– Почему Акулина? Что за дурацкое имя?
– Так решила твоя мать, радуйся, что не Аполлинария или Федула, – усмехнулся Олдан.
– Моя мать назвала меня Анжелой. С чего бы ей передумать?
– Я не про мать по крови, а про ту, что передала тебе свой дар.
– Так вы про Прасковью? – удивилась Энджи и усмехнулась: – Вот же повезло мне с мамашами.
– К родителям стоит относиться с уважением и должным почтением, – снова принялся наставлять ее ворон.
«Вот зануда», – подумала она.
– Я все слышу, – буркнул Олдан.
– Но так нечестно, – возмутилась девушка, – мне что же, теперь ничего нельзя про себя подумать, ничего скрыть?
– От меня – нет, – самодовольно ответил тот, – и зря ты думаешь, что твои глупые мыслишки мне интересны, я бы предпочел их не слышать. А кстати, насчет книги. Зачем она тебе?
Энджи не ожидала такого вопроса.
– Я обязана отчитываться? – попробовала она увильнуть.
– Пока – да, – важно ответил Олдан.
– Почему пока?
– Пока я не решу, что ты готова.
Энджи захотелось что-нибудь кинуть в эту самодовольную птицу.
– Не советую, – тут же отреагировал ворон.
– Если ты читаешь мои «мыслишки», то тогда знаешь, зачем мне книга.
– Спасти мальчика? – усмехнулся он.
– Это разве не причина?
Олдан наклонил голову набок:
– А на самом деле?
Энджи растерялась: этот ворон все про нее знал.
– Неужели ты думаешь, что вот так просто сможешь уехать и все забыть? – продолжил он.
– А разве нет? Я не просила этот дар, он мне не нужен. Я не желаю быть ведьмой!
– Но за книгой ты все-таки пришла, – многозначительно протянул ворон.
– Да, пришла! Чтобы помочь мальчику!
– Ну тогда забирай! – насмешливо сказал он.
– А где она?
– Ты – ведьма.
Энджи попыталась свалить его наповал уничижительным взглядом, но этой птице ее обиды и амбиции, судя по всему, были до лампочки. Не обращая на нее больше никакого внимания, Олдан занялся чисткой перышек, и, судя по сосредоточенному виду, это занятие поглотило его полностью.
«Ладно, и без вашей помощи обойдусь», – обиженно подумала она.
Подойдя вплотную к жертвенному камню, который сейчас венчал величественный Олдан, Энджи встала на колени и начала руками делать подкоп. Ведь черный пес ей показал именно этот валун, в этом она не сомневалась. Земля была мягкая, и копать было совсем нетрудно. Она вырыла уже достаточно глубокую яму, но кованой шкатулки еще не обнаружила.
«Странно», – подумала она и зашла с другой стороны, но результат и здесь был нулевой.
Глава 28
Энджи подозрительно покосилась на Олдана, но тот не обращал на нее никакого внимания. Скрупулезно и очень тщательно ворон клювом поправлял свои блестящие, начищенные перья. Перышко к перышку, перышко к перышку – все должно быть безупречно.
– Вы перепрятали книгу? – сердито спросила Энджи. – Она точно была здесь!
– Ничего я не перепрятывал! – фыркнул Олдан. – Просто она тебе не дается. Можешь рыть хоть до утра, но книгу не найдешь!
– А сразу нельзя было сказать?
– Ты бы не поверила, а я не люблю лишних споров, они слишком утомительны, – назидательно ответил ворон. – А так, перекопав полполя, ты сама в этом убедилась.
– Тоже мне Макаренко, – передернула плечами Энджи. – А почему она мне не дается? Я же ведьма.
– То, что ты умеешь трясти деревья и нагонять страх на людишек, еще не значит, что ты достойна этой книги. Есть условия…
– Какие?
– Для начала ты должна перенести тело матери и похоронить его на земле предков, – ворон кивнул на вырытую яму. – Только здесь ее душа найдет успокоение, а иначе будет беда.
– Мать – это вы про Прасковью? – уточнила она на всякий случай.
– Именно. Далее, если ты хочешь получить не только книгу, но еще ее и прочесть, тебе нужен наставник.
– Наставник? А что я сама не разберусь?
– Деточка, если тебе знаком старославянский язык, то, может, ты и сможешь ее прочесть, но этого мало. – Ворон явно получал удовольствие, наблюдая за все более вытягивающимся лицом молодой ведьмы.
– Но у меня нет на это времени, мальчик очень слаб и может не дождаться, пока я изучу все азы. Может, есть какое-нибудь экспресс-заклинание, чтобы быстренько ему помочь?
– Почему этот человеческий детеныш так важен для тебя? – Олдан с любопытством наблюдал за чередой эмоций, пробегавших по лицу девушки.
– Вы же знаете, – ответила Энджи, опустив глаза, – я обещала помочь.
– Ах, ну да! – усмехнулся он. – Есть один способ помочь ребенку.
– Правда? Какой? – оживилась она.
– Он потребует жертвы, жизнь за жизнь – таков закон, – уже не шутил старый ворон.
– Жертва? – испуганно спросила Энджи, вспомнив следы крови на камне. – Человеческая?
– Да, ты же не кролика хочешь оживить? И жертва должна быть добровольной.
– То есть?
– Избранный должен сам по своей воле возлечь на жертвенный камень.
– Ничего себе, – выдохнула Энджи, – где же я такого волонтера найду?
– А кто сказал, что будет легко? – фыркнул ворон. – Ты хотела знать, есть ли способ, я тебе ответил, а ты решай, по тебе ли эта ноша.
– Есть еще какие-нибудь условия?
– Пока – нет, – ответил Олдан.
– Что значит «пока»? – чувствуя подвох, подозрительно спросила Энджи.
– Девочка, всему свое время, – вздохнул ворон.
Взмахнув крыльями, он поднялся с камня и, сделав круг над поляной, исчез. За ним поднялись и остальные вороны. Не прошло и минуты, и ничто уже здесь больше не напоминало о недавнем присутствии такого множества птиц, лишь пара сброшенных перьев сиротливо припала к голой земле.
– И что это было? – услышала она за спиной взволнованный голос Федора.
– Ты разговаривала с вороном? – Егорша был готов лопнуть от любопытства.
– Да, разговаривала, – кивнула она, – но порадовать вас мне особо нечем.
– То есть?
– Книга здесь, но, чтобы я могла ею воспользоваться, нужно выполнить некоторые условия.
– И какие?
– Для начала перенести тело Прасковьи и захоронить здесь, – указала она рукой на подготовленную яму, – если этого не сделать, то Олдан сказал, что будет большая беда.
– Олдан – это тот огромный ворон? – спросил Егорша.
– Да.
– А можно узнать, как вы с ним общались? Я, как ни прислушивался, ничего не услышал, только вначале ты требовала от кого-то показаться.
– А как ты думаешь? – раздраженно обернулась к нему Энджи.
– Неужели обменивались мыслями?
– Именно, от него ничего не скроешь, он меня видит насквозь, – ворчливо добавила она.
– Как-то непривычно, да? – усмехнулся он.
– Да, очень неуютно.
– А какое еще условие? – решил напомнить им об общем деле Федор.
Энджи поначалу смутилась, но решив, что скрывать от него правду было бы нечестно, сказала:
– Олдан сказал, что мало найти книгу, ее еще нужно суметь прочитать, она на старославянском и для этого мне нужен наставник.
– Мы не можем ждать, когда ты выучишь старославянский, – занервничал Федор, – Максимка еле держится.
Энджи сомневалась, озвучивать ли экспресс-способ, предложенный Олданом, но все же решила, что не вправе утаивать эту информацию от убитого горем отца.
– Есть еще один способ, – она замялась, – но для него нужна жертва, и лучше человеческая.
– Чего? – округлил глаза Егорша.
– Я передаю то, что мне сказал ворон. Да, и еще – жертва должна быть добровольной.
– То есть?
– Это значит, что похитить какую-нибудь глуховскую старушонку, притащить сюда и пустить ей кровь на этом камне не пойдет, – объяснила Энджи, – жертва должна добровольно «возлечь» на жертвенный камень. Так сказал ворон.
Все подавленно молчали, пытаясь переварить эту новость.
– Ты сказала «лучше человеческая», – начал искать лазейку Егорша, – значит, это необязательно? Может, можно обойтись курицей или козой?
– Я так поняла, что можно, но и дар исцеления будет соответствующий, то есть вполне смогу потом в ветеринарной клинике работать, – ответила Энджи.
– Хватит базарить, – окинул их хмурым взглядом Федор, – пошли за старухой.
– За Прасковьей? – решил уточнить Егорша. – А жертва?
– Жертва будет! – отрезал тот и направился к еловой стене.
Энджи с Егоршей растерянно переглянулись и поспешили за ним. Федор явно был не расположен к разговорам, поэтому Энджи сразу приступила к делу. На этот раз у нее получилось гораздо быстрее, и уже через минуту они шагали по открывшейся для них тропе.
Прежде чем идти откапывать Прасковью, они решили зайти и проверить Максима. Мальчик ослабел еще больше, горящие глаза на белом, как простыня, лице, тонкие худые ручки – на него было невозможно смотреть без слез.
– Надо спешить, – угрюмо сказал Федор, не глядя в глаза жене. – Все будет хорошо, Ксюша, береги его.
– Ты как будто прощаешься, – заглянула она мужу подозрительно в глаза.
– Скоро увидимся, – обнял он супругу и вышел из дома.
– Так ты это серьезно? – спросил его Егорша, шагая рядом. – Решил принести себя в жертву?
– А что бы ты сделал? – угрюмо ответил тот, – Если это необходимо, чтобы спасти сына, я готов.
– А как они выживут без тебя? – не отставал тот. – Ведь ты единственный мужчина в доме.
– Тысячи детей растут без отцов, и он вырастет. Главное, что он будет жить.
Егорша не нашелся что ответить. Когда они пришли на место захоронения Прасковьи, то сразу же взялись за лопаты. Рыли молча, разговаривать не хотелось, у всех на душе было тяжело. Когда добрались до завернутого в простыню тела, Егорша с Энджи изумленно уставились на труп.
– Ты тоже это видишь? – спросил Егорша.
– Да, – проглотив комок в горле, ответила Энджи, – мы оставляли ее спиной вверх и с колом, а сейчас она лежит на спине и без всякого кола, а еще странно, что нет никакого запаха, хотя должен уже быть.
– Мне кажется, что она помолодела, – откидывая простыню с лица Прасковьи, сказал Егорша.