ериными шкурами и по́том, даже безумная гонка сквозь пространство и время не могла сбить это смердение.
Лютый холод проникал под одежду. Тору казалось, что он покрывается льдом, и не было видно конца и края этому страшному путешествию. Оглушающий свист разрывал слух, и очень скоро громовержец пожалел, что вообще вышел из дома. Он хотел кричать, но не слышал даже собственных мыслей. Голова раскалывалась на тысячи осколков!
Гул вдруг резко прекратился, и мир погрузился в ночную тишину. Предрассветное небо окрасилось в темно-синие тона. Сквозь рваные облака проглядывали звезды, едва различимые над куполом из света от фонарных столбов.
Тор ошарашенно крутил головой, пытаясь прийти в себя, но видел лишь размытые образы. Он съехал со спины медведя, почувствовал, как ноги уперлись в камень, и поморгал. Лицо горело. До сих пор казалось, что ветер разрывает щеки и вгрызается под кожу.
– Одинсон? – послышался знакомый старческий голос, доносившийся словно из-под воды. – Ты как?
Бог грома глубоко вздохнул, протер глаза и с трудом удержал в себе недавно съеденные сосиски. Успокоившись, он обнаружил себя стоящим перед супермаркетом на небольшой, всего в несколько шагов, округлой площади, выложенной из красной плитки. В центре возвышалось жутковатого вида бронзовое изваяние в виде тянущихся друг за другом рук, освещенное тусклым светом нескольких фонарей. Вокруг площади протянулась дорога, по которой неспешно проехал, распугивая фарами утреннюю морозную дымку, пузатый двухэтажный автобус, выкрашенный в зеленые и синие цвета. На знаке рядом на английском было написано: «Мак-Ки авеню».
– Где это мы? – прошептал Тор.
Он боялся повысить голос, опасался нарушить покой этого места. Велес же, хохоча, скатился по упитанному боку Касатика и встал рядом с другом.
– Западный Финглас, – торжественно объявил он, широко раскинув руки. – Дублин. То еще местечко.
– Дублин? Мы что, уже в Ирландии? Так быстро?
– Тор, не делай такое лицо, будто подобное тебе в новинку[18]! Да, мы в Ирландии, и нет, не то чтобы быстро. Наш путь занял почти целый день. Завтра первое мая. Время еще есть.
– Время? – бог грома с подозрением покосился на старика. – До чего? И почему мы в Дублине, а не… там, где ты говорил?
– Холм Уснех, – сказал Велес, жестом предлагая продолжить путь. – Древнее капище кельтов, где, как я думаю, все и началось. Я уже пробовал туда попасть. Что-то не пускает Касатика, не дает проложить путь к этому месту, так что добираться придется своим ходом. Благо здесь совсем недалеко.
– Ждешь проблем, – догадался Тор.
Они покинули площадь и пошли по узким заснеженным улочкам мимо одноэтажных домов. Город еще спал, лишь в редких окнах зажигались огни и вспыхивали праздничные фонарики, украшавшие двери и крыши. Безмолвие нарушали мерный стук посоха Велеса да рокот редких одиноких машин, медленно проезжавших мимо. Сонные водители безучастно провожали взглядами странную троицу, и, казалось, совсем никого не заботили странно выряженные мужчины и громадный медведь в пиджаке.
«Видимо, такое тут не в новинку», – подумал громовержец.
– Увы, да. Жду, – ответил Велес. – Иначе бы не потревожил твой сон. Очень надеюсь, что твоя хваленая напористость скоро проснется, и ты поможешь мне разгадать загадку исчезновения весны. Что бы нас ни ждало впереди, неведомые силы неспроста закрыли холм своими чарами. Наверняка затеяли нечто зловещее. На то они и неведомые.
– Так к чему спешка?
Старик свернул с главной дороги направо и увлек Тора за собой.
– Ты наверняка знаешь, какой завтра день?
– День труда? – усмехнулся бог грома. – Мир, труд, май?
– Не совсем, – Велес улыбнулся. Он остановился перед длинным двухэтажным домом, расположившимся в форме буквы «с». – Завтра по всей Ирландии и Англии будут отмечать Белтейн, день, когда лето сменяет весну. Кстати, мы пришли. Мой новый знакомый все тебе расскажет сам.
Бог скота толкнул железную калитку и прошел по сугробам в небольшой двор-парковку, заставленный машинами. Местечко напоминало мотель или многоквартирное жилье под аренду: здесь было множество дверей на первом и втором этажах, длинные лоджии и по одному окну в каждой комнате. Стены дома украшали витиеватые гирлянды в виде розовых цветов с фонариками, но, окруженные снегом и наледью, они совсем не создавали весеннего настроения. Велес уверенно подошел к двери с номером «13». За занавешенным плотными шторами окном угадывался желтоватый свет лампы, доносился шум от телевизора. Тор и Касатик с любопытством понаблюдали, как Велес ходил от двери к окну и обратно, стучался и кричал, но никто так и не открыл. Тогда старик повернулся и с виноватым выражением лица посмотрел на громовержца.
– Не подсобишь, дружище?
Тор кивнул, подошел к двери и как следует навалился плечом. Та с треском прогнулась и резко распахнулась вовнутрь. В единственной комнате царил бардак. Розоватые обои были заляпаны джемом и сладкими соусами. Повсюду валялись коробки от пицц, фантики от конфет и шоколадок, пустые бутылки из-под содовой и сладкой газировки. С плоской люстры с вентилятором свисал длинный красный колпак, а на двуспальной кровати перед телевизором лежала маленькая бесформенная груда тряпья.
Велес пропустил медведя и с грохотом закрыл за собой дверь. Куча тряпок пришла в движение, подпрыгнула, пискляво ойкнула и забилась в самый угол кровати. Среди мешанины из старых футболок, зеленоватого кафтана и холщовых мешковатых штанов проступили очертания пушистой растрепанной седой бороды, длинного крючковатого носа и больших темных глаз под белыми кустистыми бровями. Крохотный человечек испуганно взирал на пришельцев, сжав кулачки. Завидев же Касатика, он запищал пуще прежнего и попытался проскользнуть под кровать, но Тор успел поймать его за шкирку и швырнул обратно.
– Это и есть твой новый знакомый, Велес? – буркнул он.
– Велес? Ой-ей! Ты сказал Велес? – пропищал человечек, уставившись на старика с посохом. – О, боги! Это ты! Я… я боялся…
– Угу, вижу, как ты тут боялся, – Велес выключил телевизор и сел на край кровати. – Что происходит, Дваждыпляс? Я оставил тебя всего на пару недель!
– Кхм-кхм, – напомнил о себе Тор. – Не представишь нас?
– Ох, и верно! Тор, этот гном – Дваждыпляс, самый главный пройдоха пяти королевств Ирландии!
– Ну, не такой уж и главный… – краска прилила к щекам коротышки.
– Дваждыпляс, перед тобой стоит Тор, сын Одина, бог грома и некогда наследник трона ныне почившего Асгарда.
– Ой-ей! Т-тор! Тот самый Тор?! – завизжал гном. – Быть не может!
– Вижу, ты про меня наслышан, – с кислой миной кивнул громовержец.
– Ну еще бы! Знаменитый «Торов дом»[19]…
– Так, ладно, Дваждыпляс, – поспешил сменить тему Велес. – Введи Тора в курс дела, да покороче.
– Мне бы… поесть чего…
– Я… согласен с коротышкой, – неожиданно сказал старик. – Думаю, для начала стоит перекусить. Как можно обсуждать важные дела на пустой желудок?
Дваждыпляс просиял.
– Ой-ей, здесь через дорогу есть преотличнейшая лапшичная. Раньше была китайской, а теперь стала обычной. Как раз скоро откроется!
Тор хлопнул себя по лбу от безысходности.
– Мне казалось, вы говорили, что у нас осталось мало времени? – гном и Велес пожали плечами. – Вижу, выбора у меня все равно нет. Пусть будет лапшичная. Но, Дваждыпляс, – он вдруг посуровел, – если попробуешь удрать или надурить – скормлю тебя медведю.
Касатик зарычал и угрожающе потянулся к гному. Тот отчаянно запищал.
– Не убегу, ой-ей! Клянусь весной и кострами друида Миде! Да и нельзя в лапшичную с медведем. Ну никак нельзя. Местные не поймут. Нервные они все стали какие-то. Из-за зимы, наверное.
Услышав это, медведь понурил голову и плюхнулся на край кровати.
Через час, когда Касатик, сидя на кровати в обнимку с молотом Тора, доедал остатки пиццы и смотрел по телевизору утренний выпуск «Мишек Гамми», остальные покинули жилище гнома и отправились в лапшичную. Местечко оказалось весьма недурным, хоть и находилось на окраине Дублина. Дешевые деревянные столы, простые пластиковые стулья, приглушенный желтоватый свет и легкий полумрак задавали некий заговорщический тон. Дваждыпляс сказал, что в тенях прячутся тараканы. Велес отметил, что здесь было тесновато, но даже в какой-то степени уютно. Тор, узнав, что в этом месте не продают пиво и виски, буркнул что-то про грязную, забытую всеми дыру. Повсюду висели пластмассовые цветы и венки из дуба и хвои, а из колонок над кассами доносились спокойные и мелодичные мотивы.
Тор скромно отказался от еды, а вот Велес и Дваждыпляс не стали отказывать себе ни в чем и заказали двойные порции фирменной лапши.
Только покончив с первой тарелкой, гном начал рассказ:
– Завтра, ой-ей, великий праздник, особо любимый и почитаемый в наших краях, – Дваждыпляс потянулся за добавкой. – Первого мая происходит новый поворот колеса года, и весна уступает место лету. Издревле в этот день отмечается Белтейн – праздник лета, плодородия, и, ну, ой-ей, любвеобильности.
– Хе-хе, – оживился Велес, отодвинув пустую тарелку, – это же про меня сказано!
Тор с сомнением покосился на друга.
– Точно. От тебя любвеобильностью за километр несет.
Старик спешно уткнулся в новую порцию лапши. Дваждыпляс между тем продолжил:
– Так вот. Именно в этот день много веков назад, дабы почтить бога Беле́на, мой господин Миде, первый из всех друидов, совершил то, что не делал никто до него. Без объяснений покинул родной дом и густые лесные рощи, оставил свою супругу, юную деву по имени Калех, и взошел на трон на холме Уснех. Три дня и три ночи он молился Белену, а затем зажег огромный-огромный, ой-ей, костер. Потому Белтейн и прозвали Белтейном. Ну, стало быть, «сияющим пламенем Белена», или просто «кострами Бела».
– Белла? – хмыкнул громовержец. – Знавал я писателя с такой фамилией…