Нет, конечно, пытаться выявить какие-то закономерности в географии деятельности банды – все равно, что гадать на кофейной гуще. И все-таки четкая геометрия пленяла. Хотя Высик помнил еще со школьной скамьи, что при развороте глобуса в плоскую карту неизбежно возникают искажения расстояний и взаимоположения точек, и искажения тем больше, чем большие пространства охвачены этой картой. Карта его района практически соответствует реальности, а вот карта Союза в целом…
Высик продолжал разглядывать карту, мысленно просчитывая все точки, через которые проходила основная, средняя окружность. Взгляд его привлек городок в Коми АССР, не совсем вписывавшийся в нее, но достаточно близкий к ней: Ярега. Иван Ярегин… Может ли в данном случае фамилия указывать на происхождение из определенной местности?..
Эх, если бы он раньше узнал о таинственной роли Свиридова во всей этой катавасии… Поиск пошел бы по другому пути, и кто знает…
И эти неясности с Деревянкиным… Высик чувствовал бы себя совсем спокойно, если бы знал точные ответы на два вопроса: почему Деревянкин попер кошелек и как он был связан с той давней историей. Шпионил в пользу Свиридова? Ловил свою рыбку в мутной воле? Он вряд ли был человеком случайным, раз его лицо так четко запомнилось Высику. Вспомнить бы поконкретней…
– А, Илья, – обратился Высик к заглянувшему в дверь сержанту. – Я на свадьбу зван, а Берестов в Москве, так что останешься за старшего. Проследи, чтобы сегодня же было отправлено несколько запросов. Первый – в Свердловск, пусть выяснят, не проходил ли в начале лета обследование в онкологическом диспансере или в любом отделении онкологии некий Алексей Свиридов. И если да, то каков был результат обследования. Потом – запросы в Архангельск, пусть соберут всю возможную информацию о Марии Плюнькиной и, в частности, выяснят, где именно она работала медсестрой – не могла ли она одно время работать в онкологическом отделении. А также пусть пошарят насчет того же Алексея Свиридова и любых Шлыковых, которые могли проходить по их делам. Пожалуй, все.
Глава 4
На свадьбе Высика приняли со всем возможным почетом. Усадили рядом с молодоженами, навалили полную тарелку заливного судака, винегрета, грибочков, огурчиков – и налили большой стопарь водки. Точней, самогонки, но Высик, по обстоятельствам, решил сделать вид, будто верит в законность напитка. Тем более самогончик был хорошей очистки.
Он поднял тост за молодых, под восторги присутствующих опрокинул стопарь и воздал должное закуске, потихоньку осматривая стол. Народ успел уже принять на грудь, лица раскраснелись, разговоры шли достаточно оживленные, но держались все вполне чинно. Время от времени кто-нибудь подскакивал и кричал «горько!», молодые целовались, и над столом опять раздавался звон стаканов.
Гости, в свою очередь, с любопытством посматривали на Высика. Он редко надевал свой парадный мундир и боевые награды, но по такому случаю явился при всем параде. Набор его орденов и медалей, несомненно, вызывал уважение.
– А вы кушайте, кушайте, – говорила ему хозяйка, та женщина, что приглашала его, – мать новобрачного, как он уяснил.
– Вот сальце хорошее. И про икорку не забудьте, специально в Москву за ней ездили.
Высик благодарил, пробовал, нахваливал.
Минут через сорок к нему подсел отец невесты, решив, что знатный гость наелся и можно занять его разговором.
– Благодарим вас за честь, – начал он. – Мы знаем, что вы редко бываете… вот так, на торжествах.
– Так ведь не все и приглашают, – отшутился Высик.
– Ну, как же мы могли такого человека не пригласить! – Новоиспеченный тесть поддал, но языком вязал, разве что с легкими огрехами в речи – оттого, что мысли становились все легче, а слова выговаривались все тяжелее, и не успевал он договорить одно, как в нем начинала зреть смутная потребность заговорить про другое. – Милости просим. Вы у нас, видите как, навроде посаженого отца получаетесь, или как это там. В общем, крестники они вам выходят, навроде того, на новую жизнь.
– Ой, перестань, папа, – досадливо проговорила невеста.
– Что ж, с крестников и спрос больше, – все тем же шутливым тоном отозвался Высик, больше говоря в сторону новобрачных, чем в сторону растроганного папаши. – Хотя и от ответственности за них не отрекаюсь.
– Благодарим вас за доверие, – сказал новобрачный. – Мы понимаем, что со всеми вашими делами…
– А, какие у нас дела! – махнул рукой Высик. – Делишки…
– Ну, мы-то понимаем, – вмешался один из гостей. – Конечно, вам о серьезных делах говорить не положено. Вон и сегодня бухгалтера порешили… Опять, говорят, работа Кривого?
За столом наступила неловкая пауза. Все знали, как болезненно местный начальник милиции относится к разговорам о живом мертвеце. Но Высик, против ожиданий, не насупился. Он улыбнулся с беззаботным благодушием и сказал:
– Кривой не Кривой, а мы до правды докопаемся. Считайте что преступники у меня в кармане. Не верите? Ну и ладно. Давайте не будем о мрачном, в такой-то день…
– Давайте выпьем за нашего почетного гостя! – Отец невесты подскочил со стаканом в руке, чтобы замять неловкость. – За нашего доблестного бойца внутреннего фронта, за нашего… сталинского сокола! – выпалил он.
– А все-таки, – продолжил подвыпивший гость, когда все выпили, перевели дух, и инцидент, казалось, был исчерпан. – Признайтесь, есть в этом деле заковыка, которая вам не по зубам. Почитай полтора года уже этот мертвяк бесчинствует.
Высик с каким-то застенчивым видом созерцал свой стакан, опустив взгляд. Хорошо его знавшие догадались бы, что приставучий гость рискует нарваться на крупные неприятности.
– Вы это… того, не слушайте его, – попыталась вставить слово хозяйка. – У него брат убивец, вот он и переживает.
– Нет, почему же, все правильно, – спокойно сказал Высик и спросил, поглядев на гостя в упор. – Кто твой брат?
– Да Петька-бабник, который за торговую Зинку сел, – поспешно объяснила хозяйка.
– И не убийца он вовсе! – кинулся в бой мужик. – Записали в виноватые, потому как под руку подвернулся!..
– Хочешь сказать, его просто так посадили? – со змеиной вкрадчивостью спросил Высик.
– Ну… – Мужик почуял подвох и заколебался. – Я хочу сказать, ошибка вышла, вот и все. Вот эту ошибку исправить бы…
– Хм! – Высик опять разулыбался. – А разве кто-нибудь ходил, доказывал, что это ошибка? Кроме меня, разумеется. Отдали его за милую душу, вот и все. Только языком чесать горазды.
– Как это, кроме тебя, начальник? – спросил оторопевший мужик.
– А вот так. Выговор за это получил. Заходи, покажу выговор. Ладно, виновен он в убийстве, невиновен ли, а с Зинкой себя подло вел, пользовал ее как дойную корову. За это, по-человечески, его следовало взгреть.
– Ну, с бабами мой брат всегда любил шутки шутитъ, поживиться за их счет.
– Вот и дошутился, – буркнул Высик.
Мужик внимательно на него поглядел, призадумался, потом, стараясь двигаться потише, отсел чуть подальше. Весь остаток вечера, сколько Высик на него ни поглядывал, мужик был молчалив и неулыбчив. Честно опрокидывал все стопари за молодых, их родителей, гостей, за супружеское счастье, но лишнего слова вымолвить не пытался. Хозяевам это было только на руку – они облегченно перевели дух, поняв, что новых наскоков на знатного гостя не будет, и с удвоенной силой принялись потчевать Высика, как бы боясь, что он на них заимеет зуб.
Высику было их немного жаль, за их растерянность, и он, чтобы легкая тучка, омрачавшая праздник, окончательно развеялась, шутил, смеялся, всячески демонстрировал свое дружелюбие. Видя, что начальник не в обиде, все расслабились, и пирушка потекла своим чередом.
– Что ж, пора и честь знать, – сказал Высик, тонко уловив тот момент, когда подвыпившему народу уже хочется чуть отпустить тормоза, и присутствие милицейского начальства невольно стесняет, заставляя всякого держаться и показывать товар лицом. – Еще раз за здоровье молодых, и чтоб семья была по-советски крепкая, чтоб вы этаких здоровяков нарожали, на радость себе, на благо стране! Как там в «Сказке о царе Салтане»? – Высик решил приукрасить речь поэтическим отрывком из обязательной школьной программы: – «А потом хмельные гости / На кровать слоновой кости / Положили молодых / И оставили одних…» – Он озорно подмигнул невесте. – «И царица молодая, / Дела в даль не отлагая / С той же ночи понесла…»
Смутилась невеста или нет, сказать было трудно, потому что, несмотря на относительно теплую погоду, дом был жарко протоплен, все сидели красные и слегка сомлевшие, да еще от выпитого румянились сильно щеки.
Высика, конечно, постарались удержать, но он, сославшись на дела и еще раз сердечно поблагодарив за приглашение, откланялся. Уже выйдя за пределы деревни и шагая по полутемной дороге, он услышал тяжелый, нагоняющий его топот и одышливое пыхтение. Нащупав на всякий случай свой верный «Вальтер» под мышкой, Высик обернулся. Его нагонял тот мужик с которым произошло объясненьице на свадьбе. Добежав, он остановился метрах в двух от Высика.
– Ну? – спросил Высик. – В чем дело?
– Да вот подумал, надо вас догнать… Догнал насилу. Задумался, захмелел, проморгал как-то ваш уход. Поговорить хочу.
– Давай поговорим, дело святое. Если тебе все равно, пойдем потихоньку. Я и так на свадьбе засиделся, надо бы проверить, как дела.
Несколько шагов они прошли молча. Потом мужик заговорил:
– Вот, вы сказали, что пытались за моего шального брата заступиться. Для меня это было как обухом…
– Тебя как зовут? – спросил Высик. – Что фамилия твоя Егоров, я понимаю.
– Валентином меня зовут, Валькой.
– Ты старший или младший?
– Старший. Говорил я этому олуху, что его фигли-мигли до добра не доведут. С бабами, говорю, дело стремное. Думаешь, бабы вечно будут тебя поить и кормить, а они народ непонятный, по дурости или от обиды в такую историю втравят, что век не расхлебаешь. Может, потом и пожалеют, да поздно будет. Он не слушал, только посмеивался. Сам, говорит, не можешь, так не бреши от зависти. Вот и досмеялся.