– Может, верно, а может, и нет, – сказал Высик. – Очень у вас богатое воображение…
– Мы уже говорили, что за полтора года хорошо научились друг друга понимать.
Высик поглядел на часы.
– Пора. И Митрофанов, небось, изнемог… А насчет женщин, это вы по делу процитировали. Цирцеи, или как их там. Ведьмы, настоящие ведьмы! И при том ведьмы, медом намазанные. Чуть зазевался – и прилип к ним. А? Но я-то не зазеваюсь!
Врач только пожал плечами и стал надевать пальто.
Они выходили, когда Высик спросил:
– Скажите… А вот вы от чего могли бы бежать? От «проклятой отчизны»?
– Не провоцируйте, – сказал врач.
– И все-таки? – настаивал Высик.
– По-моему, на эту тему еще Лермонтов высказался. – Врач пропустил Высика вперед и запер входную дверь.
– То есть?
– «Прощай, немытая Россия», – напомнил врач.
– Так то же «страна рабов, страна господ», – заспорил Высик. – А у нас ни рабов, ни господ больше нету.
Врач ничего не ответил, и Высик подошел к покорно ждавшему во дворе Митрофанову.
– Пойдешь с Игорем Алексеевичем в этот дом, покажешь, где видел тайник. И никому – ни слова! Проболтаешься – посажу, а в тюрьме выпивки не будет!
– Все понял, все понял, начальник, – закивал Митрофанов.
– Значит, если утром я не… В общем, будете знать, что делать, – сказал Высик врачу и, резко повернувшись, пошел прочь, не оглядываясь и не попрощавшись.
На пути к отделению милиции его перехватил милиционер, которого Высик посылал в загс и на кладбище.
– Ну, что? – спросил Высик у милиционера.
– Могила как могила. Очень ухоженная. Получше большинства других. Такое впечатление, что ее чуть ли не каждый день прибирают и с цветочками возятся.
– Так я и думал. А насчет родословной покойного?
– Отец – Уклюжный Павел Прохорович. Единственный сын, других детей не зафиксировано, ни в браке, ни на стороне. Мать – Уклюжная Полина Александровна, урожденная Анастасьева. Судя по датам ее смерти и рождения сына, умерла из-за тяжелых родов, послеродовая горячка, наверное, или что-нибудь подобное. Больше они, за неимением времени, ничего не накопали. Хорошо еще, что и эти данные сохранились, ведь столько лет прошло.
– Пока что данных достаточно. Иди, передохни. Сегодня всех ждет трудная ночь…
Время близилось к восьми, уже темнело. Высик завернул в отделение милиции, отдал кое-какие распоряжения и поднялся к себе в кабинет. Сняв трубку с телефонного аппарата, он позвонил.
– Почему так долго молчал? – накинулся на него опер. – Дела серьезней некуда, мать твою, а ты только сейчас изволил…
– Навещал Акулову, – коротко доложил Высик. – Потом разбирался с последними событиями, чтобы не с пустыми руками вам звонить.
– Выходит, есть, чем порадовать?
– Смотря что под этим словом понимать. – Высик пробурчал это подчеркнуто хмуро, чтобы он, опер, ощутил, как Высик переживает то, о чем ему предстоит доложить. – Если радоваться уликам, то их навалом. А вот куда они ведут…
– Выкладывай, не томи.
– Насчет Акуловой я, похоже, ошибался. Она чиста.
– Но ведь она не доложила…
– Она не доложила о трех постояльцах, хотя и догадалась, что это они убили Нилову, потому что подозревала, что в органах есть агент бандитов, и если этот агент хоть краешком глаза увидит ее донесение…
– Чушь какая! Ты хочешь сказать, она оказалась права?
– Да. – Высик заговорил медленно и раздельно, – Я теперь знаю, чем занималась банда. Они выискивали людей, за годы войны пристрастившихся к морфию – либо из-за чрезмерных доз в госпиталях или по слабости организма, для которого одной-двух доз этого сильного обезболивающего оказывалось достаточно, чтобы стать наркоманом, – и предлагали им свои услуги. Убирали либо конкурентов, либо неисправных должников, либо по личным мотивам. Не удивлюсь, если они к тому же расширяли свою клиентуру, приучая к наркотику молодежь и нестойкий элемент. Так они поймали на удочку одного из ваших сотрудников.
– Кто это?
– Ажгибис.
– Не может быть!
– К сожалению, может. Данных предостаточно. Я думаю, если вы напряжетесь, то припомните, что именно Ажгибис уговаривал вас прикрыть то или иное дело, что именно он убедил вас навесить убийства на Егорова, именно он внушил вам, что надо дать мне выволочку, потому что я делаю из мухи слона, гоняясь за несуществующей крупной бандой… Да вы сами можете легко проверить. Поручите ему какую-нибудь работу, для которой надо закатать рукава – что-то починить, печку вашу быстренько прочистить, – и вы обратите внимание, на что прежде не обращали: на следы уколов на его локтевых суставах…
– Я его немедленно арестую!
– Ни в коем случае. Его ареста не скроешь, пойдет шум, а бандиты очень хитры и наблюдательны. Это может их спугнуть, и они от нас ускользнут. Я предлагаю вывести его из игры, но другим способом: назначьте Ажгибиса главой засады в доме старухи.
– Но ведь тогда он отпустит ее, если поймает!
– Он ее не поймает. Старуха в дом не сунется. А мы разом убьем двух зайцев. Во-первых, он всю ночь просидит на отшибе, не мешая нам. Утром мы его аккуратненько заметем. Во-вторых, собьем с толку бандитов. Ведь они решат, что нам многое неизвестно, раз мы продолжаем ему доверять. Засаду надо будет поставить в другом месте.
– Где?
– На кладбище, возле могилы некоего Уклюжного. Ее легко опознать, она одна из самых ухоженных, вся в цветочках… Все старуха заботилась, почти ежедневно втихую прибирала. Я потом объясню, почему он ей так был дорог. Перед тем как исчезнуть, она сегодня ночью обязательно постарается побывать на могиле в последний раз. Невзирая на опасность. К тому же, по ее мнению, опасности нет, она не знает, что нам известно о связи между ней и Уклюжным.
– Немедленно отправлю туда наших людей.
– Только сперва отправьте Ажгибиса, чтобы он не увидел, как вы посылаете вторую засаду. И, кстати, можете поставить ему еще одну маленькую ловушечку, чтобы до конца убедиться в его предательстве. Просто скажите, что он должен засесть в доме у этой старухи, Прасковьи Ивановны Косовановой. Он наверняка растерялся и помчится туда на всех парах, не спросив у вас точного адреса. А ведь этот точный адрес он, по идее, знать никак не может…
– Ты прав. Сейчас немедленно отдам все распоряжения. Сам что думаешь делать?
– Отправлюсь к Акуловой, прикрыть ее и Плюнькину.
– Да, кстати, что насчет этой Плюнькиной?
– Подруга главаря банды, некоего Алексея Свиридова, тоже выходца из наших краев. Это его люди убили Нилову. И потом сами были убиты.
– За что они ее?
– Через Нилову была организована доставка морфия из Харькова, вотчины Свиридова, в мешках с сахаром. Его люди проследили маршрут.
– Значит, эту Плюнькину тоже можно брать?
– Можно, но не стоит. Она готова сотрудничать с нами. Пусть поможет нам заманить Свиридова в ловушку. Я вам так скажу: она девка умная, и, что бы ни было у нее в прошлом, нам намного выгодней завербовать ее покрепче, чем выкидывать ценный кадр. Это не значит, что ее не стоит отправлять в лагеря. Но если отправлять, то, – и Высик подчеркнул интонацией последние слова, – как нашу помощницу.
– Ах ты, хитрый лис! – Опер, несмотря на то, что на душе у него было пасмурно, коротко рассмеялся. – Ладно, действуй, как считаешь нужным. А о старухе и прочих мы позаботимся.
– Да, и еще одно. Вторую засаду отправьте без шума – может, даже поодиночке, или задами – вдруг бандиты следят откуда-нибудь за вашим зданием. И сделают свои выгоды. С них станется. Дерзость у них, я вам доложу, ошеломляющая, не занимать.
– Да, лишние предосторожности не помешают, – согласился опер. – Когда опять выйдешь на связь?
– Как дело пойдет. Может, ближе к ночи, а может, только утром.
– Тогда ни пуха ни пера!
– К черту!.. Вам также!
Глава 8
– Все спокойно, за время вашего отсутствия никаких происшествий, – доложил Матвеев, когда Высик вошел в избу Акуловой.
– Хорошо, ступай. Двигайся к нам, в распоряжение Ильи…
Когда Матвеев ушел, Высик повернулся к Акуловой.
– Ну, Вера, с тебя причитается. Отмазал я тебя.
– Как вам это удалось?
– Подтвердилась твоя догадка, что бандиты запустили в органы своего человека. А значит, ты была права, что не отправила донесение о трех постояльцах. Иначе бы ты засветилась, и… – Высик выразительно чиркнул ребром ладони по горлу.
– Кто это был? – спросила Мария.
– Сами подумайте. Кто прошел войну, был ранен, превратился в морфиниста из-за передозировки… Скрыв свой порок, поступил в органы…
– Все равно не догадываюсь, – сказала Акулова.
– Ну, и не надо! – почти весело откинулся Высик. – У нас и без того проблем полно. По-моему, нас ждет забавная ночка!
Мария ответила ему пристальным взглядом.
– Только не надо этого шутовства с подковыркой, – сказала она. – Раз ты знаешь про морфий – значит, ты знаешь почти все. Кто главарь?
– Ни за что не догадаетесь! Но сперва у меня один вопросик, ясность хочу внести. Не пересекалась ли ты до войны с неким Уклюжным, Александром Павловичем?
– Пересекалась, положим. Но погоди… Ведь Уклюжный мертв…
. – Он-то мертв. А вот Ажгибис жив. И жива Прасковья Ивановна Косованова, знаете такую? Старуха-прачка…
– Да кто ж ее не знает, – отозвалась Акулова. – Она и по нашей деревне работу искала…
– И для Ниловой она стирала… – ввернул Высик, полувопросительным тоном.
– Кажется, да. А какое это имеет значение?
– Большое значение имеет, – почти весело отозвался Высик.
– Хочешь сказать, она была шпионкой и наводчицей? – догадалась Мария.
Высик выразительно пожал плечами.
– Ажгибис… – задумчиво процедила Акулова. – Да, верно. Мне следовало самой сообразить.
– Но получается, – по лицу Марии промелькнула злая тень, – что Ажгибис знает, где ты находишься?
– Да, – коротко согласился Высик. – И знает, что самые вредоносные для их банды люди – я и ты – собраны под одной крышей, так что с нами можно покончить одним ударом, не распыляя сил.