– У-у-у, местные духи не рады, – таинственным голосом заговорил Гриша. В его черных глазах плясали чертики.
– Перестань! – Лида толкнула брата. – Нет тут никаких духов.
– Есть-есть, – и он запел шутливую песенку, которой дразнил сестру еще в детстве:
Which witch is which?
Who is who?
What is your name?
And what do you do?
– О нет! Ты опять? Нам же больше не по семь лет!
– Неважно, мне нравится, ведьмочка Лида.
– Выйди, я переоденусь, – скомандовала та, и Гриша, насвистывая все ту же песенку, вышел из комнаты. Дверь сама собой закрылась за ним.
Лида вздохнула. С самого детства ее окружали странные события. Двери, которые хлопают сами по себе, исчезающие тетради и учебники, которые оказывались не там, где она их оставила. Дядя и тетя, которые воспитывали двойняшек после гибели родителей, считали, что Лида рассеянная. А Гриша сочинил сказку о ведьмочке Лиде, которая не научилась колдовать, а поэтому все у нее было вкривь и вкось. Сестра знала, что он придумал эту историю не со зла, а чтобы поддержать ее. Она укрепилась в их детских головах после уроков английского, когда на один из Хэллоуинов учительница поставила смешную песенку про ведьмочек Милдред, Салем, Гертруду, Агату и Хэзел. Лида просто приняла как данность, что вокруг иногда происходят странные вещи, а история брата помогала ей не бояться этого. Когда они оба выросли, то настолько привыкли к внезапно падающим книгам и закрывающимся дверям, что уже не обращали внимания. «Неаккуратно положила, сильный сквозняк, домовой шалит» – это были отговорки, которыми сопровождались странные события, и объяснения от дяди и тети.
Лида стянула платье и аккуратно повесила его обратно в шкаф. От такой красоты ей избавляться не хотелось. Натянув шорты и футболку, она пошла к брату в гостиную, обнимая огромный альбом.
– Давай посмотрим?
Они провели много времени, рассматривая фотографии незнакомых людей, которые были или их дальними и близкими родственниками, или их друзьями и соседями. В некоторых лицах угадывались черты Лиды и Гриши, но фотографии были такими старыми, а подписи почти ничего не говорили, что это больше походило на разгадывание шарад.
– Фух, без разъяснительной бригады нам не обойтись, – вздохнул Гриша, вытягивая ноги.
– Давай возьмем его, когда поедем навестить дядю и тетю?
– Давай, – легко согласился он. – Я умираю с голоду. Ведьмочка не хочет разжечь огонь под котелком и приготовить что-нибудь?
– Если будешь доставать меня, превращу тебя в жабу!
– Хм… может быть, тогда меня найдет принцесса и я стану королем?
– Сомневаюсь, – ответила Лида, поднимаясь. – Давай лучше сходим в кафе на углу? Там вроде бы недорого.
Вскоре брат с сестрой ушли из квартиры. На улице Гриша поднял голову и нашел их окна взглядом.
– В твоей комнате горит свет. Забыла выключить?
– Нет. Я выключала.
– Нам надо быть более рачительными. Жизнь в Москве явно стоит дороже, чем в Воронеже.
Лида была согласна. Возможно, она и правда забыла выключить свет.
Всю первую неделю после переезда брат и сестра были заняты уборкой и мелким ремонтом. Вместе переклеили обои, вынесли мебель, которую было невозможно починить, вымыли окна и полы, вымели всех пауков. Лида при этом неустанно бормотала какие-то слова.
– Ты хоть понимаешь, насколько странно выглядишь, нашептывая заклятия паукам? – спросил Гриша.
– Это не заклятия. Я всего лишь сказала спасибо, что они присматривали за домом.
Брат закатил глаза. К тому, что его сестра та еще чудачка, он привык с детства. Правда, ему бы хотелось, чтобы она перестала вести себя странно. Он надеялся, что, переехав в новый дом, в Москву, они обрастут заодно кучей новых знакомых и друзей. И меньше всего на свете Грише хотелось бы испытывать неловкость за Лиду. А она, казалось, даже не понимала, что ведет себя немного не так, как другие девушки в ее возрасте. В Воронеже друзей у нее почти не было, кроме соседской девочки Алисы. Но та была еще более странной. Считала, что она-то точно потомственная ведьма. Повсюду ей мерещились звуки, которых никто больше не слышал, и люди, которых никто не видел. Родители Алисы списывали все на буйное воображение и не обращали внимания. Алиса тяжело переживала расставание с лучшей подругой, и Гриша понимал почему – теперь она осталась одна со своими «тараканами». Иногда он боялся за сестру – вдруг та станет такой же чокнутой, как Алиса? Но Лида была абсолютно нормальной, если не считать ужасной рассеянности, которая стала сущим наказанием для дяди и тети и которую Гриша превратил в сказку о «Ведьмочке Лиде», желая подбодрить сестру.
Вместе они выбрали стиральную машинку, которая занимала теперь половину крошечной ванной. Лида с особым чувством подобрала новые шторы в каждую из комнат. Битую посуду они выбросили, и теперь на полках красовались новые тарелки и чашки. Старые серебряные вилки и ложки Лида отчистила, так что теперь они сияли.
– Уж не буду, уж не буду я посуду обижать, – приговаривала Лида детский стишок, не обращая внимания на то, как брат сдерживает смех.
К тому дню, как им обоим надо было отправиться в университет в первый учебный день, квартира сияла.
– Ты волшебница, мелкая! – Гриша обнял сестру за плечи, глядя на результат их усилий.
– Лида спешит на помощь! – Она задрала подбородок и выставила вперед руку, имитируя Супергерл.
– Ладно, пора на боковую, – сказал брат, широко зевая. – Завтра важный день.
– Да, спокойной ночи.
Но, несмотря на усталость, Лиде не спалось. Она думала о том, как ее встретит университет. Подружится ли она с кем-нибудь? И не будут ли ее новые друзья дивиться ее рассеянности и странности?
Легкий ветерок прошелестел тюлем, когда Лида наконец закрыла глаза, готовая провалиться в сон.
– Гриш, ты не видел, куда я положила сумку?
Лида в новом платье, с уложенными волнами волосами бегала по квартире, осматривая тумбочку в прихожей, вешалку, заглядывая под столы и стулья.
– Не помнишь, где оставила?
– Да повесила я ее сюда, точно помню!
Лида выпрямилась и сердито топнула ногой.
– А ну, Домовой, хватит шалить. Мне нужна моя сумка!
Тут она заметила в приоткрытую дверь пропажу – сумка лежала на кровати.
– Вот видишь, я так и знал, что ты просто забыла, где ее оставила! Ну что, ты готова?
– Да.
Гриша осмотрел сестру. Она выросла красавицей. Каштаново-рыжие густые волосы сейчас спадали волнами на спину, платье подчеркивало молочно-белую кожу, а серые глаза были еще более выразительными, чем обычно.
– Ты что, накрасилась?
– Ну да… А что такого?
– Ничего, просто… – Гриша промолчал. Он даже самому себе боялся признаться, что на самом деле боялся за сестру. Большой город, а она наивная девушка из провинции… Кто знает, что может с ней тут случиться? – Ты красавица, Лидок.
– О-о, спасибо, старший брат!
Гриша довольно улыбнулся, так она называла его в минуты особой нежности.
– Так, алкоголь не пить, с парнями не целоваться, – напутствовал он сестру по дороге к метро.
– Гриша!
– В подоле принесешь…
– Господи, в каком веке ты живешь? Я знаю, что такое презервативы!
– Это хорошо, но я надеюсь не увидеть их в твоей комнате в ближайшие… лет сто!
– Ты ужасный, ужасный брат, который совсем не желает счастья своей сестре.
– Счастье не в сексе, – начал было Гриша, но Лида закрыла ему рот ладонью и выразительно посмотрела на него. – Ладно, извини.
– Ты со своими лекциями опоздал на целую вечность. Я большая девочка и даже целовалась с мальчиками!
– О боже, нет! Ты разбиваешь мое сердце.
– Успокойся уже, мамочка.
– Папочка.
– Дядечка.
Так, шутливо переругиваясь, они добрались до университета, где разошлись каждый по своим факультетам.
Лида зря волновалась: ее открытая и искренняя улыбка, доброта и желание влиться в новый мир сделали свое дело. Она познакомилась с девушками и парнями своего факультета, а после официальной части вместе с некоторыми из них пошла в кафе, чтобы отметить поступление.
Домой она возвращалась одна: Гриша еще кутил с новыми однокашниками. Квартира встретила ее тишиной и своим особым запахом старины, который невозможно было выветрить, а лишь слегка заглушить ароматизаторами. В ее комнате горел свет, и Лида со вздохом нажала выключатель. «Свет же не горел, когда мы уходили», – подумала она.
На кухне она заварила чай и какое-то время сидела в тишине, глядя в окно и вспоминая сегодняшний наполненный событиями день. Потом поднялась, собираясь вернуться в комнату и переодеть платье.
Едва она сделала шаг к двери, как та закрылась прямо перед ее носом. Лида открыла дверь. Та хлопнула за ее спиной, стоило только девушке сделать пару шагов по коридору.
– Домовой, а, Домовой? Может, хватит шалить? – пробормотала она, не чувствуя страха, только легкое раздражение.
В комнате снова горел свет.
– Тебе плохо с нами? Мы тебя потревожили, наверное? – продолжала говорить Лида, прекрасно осознавая, что таким образом пытается успокоить себя. В квартире что-то происходило. Странным это не было – окруженная с детства таинственным исчезновением вещей и постоянными несуществующими сквозняками, она привыкла. Пока ей не являлись призраки и не пугали ее – жить было можно. – Если ты тут, то отвернись, – хмыкнула она и услышала эхо своего смешка. Мурашки побежали по спине, но Лида не повернулась. Потянулась рукой к шторе, чтобы занавесить окно, но замерла на полпути. В окне, кроме ее отражения, было еще одно. Лида не шевелилась, даже задержала дыхание. Зажмурилась, открыла глаза и резко обернулась – позади никого не было. Она снова повернулась к окну – только ее смутное отражение виднелось в черном проеме. Лида сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, собираясь с силами. – Домовой… не пугай меня, пожалуйста. Если ты тут, то выйди, прошу.