– Навроде шпионки ихней? – Варакин заметно побледнел.
– Точно. Старушка везде пролезет, все услышит, божья тварь. Она ведь у нас в милиции бывала. Вот и думай, не мог ли ты при ней хоть крохотного прокольчика допустить?
– Вряд ли… – Варакин напряженно думал. – Жену поспрошать надо. Не могла ли глупостью обмолвиться, когда белье ей отдавала, Что для женщины с прачкой парой слов перекинуться…
– Поспрошай. Если что, сразу вас всех в холодную. Потом думать будем, под каким соусом вас выпустить, чтобы освобождение не выглядело неестественным. И еще одно. Никто из ее соседей не брал у тебя вчера самогонки?
– Нет, никто.
– Где еще можно сейчас самогонку взять?
– Трудно сказать. Но, если с дальних домов, то они бы, наверное, к Артемовым обратились.
– Проверим. А ты, если что, немедля со мной свяжись.
– Обязательно! – горячо заверил Варакин.
– Да, и как звать того забулдыгу, который эту кофейную сценку в окно наблюдал?
– Вы его знаете отлично. Митрофанов.
– А, нищий пьяница… Да, конечно. Ну, будь здоров.
Высик не спеша направился к зданию милиции. Рассказ Варакина добавил новый штришок к жестокой комедии масок, участником которой он оказался. Старушечий маскарад… Старуха не так проста!
Но и на старуху бывает проруха.
Она опростоволосилась на несвежей простыне, иначе бы вовеки не попала в поле зрения Высика.
Старуха в кружевном пеньюарчике, пьющая кофе с коньяком по утрам… Тем более маловероятно, чтобы она ошибкой выдала несвежую простыню…
И ее цепкий взгляд, и ее вдохновенное вранье про «призрика» – словно она не могла отказать себе в удовольствии поиздеваться втихую над начальником милиции!
Но в итоге-то все в порядке. Волей случая он сцапал ее, и теперь старуха едет в район под надежной охраной. У опера она все выложит – в том числе, за какой куш шла борьба.
Остается Свиридов – но со Свиридовым он справится.
Только бы побыстрее доложить оперу, рассказать о новых обстоятельствах и догадках.
В милиции его ждал сюрприз.
– Товарищ начальник! – доложил потрясенный Илья. – Только что сообщили из райцентра. На машину напали. Берестов и шофер убиты. Старушенция исчезла!
Глава 7
Высик поглядел на часы. Шесть часов вечера. Ну и денек! Чуть больше суток прошло с тех пор, как он вернулся после осмотра места убийства и увидел арестованного Деревянкина, а сколько событий успело грянуть, как все переменилось! Он узнал больше, нем за год. И через два-три часа, желательно не позже, ему нужно быть в Глебово – узнать, какое решение приняли Плюнькина и Акулова… И, может быть, вне зависимости от этого решения поставить засаду возле их дома. Теперь он почти не сомневался, что сегодня ночью к ним пожалуют незваные гости…
Неужели Свиридов не мог предусмотреть подобного развития событий? Если не он, то Плюнькина предусмотреть должна была… Значит ли это, что и у нее есть козырь в рукаве? Сама себя выставляет приманкой? Одна засада на другую? А тут еще и милицейская засада вмешается… Акулова и Плюнькина не представляют себе, с каким умным и беспощадным противником они столкнулись. Высик опять припомнил цепкий взгляд старухи, и ему стало не по себе. Огромный жизненный опыт, колоссальное знание людей, великолепные актерские данные – и все это замешано на чудовищной жестокости…
– Подними мне документы по уничтожению банды Кривого, – отрывисто приказал он Илье.
Тот поспешил исполнить, догадываясь, что начальник прозрел нечто очень важное, не видимое для других.
Убийство двух сотрудников было, конечно, актом мести. Их выбрали не просто так. Именно они, вероятно, убили кого-то особенно дорогого для истинного главаря банды и заслуживали поэтому самой суровой и незамедлительной кары. Старуха-прачка запросто могла изучить расписание дежурств на стене. Да, узнала по расписанию, в какой день эти двое, Блинов и Жигулин, совпадут по графику дежурств и должны будут вместе отправиться на вызов в дальнее село, и к этому дню приурочили телефонный звонок, сделанный Чумовой…
– Мне нужно с полчаса, чтобы кое-какие концы свести с концами, – сказал Высик Илье, принесшему бумаги. – Распорядись тем временем, чтобы, все наши были в готовности номер один.
Илья удалился, не сказав ни слова, а Высик углубился в бумаги.
Банда была крупная, одиннадцать человек. Хорошо, что на месте составили протокол, зафиксировавший ход операции. Бывает, что от этого отмахиваются. Акты опознания… По документам и по памяти легко вспомнить, где кто лежал. С двух сторон логово бандитов охватывал взвод автоматчиков, заказанный Высиком. Высик, Берестов и еще трое его людей перекрывали выходы вот здесь и вот здесь. Значит, вот здесь было место Блинова и Жигулина. Через них пытались прорваться трое бандитов, позднее опознанных как Филин Иван Тимофеевич, Гудков Исай Валентинович и Уклюжный Александр Павлович. С Филиным и Гудковым все было ясно: матерые бандиты, отмотавшие не один срок, прибившиеся к банде в конце войны. Один родом из Кемерова, другой из Николаева. А вот с Уклюжным было поинтересней. До этого он нигде не засвечивался и происхождения был хорошего. Уклюжный и в облаву попал более или менее случайно. Об этом свидетельствовала его одежда: в отличие от других бандитов, он был облачен в хороший костюм, больше подходящий для города, чем для леса или полевых условий, в стильные ботинки на тонкой подошве, которые по утренней росе, весной особенно обильной и всепроникающей, с двух шагов промокли бы насквозь, а они были сухими, так что явно он вместе с бандой не ночевал… Высик припомнил серое заострившееся лицо молодого человека, его застывшие зрачки, смотрящие в небо, недоуменное выражение на этом лице, которое можно было назвать даже породистым… Неподалеку нашли его велосипед. Работал он в Москве, тапером при вокзальном ресторане, через сутки. При обыске на его квартире в райцентре нашли много ценностей и решили, что был если не скупщиком награбленного, то посредником между бандитами и скупщиками, что он получил весточку подъехать за очередной добычей – и угодил в переплет… Проверили, конечно, его связи, некоторое время подежурили в ресторане, задерживая всех, кто его спрашивал. Особенного улова не было. Какой-то дамочке он обещал золотой браслет по сниженной цене, фамильный, как он объяснил, который ему надо срочно продать из-за затруднительных обстоятельств. Дамочке чуть-чуть поразъяснили, что такое незаконные операции с золотом, дамочка чуть-чуть порыдала, на том и все. Было еще два-три похожих случая, но шла все мелкая рыбешка, крупной рыбы не попадалось. Поскольку банда была уничтожена, то пришлось удовольствоваться достигнутым…
Высика тоже вполне удовлетворили тогда полученные ответы. Но сейчас, в свете того, что ему стало известно, в голову пришло другое. Уклюжный прибыл слишком наспех, слишком налегке. И, кстати, ценностей, которые он мог бы забрать, в логове обнаружено не было. Как и денег при нем. Не спешил ли Уклюжный предупредить банду об облаве? Высик припомнил, как лежали Филин и Гудков. По бокам от Уклюжного, чуть наискось. Так вполне могли лежать телохранители, прикрывавшие своего подопечного и пытавшиеся вывести его из окружения. Но сам факт, что из окружения вытаскивали не Кривого, а Уклюжного…
И главное – Высик сидел, сжав виски ладонями, и проклиная себя, на чем свет стоит – Уклюжный был именно таким человеком, который… Портсигар, думал Высик, портсигар! Да, именно такого человека, как Уклюжный, он вполне мог представить себе владельцем этого чертова портсигара с русалкой и витязем! Но тогда, выходит…
Почему портсигар был не при нем? И почему самые свежие отпечатки пальцев на портсигаре, наложившиеся на другие, принадлежали Кривому?
Уклюжный оставил свой портсигар у Кривого, а Кривой…
Оставил там, где Уклюжный мог его забрать.
Но Уклюжный не забрал портсигар, он погиб.
А забрал некто… Истинный глава банды, скажем так, решивший использовать портсигар в своих целях. Забрал аккуратно, через платочек – зная, что на портсигаре пальчики Кривого и что этим портсигаром, при случае, можно будет внести лишнюю сумятицу в умы, представив его еще одним «доказательством», что Кривой жив…
И откуда Уклюжный мог знать об облаве?
Уклюжный, думал теперь Высик, из хлыщей того типа, которые очень легко становятся тайными осведомителями. И порой такие тайные осведомители ведут двойную игру – пользуясь доверием органов, отводят беду от банды, с которой повязаны, благополучно сдавая других преступников… А то и не преступников. «Сигналя» на тех, кто «антисоветским» словцом обмолвился.
За «идейный климат» в районе отвечал Ажгибис. И если Уклюжный стучал не на уголовный элемент, а по поводу идеологических диверсий, вроде возмущения в длиннющей хлебной очереди (нет, не в хлебной очереди, поправил себя Высик, такие, как Уклюжный, в очередях не стоят, он мог капать про безыдейные пьяные разговоры в ресторанах и веселых компаниях), то он, получается, связан напрямую с Ажгибисом.
И Ажгибис, конечно, промолчал, что Уклюжный был его сексотом. Еще бы! Если бы узнали, что твой сексот работал на банду, то несладко пришлось бы!
Но утечка сведений продолжалась и после смерти Уклюжного!
И именно Ажгибису опер поручил встретить Берестова и принять от него старуху!
Высик вскочил и заходил по комнате.
– Портсигар, портсигар, портсигар… – бормотал он.
Кажется, он начинал понимать, что происходило и как этот портсигар путешествовал.
Но не хватало нескольких важных звеньев.
Немного успокоившись, Высик вернулся к столу, перевернул следующую страницу дела…
– …Твою мать!.. – сказал он, едва увидев эту страницу.
Родственниками Уклюжного особенно не интересовались. Но, надо понимать, у него были какие-то родственники. Тело его забрали под расписку для захоронения по всем правилам.
Заявление с просьбой о выдаче тела и расписка были от имени Чумовой Ольги Павловны!
Она писала, что Уклюжный – ее брат по отцу, и она хотя всегда осуждала образ жизни единокровного брата, но, как родственница не может отказать ему в достойном погребении.