года изменивший своей стране генерал Власов вторично обратился с открытым письмом к солдатам и офицерам Красной армии и всему советскому народу. Миллионы экземпляров этого письма разбрасывались над советскими позициями. В письме Власов объяснил, почему он, известный советский военачальник, принял решение вместе с немцами бороться против Советов. Это письмо не только произвело большое впечатление на военнослужащих и мирное население. Оно также обеспокоило союзников Советского Союза, у которых появились основания подозревать, что русские являются слишком опасными партнерами по союзу.
Днем позже – 13 апреля – это подозрение укрепилось.
В тот день – 13 апреля 1943 года – была приподнята завеса над тайной, которая уже долгое время тревожила, прежде всего, находившееся в Лондоне ссыльное польское правительство.
Речь шла о 8000 польских офицерах, которые при последнем разделе Польши немецкими и советскими войсками в сентябре 1939 года очутились в советском плену. Тогда они были интернированы советской армией и помещены в три больших лагеря в районе Смоленска. До весны 1940 года находившиеся в этих лагерях польские военные переписывались со своими родственниками, переехавшими в Англию или Швейцарию. Но потом связь оборвалась. От них больше не пришло ни одного письма. 8000 польских офицеров, цвет польской армии, попросту исчезли, словно их никогда и не существовало.
Прошло больше года, прежде чем ссыльное польское правительство начало предпринимать активные действия. 22 июня 1941 года оно потребовало срочную информацию о местонахождении и судьбе 8000 пленных. Советское правительство ответа не дало.
Однако ссыльное польское правительство не успокоилось и продолжало энергично требовать освобождения своих соотечественников. Тогда 30 июля 1941 года между двумя правительствами было заключено соглашение, предусматривавшее формирование польских национальных частей в Советском Союзе.
Поскольку Советский Союз не желал освобождать польских офицеров, ссыльное польское правительство продолжало настаивать и попросило информацию о местонахождении пропавших. Ответ Советского Союза был весьма уклончивым.
Генерал Сикорский, шеф ссыльного правительства, был возмущен. Его гнев был вызван не только бесследным исчезновением 8000 офицеров, но и тем, что Москва отказывается после войны вернуть аннексированные восточнопольские территории.
В негодовании генерал Сикорский решил отданный ему британским флотом крейсер, в порядке протеста против аннексии Восточной Польши, назвать «Лемберг». Британское правительство с большим трудом отговорило Сикорского от этого провокационного жеста. С другой стороны, британцы поддерживали польское правительство в его претензии на аннексированные Советским Союзом – а пока оккупированные немцами – территории Восточной Польши.
Результатом этих неутешительных событий стало напряжение между польским ссыльным правительством и советским правительством, так же как и между Лондоном и Москвой.
Англичане сидели между двумя стульями.
14 ноября 1941 года польский посол в Москве Кот обратился непосредственно к главе Советского государства Сталину. Он потребовал точной информации о судьбе 8000 польских офицеров. Сталин отговорился, что ничего об этом не знает. Однако, чтобы сохранить престиж, он вызвал шефа НКВД Берию. Кот наблюдал, как Сталин беседовал с Берией, но по лицу Сталина ничего нельзя было прочитать. Он только внимательно выслушал разъяснения Берии, после чего кратко попрощался с польским послом.
3 декабря 1941 года глава ссыльного польского правительства лично обратился к Сталину и потребовал информации об исчезнувших поляках.
На этот раз Сталин не уклонился от беседы. Нет, у генерала Сикорского нет повода для беспокойства. Польские офицеры не попали в руки немцев. Перед падением Смоленска они были эвакуированы и размещены в лагерях в дальневосточной части Советского Союза. Но только эти офицеры не испытывали доверия к Советскому Союзу и потому скрылись, перейдя маньчжурскую границу. Вот так! Все 8000 человек, как один.
Польские семьи в Англии и Швейцарии, тщетно ожидавшие вестей от своих интернированных в Советском Союзе родственников, пришли в отчаяние.
Где Ян, 28-летний ротмистр, чья жена и двое детей жили в Швейцарии? Почему он не пишет? Что произошло?
Где дедушка Александр, 60-летний полковник? Хорошо ли он перенес бегство в Маньчжурию?
Известий не было. Ни из Советского Союза, ни из Маньчжурии, ни из других стран. Судьба 8000 польских офицеров оставалась неизвестной.
До 13 апреля 1943 года. В этот день стало ясно, где находится 4100 человек – элита польской армии. Немецкое радио сообщило, что в районе Катыни, расположенной в окрестностях Смоленска, обнаружена могила. Братская могила, в которой захоронено 4100 польских офицеров, скованных по рукам и ногам и умерщвленных выстрелами в затылок.
Немецкое правительство заявило, что 4100 польских офицеров были убиты русскими. В западных и нейтральный странах этому утверждению сначала не поверили. Было известно, что зондеркоманды СД и немецкой полиции вели на всей территории Восточной Европы массовые расстрелы, а жертвы – в основном евреев и коммунистов – хоронили в братских могилах. Очевидно, говорили себе люди, на совести СД или полиции и эти польские офицеры.
Но немецкое правительство продолжало утверждать обратное. Немцы собрали медицинских экспертов из нейтральных стран и поручили им проанализировать ход событий и установить истину.
Врачи и журналисты со всей Европы съехались в Катынь. Тела расстрелянных были осмотрены и исследованы. Врачам пришлось нелегко, поскольку тела подверглись разложению и испускали ужасное зловоние. При вскрытии было установлено, что польские офицеры были расстреляны весной 1940 года, то есть еще до немецкой оккупации. Записи в дневниках и письма, найденные в вещах погибших, подтверждали тот факт, что массовый расстрел произошел весной 1940 года.
Глава польского правительства в Лондоне генерал Сикорский никогда не верил Сталину. Однако такое неслыханное обвинение требовало неопровержимых доказательств. И он обратился в Международный Красный Крест в Женеве с просьбой исследовать тела польских офицеров и точно установить дату смерти. Кроме того, он поручил польскому послу в Москве потребовать от советского правительства разъяснений относительно катыньского дела.
Советское правительство отрицало расстрел польских офицеров. И оно не могло объяснить, где находятся остальные 3900 человек.