– А что делать с Егором? – спросил Федор.
– Что хочешь, мне все равно. Можешь его убить, чтобы под ногами не путался.
– Понял, – протянул тот. – Сейчас водички попью и в два счета их догоню.
Он почти бегом направился к ведру с колодезной водой и, проходя мимо Валентины, задел ее могучим плечом. Не удержавшись на старческих ногах, та упала прямо в лужу, оставшуюся после ночного дождя. Изрыгая ругательства, она, скользя в грязной жиже, попыталась подняться, но сил не хватало.
– Кретин! Баран! Идиот! Не хватало, чтобы я из-за тебя еще шейку бедра сломала!
Бормоча извинения, Федор подскочил к барахтающейся на земле старушке и, подхватив сухонькое тело на руки, застыл в сомнениях, куда же ему пристроить столь ценный груз. С подола длинной юбки струйками стекала вода.
– Да отнеси же меня наконец в дом! – рычала осатаневшая от бессильной ярости Валентина.
– Сию минуту, – заспешил Федор по ступенькам крыльца и, поскользнувшись, чуть не упал. Схватившись за перила, чтобы удержаться на ногах, он выронил свою ношу.
– А-а-а! – упав на ступеньки, Валентина вскрикнула от боли и яростно оттолкнула его рукой.
– Ой, простите, бабуля, – поднявшись на ноги, он снова подхватил ее на руки.
– Как ты меня назвал? – возмущенно возопила та.
– Простите, Валентина… – пробормотал Федор, занося ее в комнату.
– Какая я тебе Валентина! – продолжала голосить оскорбленная до глубины души женщина. – Ты меня всегда называл по имени-отчеству, так и продолжай!
– Конечно, конечно, извините, – хмыкнул он себе под нос.
Не донеся Валентину до кровати, Федор остановился. Постель у хозяйственной и привыкшей к комфорту женщины блистала белоснежным бельем.
– Ну что ты встал? – спросила она, сверкая в бешенстве глазами.
– Вы уж простите, – неуверенно протянул он, – но вы такая… грязная… – И, немного посомневавшись, добавил: – Может, прежде чем ложиться в кровать, вы снимете мокрую юбку? А то ведь все белье изгваздаете.
– Да ты еще и извращенец? – выкрикнула она, совсем потеряв над собой контроль, – Мало тебе, что ты меня два раза уронил и чуть не покалечил, теперь хочешь меня еще и раздеть!
– Да уж, прямо сплю и вижу, – усмехнулся Федор себе под нос, – мне просто жалко вашего труда. Вон белье-то какое, аж светится.
Кинув на край кровати лежащий на стуле старый, клетчатый плед, он усадил на него пыхтящий от бессильной ярости груз и протянул руки к застежке юбки:
– Я вам помогу. Не беспокойтесь, я глаза закрыл, сейчас просто ее сниму и уйду.
Не дожидаясь разрешения, он стянул юбку с беспомощной Валентины и, накинув ей на ноги одеяло, вышел вон, забрав мокрую одежду с собой.
– Эй, юбку верни, – крикнула она в закрывающуюся дверь.
Вышедший уже на крыльцо Федор вернулся и заглянул в комнату:
– Ой, простите, просто хотел просушить ее на улице, – аккуратно развесив юбку на спинке стула, он направился на выход. – Все, побежал за Энджи.
– Вот же идиот, – кривясь лицом от боли, ворчала Валентина, укладываясь поудобней.
Лежа на кровати, она снова и снова прокручивала в голове недавний разговор с Егором. Злясь на себя за беспечность и за свое «старческое слабоумие», она вспоминала нюансы, на которые тогда или не обратила внимания, или приписала реакциям Егора совсем другие мотивы. Возможно, эйфория от блестяще исполненного плана по зачатию Энджи дочери затмила ей глаза. Она так гордилась собой, что совсем потеряла бдительность.
Поворачиваясь на другой бок, Валентина охнула, ощутив боль в спине.
«Еще и этот идиот Игорь, чуть не переломал мне все кости! Что за неуклюжесть такая! Никогда раньше за ним такого не замечала. Совсем парень берега потерял. Разве бы он посмел раньше меня назвать „бабулей“ или еще как-нибудь, кроме „Валентины Сергеевны“? А тут – „бабуля, Валентина“ – хамство какое!»
Думая о странностях в поведении Игоря, она вдруг почувствовала холодок в груди. Пришедшая в голову мысль заставила слабое сердце колотиться на пределе своих возможностей.
«Не хватало мне еще сейчас сердечного приступа!» – испуганно подумала она и, решив успокоиться, ровно и глубоко задышала: вдох-выдох, вдох-выдох.
К большому облегчению, это помогло, и уже через несколько минут сердцебиение пришло в норму. Кряхтя и охая, Валентина с трудом сползла с кровати и сунула руку в карман висящей на стуле юбки – кольца в нем не было. Уже зная, что это бесполезно, она проверила и другой карман, но результат был тот же. Перстень, управляющий душой Игоря, исчез.
Над лесом разнесся дикий, исполненный ярости и отчаянья крик.
Глава 57
Егорша, сидя на траве, гладил по щеке Энджи, лежащую головой на его коленях. Она так крепко спала, что это больше походило на глубокий обморок. Девушка никак не отзывалась ни на ласку, ни на слова.
– Бедная моя девочка, – шептал он, прижимая к себе безответное тело и покачиваясь взад-вперед, как будто убаюкивал ребенка. – Как же такое возможно! Как мать может быть так безжалостна и жестока! Что она с тобою сделала, ты ведь ничем это не заслужила. Ну ничего, теперь все позади. Мы уедем отсюда и никогда не вернемся, она больше к тебе и на шаг не подойдет.
Он не знал, сколько времени так сидит, поглощенный своим горем. Изредка Егорша поднимал голову, прислушиваясь к звукам окружающего леса, затем снова сосредотачивался на любимой. Услышав хруст веток, говоривший о том, что сквозь заросли кустов кто-то пробирается, он аккуратно положил голову девушки на траву и встал, заслонив ее собой.
Увидев сквозь желтеющую листву рыжую копну волос Федора, он напрягся еще больше.
– Здорово, – процедил тот, выбравшись наконец на полянку.
Егорша, схватив приготовленную заранее дубину, взял ее наперевес:
– Вали отсюда, Игорь. – И, замахнувшись внушительным орудием, добавил: – Ты к ней не подойдешь!
– Да ладно, – сплюнул тот и усмехнулся.
– Я не шучу! – Дубина со свистом пролетела в десятке сантиметрах от ухмыляющегося лица.
– Ого! – отскочил в сторону Федор, – Как я посмотрю, ты настроен довольно серьезно!
– Я тебя предупредил! – ответил Егорша, следя за малейшим движением противника, значительно превосходящего его в росте и силе.
– Все, шабаш! – примирительно сказал тот. – Я это, Федор, убери свою палку.
– Ага, дурака нашел, – воинственно настроенный Егорша и не думал следовать совету.
– Не веришь? – улыбнулся здоровяк и, вытащив что-то из кармана, протянул раскрытую ладонь Егорше. – А на это что скажешь?
– Кольцо Игоря? – глянув на золотой перстень, спросил тот. – Это и, вправду ты, Федька?
– Да, конечно, я.
– Тогда скажи секретное слово, – потребовал приятель. Он немного расслабился, но пока еще держал свое оружие наготове.
– Елена Петровна, – со вздохом произнес тот, – наша училка по математике.
– Ну, слава богу. – Егорша с облегчением откинул в сторону дубину. – Рад тебя видеть. Как тебе удалось? Я смотрю, ты вошел в роль.
– Разыграть тебя решил и вижу, что ты молодец, оборону держишь – усмехнулся Федор. – Я, брат, там такой концерт устроил! Джонни Депп обрыдался бы от зависти.
– Я посмотрю, мы с тобой оба актеры больших и малых театров, – улыбнулся Егорша. – Как все прошло?
– Прошлось мамашку повалять немного, – посмеиваясь, ответил Федор, вспомнив Валентину, барахтающуюся в луже.
– Ты ее избил?
– Да нет, что ты. Она хоть и гадина, но на такой «божий одуванчик» у меня рука не поднимется. Уронил слегка «случайно» в лужу. Мимо проходил и задел плечом, она и упала. Разве я виноват? – уже открыто засмеялся он. – А потом, когда на крыльцо поднимался, оступился, ну и… еще раз уронил. Неуклюжий я, что с меня взять!
Егорша, глядя на озорную ухмылку друга и представив все описанное в лицах, тоже не удержался и рассмеялся.
– Ну ты и клоун! – похвалил он приятеля. – Помню, как ты нас на лабораторных по химии веселил. Надеюсь, старая курица что-нибудь себе сломала?
– Не знаю, – все еще посмеиваясь, пожал тот плечами. – Орала она как оглашенная, плевалась, как кобра, но проверять особо было некогда. Надо было действовать быстро, пока в себя не пришла и мозги не включила. Уложил ее в постель, снял мокрую юбку, стырил кольцо и деру.
– Отлично, ты – молодец! Я, честно говоря, и не представлял, как ты из ее юбки кольцо сможешь вытащить. А ты, значит, по старинке – через постель, – хихикнул Егорша.
Федор отвесил ему шутливую затрещину:
– И ты туда же? Меня уже сегодня извращенцем обозвали. – И, вспомнив, как стягивал юбку с Валентины, сам закудахтал от смеха. – Да и по-другому не умею. Я же действовал хитро, сначала создал повод, чтобы раздеть дамочку, – пополоскал немного в луже, а уж дальше дело техники.
– Да уж, мастерство не пропьешь, – хлопнул Егорша смеющегося приятеля по плечу, – не волнуйся, Ксюхе ничего не скажу, ты же ради дела старался.
– Иди ты… – оттолкнул его тот.
Насмеявшись, они снова вернулись к заботам дня.
– Теперь, благодаря твоему беззаветному подвигу, мы хотя бы будем знать, что мы – это мы.
– Это да, вот оно, колечко-то, – полюбовавшись перстнем, Федор сунул его в карман. – Как Энджи? – кивнул он на лежащую на траве девушку.
– Еще не просыпалась, – вздохнул Егорша, – в больницу ее надо.
– Слушай, я думаю, это необязательно, или, точнее, не так срочно. Ее мать, конечно, змея подколодная, но вряд ли она намешала ей что-нибудь такое, что может угрожать жизни. Старухе же внучка нужна. Я думаю, пересидите у меня, и через денек-другой Энджи придет в норму. Тебе же полегчало, когда перестал зелье ведьмы пить?
– Ну да, – неуверенно протянул Егорша.
– Нам нужно срочно уничтожить это кольцо, чтобы лишить Валентину напарника. Что она, старая и слабая, без него сможет? Как только Энджи придет в себя, надо идти на кладбище и уничтожить перстень. Ведь книга все еще там?
– Надеюсь, мы, во всяком случае, ее не забирали.
– А где Игорек, не сбежал? – оглянулся Федор.