Парень переглянулся с Яниром и все-таки заржал. Светлый держался дольше, но в итоге тоже пару раз хихикнул.
– Н-да… Поворот, – под ее пристальным Тибо быстро сдулся и натянул серьезную морду. По крайней мере, попытался. – Хотя… Ты же с самого начала сказала, что светлое у тебя тоже есть.
– Светлое, темное, серое, голубое… – задумчиво проговорила она. – Я все чаще думаю, кто же эту раскраску сочинил? И зачем?
– Ага, – неожиданно поддержал ее Тибс. – Есть только созидание и разрушение.
– Че-его? – приподняла она бровь. – Это он тебе сказал? Ну ты даешь, светлый!
И сразу продолжила:
– Нет никакого разрушения. И созидания тоже. Есть только вектор. Направление. Светлые дают вовне, мы больше тянем в себя. То есть вы раскидываете, мы собираем. Вот и все.
– А голубая кровь? – заинтересовался парень.
– Там другое. Если продолжать аналогию – она хранит. Не забирает и не отдает, а словно направляет ее внутрь и сворачивает. Вот, собственно, и все различия. И никакого изначального добра и зла, всю эту политику потом прикрутили, уж и не помнит теперь никто, зачем и почему.
– А он все это знал? – ткнул Тибо в притихшего мэтра.
– Разумеется. Сама его учила. Но подзабыл, видать. Очень хотелось, да? – в упор уставилась на него Анет. – Забыть?
И, показалось, был в этом вопросе еще какой-то смысл, уже далеко не столь явный и вроде бы только им двоим и понятный.
– Ладно, не суть, перебила она сама себя. – Я не о том, вообще-то. Знаешь, есть и такое мнение, что раньше не было разницы – темная сила, светлая… Сила она сила и есть. Ну вот как твой ножик, к примеру. Можно, конечно, и прибить кого-нибудь, а можно колбаски порезать. Те же, кто по какой-то причине силу не получил, но отношение к магикам имел – это голубая кровь. Потому среди знати больше всего магов и рождается. Наверняка из-за того, что на генетическом уровне что-то там сохранилось, пусть и в латентном виде.
Тибс демонстративно закатил глаза, зато поближе к ней придвинулся Янир:
– Сможешь объяснить понятнее? Это ведь знания из той грани, где ты была, так?
– Ну… – в сомнении протянула она. – Попытаться можно.
Через пять минут этого разговора Тибо нагло уснул. Прямо за столом.
А еще через полчаса выяснилось, что Анет и целитель сидят рядом и, склонившись голова к голове, в четыре руки чиркают что-то на одной салфетке. Причем даже не бумажной.
– Ладно, – вздохнул Янир, с явным сожалением прерывая интересный разговор и устало потирая переносицу. – Закругляться пора с этим недоужином. Обслуга вон третий раз сюда заглядывает, наверняка убрать уже хотят.
– Угу, – спорить Анетте не стала, ей и самой нужно было посидеть сейчас в тишине, обдумать и разложить по полочкам итоги этой беседы. – Поднимай своего неуча и пошли.
На прощание, в качестве благодарности за лекцию, ей опять облобызали пальцы и… не только. Второй поцелуй, почти невесомый, был запечатлен на запястье.
В общем, после такого общения Анетте вдруг захотелось переодеться. Да, зеленое платье ей очень шло, но… скоро ведь ужин. И новый наряд оказался бы весьма кстати. Негоже приличной леди два раза подряд появляться за трапезой в одном и том же. Даже если эта леди – ведьма. Вернее, особенно если эта леди – ведьма. Когда вас где-то сильно не любят, в таких вещах следует быть щепетильным и поводов никому не давать. Ни для чего.
И нет, дело, конечно же, не в Янире! Вообще ни в нем.
Именно поэтому она и подозвала к себе Тибса по дороге в комнату – на этот раз свою собственную и отдельную. Оставаться в одной с целителем было категорически невозможно.
– Вот что, юноша, – начала она без лишних предисловий, – а смотайся-ка ты в ту лавку, к портному, где мы были… Она ж недалеко вроде?
– Рядом, ага.
– Так, вот, смотайся и возьми у него то платье, вишневое, насчет которого я сомневалась. В общем, он поймет, если скажешь.
– Ладно, сделаю, – кивнул тот как-то слишком уж понимающе.
– И все деньги с собой не бери, – разозлилась она непонятно на что. – А то спустишь еще! На запонки для паладина своего бледного.
– Ведьма!
Вместо ответа Анетте лишь дверью шваркнула. Да так и застыла, прислонившись к ней спиной и недоумевая, с чего так взбесилась? А потом вздохнула, собралась с силами и призналась сама себе: да просто потому, что тянет ее к этой аристократичной стоеросине. Всегда тянуло. Знает, что нельзя, что ничего хорошего из этого не выйдет, но… поделать с собой ничего не может. Вот и бесится вечно. А вот с чего светлого иногда клинит так, что тот будто с цепи срывается, не поймешь даже…
И вдруг дошло. А не с того ли самого, с чего клинит и ее?
«Та-ак… Вишневое платье необходимо срочно!»
Глава четырнадцатая
Жена городского главы совсем не хотела, чтобы кто-либо знал о том, что она захаживает в ресторанчик уважаемого Певлита. Потому как ходила она туда вовсе не ради обеда и даже не ради фантастических пирогов его дочери, а ради приятных встреч с одним весьма симпатичным молодым человеком, мечтающим о протекции ее мужа. Дама прекрасно это понимала, но… в удовольствии, вернее, в удовольствиях, отказать себе не могла. Просто старалась тщательно скрывать свои посещения – потерять мужа из-за них было бы слишком опрометчиво.
Вот и сейчас, укутавшись до самых глаз в плащ и опираясь на руку своего столь же замаскированного кавалера, она в нетерпении притопывала ножкой, ожидая пока нерасторопная обслуга распахнет перед ними дверь – они и так сегодня задержались, не хватало еще, чтобы кто-нибудь вышел в коридор и увидел их тут.
И дождалась.
– Прошу, – с поклоном приоткрыли для нее сворку, но даже шага сделать дама не успела.
Первым, заставив ее попятиться, в дверной проем с улицы ворвался длинный вихрастый парень. Ужом скользнув мимо ее кавалера, успевшего вовремя прижаться к стене, тот рванул в сторону лестницы наверх, к гостевым комнатам. Но налетев на некстати подвернувший под ноги жестяной бак, загромыхал по узкому коридору к кухням, соревнуясь с этой посудой в том, кто наделает больше шума. Так что выскакивать туда начали сразу со всех сторон и многие. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как вслед за недорослем в распахнутую дверь один за другим влетают парочка разбойного вида головорезов, чуть не сбив с ног растерянно застывшую в проеме даму и почти сорвав с нее плащ. А заодно и опрокинув ее кавалера, бросившегося было на помощь.
– Ага! – самый шустрый из них в два прыжка подскочил к слегка оглушенному падением парню и, ухватив за шиворот, рывком вздернул на ноги. – Добегался, сучий потрох!
Этот самый потрох, не будь дурак, мигом пришел в себя, вывернулся из рубахи, пожертвовав десятком пуговиц, и на глазах у изумленной публики белкой взлетел по лестнице наверх, вопя во все горло и собирая этим все новых и новых зрителей. Собственно, только тут увлекшиеся догонялками головорезы эту публику и заметили. Немая сцена получилась на славу: пара резво, но тихо попятившихся обратно к двери налетчиков, один со свежеукраденной рубахой в руках; взъерошенная дама, в распахнувшемся и сползшем с плеча плаще; а у ее ног такой же расхристанный молодой человек. Весьма симпатичный.
– Э-э… Рилда, ты? – одна из выскочивших на шум дам нарушила повисшую тишину сладким до приторности тоном. – Дорогая, как-то не ожидала тебя здесь увидеть... И кто-нибудь, помогите душке Пстанру подняться на ноги. Неприлично же…
Немая сцена случилась и когда переставший вопить, но полуголый Тибс влетел в комнату к наставнику, распахнув дверь так, что она с грохотом влепилась в косяк. Пока мэтр пытался прийти в себя и сообразить, что происходит, парень тупо посмотрел на свои пустые руки и сокрушенно выдал:
– Опять нашей ведьме платье не принес. Сожрет, да?
Та оказалась легка на помине, выскочив на шум из соседней комнаты:
– Тибо?! Какого?..
– Потерял я твой сверток с платьем, – покаянно глянул на нее парень, не успев еще отдышаться. – Не соображу даже, где…
– И свое шмотье потерял? – зачем-то, не иначе как от растерянности уточнила та.
– Костюм? – встряхнулся тот. – Не, его тут оставил, в одной рубахе ушел. Сама же сказала, ничего лишнего не брать…
И вот тут целитель видать сообразил, с чего случился очередной переполох:
– Ведьма, ты что, опять подставила его из-за своих тряпок?!
– Какого черта? А до меня вы тут как обходились? – не осталась она в долгу. – Твой ученичок под конвоем в город ходил или вообще из той лачуги носа не высовывал?
Разгорающуюся ссору прервал хозяин, появившийся возле их комнат словно из воздуха:
– Уважаемые, – примиряюще поднял он руку. – Думаю, нам стоит закрыть дверь и поговорить, не привлекая внимания.
– Поговорить? – перевел на него мрачный взгляд Янир.
– Да, – подтвердил тот. – Есть о чем.
И тут же перекинул мальчишке принесенную с собой рубаху:
– На, обронили они ее возле двери.
– А?.. – ловко поймал тот ее и тут же начал натягивать на себя, пытаясь при этом обойтись теми пуговицами, что чудом все-таки уцелели. – Больше там ничего брошенного не нашлось?
– Сверток? Твой, что ли?
– Мой! – обрадовался парень и тут же ткнул в сторону Анетте. – Ее, вернее. Ей нес.
– Ну так и донес, считай, уже под лестницей обронил. Скажу сейчас, чтобы принесли. А заодно и чаю приготовили, разговор будет и правда серьезный.
– О чем? – Янир все еще был очень зол.
– Я вам пока так скажу, – начал Певлит. – Вы своего мальчишку одного лучше вообще не выпускайте. Да и не одного тоже.
– Почему? – вмешалась Анет.
– А вот об этом как раз и поговорим, – кивнул тот. – Я только необходимые распоряжения отдам и вернусь.
– Платье мое не забудьте, – буркнула она ему вслед.
– Ведьма! – немедленно прилетело от светлого.
– Конечно. Не всем же святых да безгрешных изображать.
Вернулся уважаемый Певлит и правда быстро, проследил, чтобы прислуга, которую он привел, осторожно сгрузила на стол поднос с чаем, молча, одними глазами указал на дверь, по