Номер купался в солнечном свете. В теплых, дружелюбных лучах танцевали пылинки. По стенам расползались солнечные пятна. Комнату затопляло непривычное тепло. В приоткрытую форточку врывался беспечный свежий ветер. И – ни следа схватки. Даже шкатулка на месте. И ком Данькиных одеял на полу, кажется, еще хранил его сонное тепло, намекая – старший крестник просто ушел на кухню.
И на секунду я даже поверила. Пока не услышала из-под кровати тихий кошачий писк. И не ощутила легкую вибрацию стен. Всё случилось... не во сне. И они запустили дом-артефакт в работу. И даже прибрались на совесть, твари...
Выбравшись из постели, я первым делом нашла Руну. Осторожно вытянула за задние лапки из-под кровати и аккуратно ощупала полосатое тельце. Жива. Твоя хозяйка всё сделала правильно... хоть и не вовремя. Я уложила кошку в гнездо Данькиных одеял, нашла в кофре нужное зелье и капнула каплю на черный нос. Руна сжалась, запыхтела, но слизала лекарство. Короткая судорога – и кошачье тельце расслабилось, дыхание стало глубже. И ты будешь жить, полосатик... А я...
Спрятав кошку под кроватью, я встала и прищурилась. Стены гостиницы стали прозрачными, и я убедилась: дом активирован. (И еще и поэтому я отлично себя чувствую, да, хотя вчера явно переработала: и выспалась, и силы набралась – купалась в магии всё утро). Номера художника и Корифея по-прежнему пустуют. Никого, кроме меня, и... Анжелы. Хлопнула входная дверь на первом этаже, и псевдо-«белка», напевая, неспешно пошла по коридору. К лестнице. И на второй этаж. Ко мне.
С минуту я размышляла, ярости ли поддаться или пусть доложит, с чем пришла, и не без труда взяла себя в руки, ощущая бешеную пульсацию искусственного «угля». Пусть доложит. Размазать ее по стенке я всегда успею. А в том, что она шла ко мне, я не сомневалась. И отнюдь не договориться или объясняться. «Рыба» шла ставить условия. Но вот уйдет ли живой...
Наспех расчесавшись, скрутив волосы в хвост, и расправив мятый спортивный костюм, я привычно забралась на стол.
В дверь неуместно скромно постучались, и я, удивляясь самой себе, спокойно сказала:
– Открыто, Анжел. Заходи.
…не бойся. Выходи – не плачь.
«Рудимент» довольно потянулся, выходя из моей тени на полу и устраиваясь на стуле. Он рвался в бой. Ему явно понравилось работать с «рыбами».
И мне – тоже.
Глава 6
Боль рождает магию.
Кендалл Калпер «Соль и шторм»
– Парламентеров не убивают, – зачем-то заявила Анжела, замявшись на пороге.
Я хмыкнула и выжидательно подняла брови:
– Говори, с чем пожаловала. Или не морочь мне голову и проваливай.
Она бочком зашла и села на краешек кресла. На лице – ни одной родинки, только... скрытый страх. А будь она нечистью с магией, не боялась бы.
– Только «белка»? – протянула я, склонив голову набок.
– Я не обманывала, – девчонка зачем-то оправдывалась. – Всю правду сказала. Даже про бабулю.
– Которая однако оказалась не человеком, а нечистью. И что тебе предложили за работу? Магию?
– А что вам «лиса» предложила за присмотр? – Анжела нахохлилась и неожиданно показала зубы. – Вы помогаете ей, потому что обязаны жизнью. И я – тоже. Дадут магию или не дадут, знаете, мне фиолетово. Они – моя семья.
Я прищурилась. «Белка» сжалась.
– А что еще ты знаешь о моей семье? – мягко спросила я.
– Всё, – честно ответила она. – Даже то, чего вы не знаете, – и торопливо добавила: – Меня прислали всё рассказать и объяснить.
– Внимаю, – я вцепилась в край стола, но желание свернуть ей шею меньше не стало.
Когда правды совпадают, люди дружат, а когда разняться… убивают.
– Бабуля выслеживала «лису» давно, – поерзав, начала рассказывать Анжела. – Когда они решили вернуть нечисти магию, то сначала пошли за помощью к высшим. Искать тайники, отбиваться от наблюдательских ведьм, добывать нужные знания о волшебстве – подспорье нужно. Но высшие... – и она сморщилась. – Они такие... высшие. У них сил и способностей много сохранилось, а на остальных они плевать хотели. Не трогайте их, и всё тут.
Девчонка сделала паузу, ожидая вопросов, но я лишь смотрела на нее в упор. Вздохнув, она продолжила:
– А еще у «лисы» были знания. Те, которые большинство нечисти растеряло после ритуала... «лишенства». О старшинстве. Об «угле» старшинства.
Я напряглась, понимая. И вспоминая Данькины слова – о том, что эти их «угли» почти мертвые. А заодно вспомнила и демонстрацию: «уголь» на правой руке горит живым огнем, а на левой – растекается беспомощной кровью.
– Бабуля узнала о «лисах», когда вернула силу – через информационное поле. И через него же смогла найти подходящую «лису» – старую, мудрую… помнящую. И одинокую.
В моей душе шевельнулось нехорошее предчувствие. И Анжела тоже шевельнулась – на всякий случай развернулась коленями к двери. Сглотнула и скороговоркой договорила:
– У «лис» есть болезненное желание иметь потомство – даже чужое, чтобы хоть какие-то знания передать. Даже человечье. Это всем известно. Найти свою пару им трудно – их слишком мало, а вот ребенка...
– И вы это устроили, не так ли?
Сбежать девчонка не успела – от злости я опередила даже нечисть, оказавшись у двери быстрее, чем она вскочила с кресла. И смотрела в испуганные глаза, а видела метель – невероятную в наших краях, слишком раннюю, слишком страшную...
– Ну-у-у... – промямлила она. – Это же не я... Я только рассказываю...
– Сядь! – рявкнула я. – Мою настоящую мать убили «рыбы»? Чтобы «лиса» почуяла беду для ребенка и примчалась на помощь? Но какой в этом толк?
Анжела нова сглотнула и тихо ответила:
– Амулеты...
Я инстинктивно обхватила ладонью левый локоть. Амулеты... Старшинства, природой не предусмотренного, захотелось, на еще одну ступень могущества подняться...
– Вы и меня ради них покалечили? – в душе бушевал, набирая силу, ураган, но голос звучал на удивление спокойно.
– Вообще-то хотели... – «белка» запнулась.
– ...больше? Больше амулетов? – я подняла брови. – Трех мало? Руки-ноги беспомощному ребенку оторвать, чтоб «лиса» пришила?..
Она ничего не ответила, только глаза опустила.
– Нечисть... – сплюнула я ругательством.
– Цель оправдывает средства, – окрысилась, наскребя по сусекам смелости, Анжела. – Вы, ведьмы, рождаетесь с силой, умеете постоять за себя и защитить родных. А нам что делать? Что мне было делать, когда папу «паук» убил – просто так, развлекался? А была бы магия… или хотя бы старшинство...
– И тебя бы не было, – я качнула головой, выпрямившись и скрестив руки на груди. – История становится историей не тогда, когда ее рассказывает один человек, – это всего лишь легенда. История подкрепляется доказательствами. Тебе рассказали красивую сказку, и ты поверила. Во времена магии нечисть не могла ужиться ни с кем – ни с людьми, ни с ведьмами, ни друг с другом. Они вели бесконечные войны – за территорию, за пропитание, знания, и тому есть масса подтверждения в наших архивах. И тогда нечисти предложили сделку: их учат жить мирно, сохраняя род, традиции и знания, а они жертвуют опасной частью силы. Интересно, – добавила я, глядя на взъерошенную макушку «белки»: – что бы ты выбрала? Магию и бесконечные сражения или мир и детей?
Анжела только плечом дернула нервно. Да и что тут ответить? Вопрос риторический.
– Ни тебя бы не было, ни твоего отца, – повторила я и вернулась на стол. – Да и «белок» бы быстро истребили как вид, чтобы под ногами высших не путались. А то, что на твоего отца напал «паук»... Знаешь, про мою мать говорили то же самое. «Паук» убил. Ты уверена, что «паук», а?
Девчонка посмотрела на меня широко распахнутыми глазами, и я почти ощутила, как рушится ее прежний мир. И, глядишь, на пользу. Мой-то давно лежал в руинах… и требовал мести. Теперь – даже больше, чем прежде.
– Соберись, – посоветовала я. – И договаривай.
– Но зачем?.. – пробормотала она.
– Рабочие руки лишними не бывают, – я пожала плечами. – Замороченные головы – тоже. Высшие, говоришь, «рыб» посылали куда подальше? Вероятно, остальные тоже. Все, кто помнил историю, – точно. Инстинкты самосохранения и продолжения рода у нечисти первичны. Ничего удивительно, что «рыбам» пришлось полагаться только на себя... Только на себя же?
– Не знаю, – Анжела тихо хлюпнула носом. – Я вообще кроме бабули мало кого знаю.
...а о том, что «бабуля» нашими с Данькой стараниями навсегда осталась в заброшенном подвале, она в курсе? Но я не решилась об этом спрашивать. Мало ли. На войне… как на войне.
– В общем, они амулеты хотят, – «белка» украдкой шмыгнула носом. – И ваши, и те, что мать-«лиса» в обмен на детей еще сделает.
– Не сделает, – я мрачно улыбнулась, снова, как недавно, ощущая чужое присутствие в пространственном слое. Кто-то любопытный пришел, чтобы узнать всё наверняка, а не из пересказа перепуганной девчонки.
– Почему? Ведь дети...
– …выросли. Это по нашим, ведьминым, законам они несовершеннолетние, а по «лисьим» законам они уже давно взрослые. Способны защитить себя и продолжить род – всё, шагом марш в мир, создавать семьи и кормить их. Мать по старой памяти еще может выделить ненадолго угол, советом помочь или знания передать, с внуками повозиться... но не больше.
В отличие от нечисти, я не имела никаких запретов на ложь. И, посмотрев на стену за Анжелой, с явным удовольствием повторила:
– Она не придет. Дети выросли.
…и вам до нее будет не добраться еще долго. Пока Натка родит, пока поймет, что безопасна для людей, чтобы вернуться в мир с малышом... А к тому времени я дам знать Альберту, и наблюдатели ее защитят. Что-что, а сюрпризы они не любят.
– И вам ее знания не получить. Они женские. Сыновьям не передаются. Приемным ведьмам – тоже, – добавила со значением. – Брейтесь.
– Возможно, нам и трех твоих амулетов хватит, – «отодвинув» стену, в номер шагнула приснопамятная «бабушка-архивариус», и в комнате неуловимо похолодало и потемнело. – Или сами разберемся, как их создавать и используем кровь живых «лис», или пока и трех твоих хватит. На первое время. А когда амулеты заработают, найти подход к тем же «лисам» будет намного проще. Чтобы продолжить начатое. И возродить во всех нас силу.