цо к стремительно темнеющему небу.– До недавнего времени мы даже не догадывались о его существовании. Скоро начнется дождь. Нам нужно возвращаться.
–Я, конечно, не психолог,– подала голос Марго,– но тут должно быть что-то личное. Меня и Альбину он просто бросил, а Флору спрятал.
–Он ее похоронил,– Арина кивнула.– Единственную из своих жертв. Почему?
Анук посмотрела на нее с интересом, а потом сказала страшное:
–Чтобы приходить на ее могилу, чтобы даже после смерти она оставалась только с ним. Высшая степень эгоизма. Атеперь,– Анук огляделась,– нам и в самом деле пора идти.
–Он может быть рядом,– сказала Марго шепотом.
–Тебе больше не нужно его бояться.– Арина оглядела обступающий их со всех сторон лес. Лес, как и небо, темнел, наливался мраком. Всвоих поисках они не заметили, как наступил хмурый предгрозовой вечер.
–Зато тебе нужно,– сказала Марго едва слышно.
–Ясправлюсь,– пообещала Арина.– Как-нибудь…
Снеба упали первые капли, забарабанили по могиле Флоры, и Арине вдруг подумалось, что следующей весной из могилы прорастут безвременники…
Дождь усиливался с каждой минутой, поэтому шли быстро. Если бы не Анук, Арина, наверное, побежала бы, а так приходилось подстраиваться, сдерживать шаг. Может, из-за дождя, а может, из-за сгущающейся темноты обратный путь казался в разы длиннее. Ей даже подумалось, что они заблудились в этом сумрачном лесу и теперь останутся в нем до утра, мокнуть, мерзнуть и вздрагивать от каждого шороха.
Где-то впереди завыл Блэк. Сердце испуганно дернулось, затрепетало, как у пойманного в силки зайца.
–Пойду-ка я гляну.– Наверное, Марго и в самом деле тревожилась за нее, раз решилась на такой подвиг.
–Ты только осторожнее.– Глупо говорить такое мертвой женщине, уверенной, что хуже, чем есть, уже не будет. Но и отпустить Марго просто так она не могла.
ААнук молчала. Сказала бы хоть словечко, успокоила. Идождь ей вроде как нипочем.
Тишину, нарушаемую лишь шумом дождя, вдруг разорвал истошный женский вопль, а через мгновение Марго материализовалась прямо посреди тропинки. Арина испуганно шарахнулась в сторону, больно ударившись плечом о мокрый ствол березы.
–Что там?– спросила она непослушными губами.
Анук остановилась, обернулась.
–Что происходит?– Ее взгляд слепо шарил в темноте за Ариной.– Ты что-то почувствовала?
–Не я– Марго.– Непрекращающийся вой Блэка подтвердил ее самые страшные подозрения. Произошло что-то… непоправимое.
–Она там…– Марго ткнула пальцем в темноту.– Сидит… Мертвая!
–Кто?
–Софья!– голос Марго сорвался на визг.
–Что?– произнесла Анук требовательно.– Ну, говори же!
Ачто сказать? Что, пока они искали могилу Флоры, еще одну из них убили?
–Где?– спросила она у Марго.
–Тут, совсем рядом.
–Тогда пошли.
Собственная решимость пугала. Вместо того чтобы со всех ног бежать прочь, она собиралась еще раз взглянуть в лицо своему страху.
–Его там нет,– шепнула Марго.– Кроме нее, там никого нет. Не бойся.
Арина обернулась к Анук:
–Там Софья. Марго сказала, что она мертва.
–Ясно.– Анук не испугалась, не ударилась в панику, произнесла:– Япойду вперед, а ты за мной.
Вруке ее появился кинжал, тот самый, с рукоятью, украшенной черной вязью. Особенная вещь. Вещь силы. Как Аринино веретено, которое лежит сейчас дома в шкафу, а должно быть всегда при ней, потому что наступили лихие времена, потому что какой-то безумец объявил сезон охоты на ведьм открытым. Потому что она ведьма.
…Софья сидела на земле, привалившись спиной к березе, уронив голову на грудь. Издалека казалось, что она спит. Только издалека, ровно до тех пор, пока пелена дождя милосердно скрывала вспоротый живот и бурые потеки на руках, сжимающих окровавленный веер.
За спиной снова тихо заскулила Марго, но тут же замолчала, испуганно прижав к груди свою черепушку. Анук стояла неподвижно, не предпринимая ни малейшей попытки приблизиться к мертвой Софье, словно о чем-то раздумывая, а потом сказала:
–Ей уже ничем не помочь, а нам нужно уходить.
–Но как же?..
–Потом.– Она даже не повысила голоса, но от этого ее спокойствия стало страшнее вдвойне.– Убийца может быть где-то поблизости, мы не должны так рисковать.
Арина не стала спорить. Как можно спорить с инстинктом, который велит бежать, спасаться?! Иона побежала, не оглядываясь по сторонам, не чуя под собою ног, подставляя пылающее лицо под холодные дождевые струи.
…Вдоме Флоры кто-то был. Окно первого этажа светилось весело и призывно, как огни маяка посреди бушующего моря. Арина замерла, по-звериному затаилась, краешком сознания отмечая приближающиеся шаги. Анук не бежала, но все равно ее догнала, стала рядом, вглядываясь в темноту, а потом тихо сказала:
–Ждите меня здесь. Обе!
Анук двигалась стремительно и бесшумно, как призрак. Она знала, что делает, когда заглядывала в освещенное окно. Арине хотелось думать, что знает, потому что сражаться с маньяком в одиночку она была не готова.
Восвещенном квадрате окна мелькнула черная тень. Сердце испуганно дернулось. ААнук, наоборот, вышла из темноты, призывно взмахнув рукой. Только бы она знала, что творит…
Тень за окном сгустилась, превратившись в стройный женский силуэт. Тихо тренькнули открывающиеся створки, и раздраженный голос сказал:
–Анук, где вас носит?
Арина узнала этот голос, хотя и слышала его лишь однажды– на кладбище во время похорон Марго.
–Впусти нас, Саломея.– Не дожидаясь ответа, Анук подошла к крыльцу. Арина и Марго двинулись следом, как привязанные. Блэк остался снаружи– охранять.
–Яприехала, как только смогла,– сказала Саломея, впуская их в дом.– Что тут у вас творится? Где Софья?
Про Арину она не спросила, лишь окинула девушку быстрым оценивающим взглядом. Значит, Анук ей уже кое-что рассказала. Наверное, по телефону.
–Софья мертва, а нам нужно уходить.
Если Саломея и испугалась, то виду не подала. На ее холеном лице не дрогнул ни единый мускул. Она стояла посреди комнаты, скрестив на груди руки, затянутые в тонкие лайковые перчатки. Высокая, стройная, одетая в водолазку, черные брюки и высокие сапоги, от которых на полу оставались мокрые следы. От нее одуряюще пахло духами. Этот аромат смешивался с влажным воздухом, делался еще сильнее.
–Ясунулась было вас искать.– Саломея стряхнула с брюк соринку, покачнулась, как пьяная,– но начался дождь. Телефон Софьи отключен, твой вообще не отвечает,– добавила она с легким укором.
–Ясвой забыла.– Анук говорила и медленно кружила по комнате, не то принюхиваясь, не то осматриваясь.– Ты тут ничего не трогала?
–Даже если и трогала, я в перчатках.– Саломея посмотрела на свои руки.– Яже не дура.– Она хихикнула.
–Ты пила?– Анук подозрительно сощурилась.
–Акто мне запретит?– Саломея пожала плечами.
–Ты наследила!– Анук сдернула со стола расшитую цветами салфетку, швырнула ее под ноги Саломее и велела:– Давай!
Саломея не была похожа на тех, для кого мытье полов– привычное дело, но за салфетку взялась без лишних разговоров, разве что с выражением легкого неудовольствия.
–Как ее убили?– спросила она, запихивая грязную салфетку в сумочку от Шанель.
–Вспороли живот. Очень скоро здесь будет полиция.– Анук последний раз придирчиво осмотрела комнату.– Тут, кажется, порядок, а следы в саду смоет дождь.
–Твои отпечатки есть на снимке,– шепнула Марго.– Лучше сотри.
Арине не хотелось прикасаться к фотографии еще раз, но отпечатки– это серьезно, а с полицией у нее и без того сложные отношения. Значит, придется…
…Руки худые, жилистые, с аристократическими изящными запястьями, длинными пальцами и до крови изгрызенными ногтями по локоть в черной земле. Ибрючины джинсов тоже в земле, а носок грязной кроссовки упирается в лопату, надавливает. Ржавое лезвие входит в плотный лесной дерн с неприятным хрустом, словно там, под землей, чьи-то хрупкие кости дробятся на мелкие кусочки. Копать нужно быстро, потому что времени почти не осталось, потому что в руках и голове невыносимый зуд, и с ним нужно что-то делать. Прямо сейчас! Можно дробить хрупкие кости или…
Сосновая палка ломается с громким хрустом, крошится в непослушных, точно онемевших пальцах, гасит зуд. Сломать, уничтожить, чтобы успокоиться. Только так, по-другому не получается.
…Безглазое лицо улыбается. Плачет кровавыми слезами и все равно улыбается. Авенок из безвременников, хоть и завял, все равно очень красивый, как диадема. Весной безвременники прорастут, и он сможет к ним приходить…
…Зуд снова возвращается. Надо спешить. Комья жирной земли падают вниз с глухим стуком, погребают под собой фиолетовые головки безвременников. Не навсегда– до весны…
…Арина дернулась, чтобы не упасть, уперлась руками в стену, замотала головой, прогоняя морок.
–Что это с ней?– Женский голос доносился, словно из другой Вселенной.
–УАрины видение. Не мешай.– На плечо успокаивающе легла теплая ладонь:– Как ты, девочка?
Как она? Ужасно. Она только что закопала в землю Флору. Вот этими самыми руками. Нет, другими: нервными, длиннопалыми, с обгрызенными в кровь ногтями. Руками белокурого мальчика с фотографии, который уже давно не мальчик. Актотогда? Кем нужно быть, чтобы поступить вот так?
–Яего видела: он хоронил Флору.
–Того самого?
–Да.
–Тогда нам в самом деле пора.– Анук сдернула с головы платок, волосы под платком оказались совершенно седыми, заплетенными в густую девичью косу. Тщательно протерла рамку фотографии, потянула Арину за руку:– Пойдем, девочка.
Снаружи, рядом с маленькой машинкой Анук, мок солидный «Мерседес» Саломеи.
–Хорошо, что дождь,– повторила Анук, усаживаясь за руль и включая зажигание.– Кутру не останется никаких следов.
–Мы ведь ни в чем не виноваты.– Вгорле поселился колючий ком, захотелось курить.
–Держи.– Анук протянула ей свой портсигар.– Да, мы не виноваты, но кто-то нас все равно осудил и приговорил. Полиция, девочка,