– Всего лишь царапина, но ты жива, в отличие от девушки!
– Я ее не убивала!
– Может быть… а может быть, и нет, – вдруг возразил тот. – Полиция ищет записи с видеокамер, и если они найдут их… – Он посмотрел на нее в упор. – Что все увидят?
– Отец, прекрати! – Вдруг рявкнул Вик и поднялся. – Ты просил привести Соню, чтобы познакомиться с ней, но в итоге только стараешься ее унизить! Хватит! Перестань! Или ты выбираешь реальность, где мы с ней вместе, и я продолжаю на тебя работать, или мы уходим. Навсегда!
– Гм… – Василий Дмитриевич помолчал, старательно протирая салфеткой стекла очков. – Весьма сожалею, если тебе показалось все именно так. На самом деле я всего лишь хотел узнать Соню получше. Узнать, что ею руководит в ваших отношениях?
– Если вы считаете, что мне нужны деньги Вика и только потому я с ним, то вы очень заблуждаетесь! – вспыхнула Соня.
– Считал. Раскаиваюсь. И небольшая поправочка: у Виктора пока нет денег. Ни копеечки. Если я перестану его спонсировать, он окажется без рубля в кармане!
– Деньги в жизни не самое главное!
– Ошибаетесь, милая, наивная девушка… И молите бога, чтобы он не преподал вам урок. Кстати, не могли бы вы оставить мне эту подвеску? И еще… я так и не понял, что побудило вас надеть ее?
– Я вдруг поверила, что он меня защитит. – Соня демонстративно сунула крест за пазуху, подальше от заинтересованных взглядов хозяина. – Как и сейчас. От всего…
– Забавно… – Тот покусал губы, вдруг поднялся и ни слова не говоря скрылся в библиотеке.
– Теперь он там надолго… – Вик поднялся. – Думаю, нам пора уходить. Когда отец найдет в библиотеке ту информацию, ради чего он туда сбежал, может наступить утро, а мне до одиннадцати часов нужно вернуть тебя домой.
Соня, испуганно ойкнув, достала телефон и вгляделась в загоревшиеся на экране цифры.
– Уже полдесятого!
– Успеем! – Вик направился к двери.
– Может, мне стоит попрощаться с твоим отцом? – Она бросила взгляд на библиотеку.
– Поверь, нет смысла, – отмахнулся тот. – Когда отец в своих мыслях, он никого не видит и не слышит.
Вскоре они вышли на улицу и медленно побрели с безлюдного двора.
– Холодно! – Соня поежилась. – Хотя всего-то конец августа.
– Слушай, давай зайдем ко мне? Тут недалеко. – Вик нерешительно обнял ее за плечи. – Я захвачу ветровку.
– Тоже замерз? – Она с улыбкой взглянула на Вика.
– Нет. Ветровка тебе!
– Ты такой заботливый…
– Скорее, корыстный! Как ты будешь выступать, если простудишься? – он серьезно взглянул на нее и вдруг подмигнул.
– Ну… если ты так настаиваешь… – Соня вдохнула холодный тонкий аромат, идущий от его рубашки.
Минут через пятнадцать они подошли к обычной девятиэтажке, каких в городе, да и по всей стране, хоть пруд пруди. Небольшой дворик оказался заставлен машинами так, что порой было трудно протиснуться, чтобы добраться до подъезда.
– Только не падай в обморок от того, что увидишь. Лады? – в шутку предупредил Вик, открыв перед ней тяжелую дверь подъезда. – В квартире жуткий беспорядок.
– Поверь. Я в жизни видела такое, что гораздо хуже беспорядка. – Она смело направилась к лифту.
– Не уверен! – тихо хмыкнул тот и поспешил следом. – Девятый этаж.
– Вип-зона? – не удержалась Соня. Но Вик не поддержал шутку.
– Квартира досталась отцу за долги, а он продал ее мне.
– Продал?
– Точнее подарил, только я должен выплачивать ему каждый месяц определенную сумму. Плюс ремонт. Кручусь, конечно, как могу, но времени на собственное жилье не хватает категорично! – Он помолчал. – Вот думаю, может, продать? Но опять-таки, без ремонта дешевле получится…
Заинтригованная Соня вышла на открывшуюся площадку.
– Сюда! – Вик повернул направо, подошел к квартире с деревянной дверью без номера и принялся бренчать ключами. – Вот и моя берлога!
Наконец замок поддался, он распахнул дверь и перешагнул через порог. Соня ахнула, войдя за ним следом. Действительно, вид квартиры был такой, словно хозяин страдал хроническим отсутствием времени, денег и частичным отсутствием памяти. Обои были поклеены кое-где, а в большей степени стены остались даже не штукатуренными. Бетонные плиты пола частично покрывал линолеум.
Мебель тоже диссонировала между собой: в прихожей стоял шикарный встроенный шкаф, а в зале – раскладушка; огромный телевизор был прикреплен к стене с помощью кронштейна, напротив же, вместо дивана, лежал большой пружинный матрас.
– Будешь чай?
– С удовольствием! Замерзла! Как будто сейчас глубокая осень… – Соня прошла за ним на кухню, которая на удивление оказалась законченной. Обои, потолок, пол были в одной цветовой гамме, сочетая в себе все оттенки изумрудно-голубого. На стене висела картина, изображающая окно на жаркий пляж с пальмами, изумрудным морем и грозовым небом, сквозь которое пробивались лучи солнца.
Даже стол был цвета морской волны. И стулья. Не говоря уж о чайнике, тарелках и чашках.
– Красиво! – Соня села за стол и, мечтательно глядя на картину, положила подбородок на кулачки. – Всегда хотела побывать на море!
– А мы месяц жили в этом бунгало, и этот вид открывался мне каждое утро. – Вик щелкнул чайником, достал чашки, кофе, чай, сахар и сел напротив. – Так не хотелось уезжать. Можно сказать, что тот месяц я был в последний раз по-настоящему счастлив.
– Так это ты нарисовал? – Соня коснулась полотна.
– Да. Моя последняя картина. После нее я не написал ни одной. – Он задумчиво помолчал и взглянул на нее в упор. – Но мне кажется, что очень скоро я снова возьмусь за кисти…
– Сколько же у тебя талантов? – Девушка смущенно улыбнулась.
– Стихи писать не умею. Книги пробовал, бросил. Долго. И сразу не увидишь, что получается. А музыка и картины – другое дело.
– Я, наоборот, люблю стихи писать для песен. – Соня улыбнулась.
– Расскажи, как ты попала в интернат? Ты ведь, насколько я могу судить, из хорошей семьи, раз они дали тебе такое разностороннее образование.
– Я была маленькой и, если честно, до сих пор не понимаю, почему все полетело под откос. Помню только, что все началось с приезда бабушки, о которой я раньше ничего не слышала. Она-то и оставила маме этот амулет. Потом начались какие-то звонки, угрозы, мама часто пропадала, а возвращалась в крови. Затем ее обвинили в убийстве отца и посадили, а меня определили в интернат. Все! Конец истории…
– Нда… – Вик разлил в кружки закипевшую воду, в одну добавил кофе, в другую чай. Положил по кусочку сахара в каждую кружку и снова посмотрел на нее. – Мне кажется, мы встретились не просто так. Вот скажи, в день нашей самой первой встречи у тебя было сомнение, ехать или нет в наш универ?
– Нет. Точнее, сомнения были, но я решила сначала поехать туда, ну и если вдруг не получится, тогда попытать удачи в других.
– А мне в тот день нужно было быть в клубе лишь вечером, но позвонил декан, и я сорвался ни свет ни заря. – Его длинные пальцы коснулись ее руки. – Так что, отец прав. Это судьба…
Соня смущенно улыбнулась.
– А ты действительно уйдешь от отца, если он не разрешит нам быть вместе?
– Уже ушел. – Вик сжал ее пальчики. – Ты замерзла? Руки ледяные…
– Просто… все странно и необычно. – Она убрала руку, сделала несколько глотков горячего чая и взглянула на время. – Уже десять. Пойдем?
– Да. – Он поднялся. – Только ветровку возьму.
Соня осталась на кухне одна. Еще раз полюбовалась на картину. Наверное, здорово иметь такую способность. Увидел что-то красивое, и не нужен ни телефон, ни фотоаппарат. Был бы карандаш под рукой и клочок бумаги.
Внезапно где-то раздался приглушенный женский крик. И снова. И снова!
Соня вскочила.
– Что это? Вик, где кричали?
– Кажется, на площадке. Я сейчас. – Он на секунду заглянул в кухню и приказал: – Сиди тут!
Соня услышала его быстрые шаги, скрежет замка, и женский крик, обретя силу и мощь, ворвался в квартиру.
– Помогитеее!
– Эй! Ну-ка, отойдите от нее! – рявкнул на кого-то Вик. Раздалась матерная брань, а затем разъяренное рычание, стук.
Преодолев минутную слабость, Соня бросилась следом за ним к распахнутой двери. Открывшаяся картина заставила ее беспомощно замереть на пороге. Вик и еще двое парней сцепились врукопашную. Одного он вывел из строя быстро, совсем не по-мужски врезав коленом тому между ног. Бритоголовый взвыл, сложился пополам и рухнул на пол, злобно матерясь. Второй оказался напористее и сильнее. Коварно сделав подножку, он повалил Вика на бетонный пол и попытался сделать из его головы отбивную, но тот, крутясь как уж, уворачивался от ударов, не забывая отвечать. Наконец, его прямой в челюсть повалил второго отморозка на пол, ненадолго отправив того в нокаут.
Вот только радоваться победе Вику пришлось недолго. Едва он поднялся, как к нему сзади подскочил очухавшийся от коварного удара бритоголовый и с силой опустил пустую бутылку из-под шампанского Вику на голову. Бог знает, откуда она взялась у него в руках.
Вик рухнул как подкошенный, а бритоголовый принялся его пинать. Пострадавшая девушка тут же перестала жаться в уголке, подошла и принялась помогать отморозку.
Все это показалось Соне кошмарным сном, который длился вечность, хотя на самом деле не прошло и минуты. Для чего было разыграно это представление, Соня в тот вечер не узнала. Может, все закончилось бы банальным грабежом квартиры Вика, если бы не фальшивая «жертва», внезапно превратившаяся в предводительницу этой маленькой банды.
Еще пару раз пнув Вика для верности, она приказала сообщнику:
– Хватит пока. Не здесь! – И словно только сейчас заметив Соню, зло прищурилась. – Чего смотришь? Пошла в квартиру! Быстро!
Соня даже не пошевелилась, перевела взгляд на Вика, затем на пытающегося очнуться второго бандита.
– Ты не поняла? Пошла, я сказала! – Девица вдруг зло, наотмашь, ударила ее по лицу, и боль, ожегшая лицо, заставила время ускориться. Соню охватила спасительная ярость, окончательно уничтожившая теплящееся на дне души человеколюбие. Отерев струйку горячей крови, потекшую из разбитого носа, она улыбнулась и шагнула к девице. Та, вместо того чтобы попытаться ударить снова, вдруг охнула и, не сводя с Сони испуганных глаз, попятилась. Ее подельник попытался оглушить бутылкой и Соню, но что-то, проснувшееся и владевшее теперь ее разумом, словно видело все со стороны. Не оборачиваясь, она лишь вскинула в его сторону руку и сжала пальцы. Улыбка ее стала шире, когда она услышала хруст ломаемых костей, сопровождаемый тоненьким воем и хрипом.