С рассветом твари, как и призраки, прятались, потому люди бодрствовали днем. Зато Ада вела ночной образ жизни, но старалась хранить свои предпочтения в тайне: тех, кто отличается, не любили. Ада отличалась и не единожды меняла место жительства, кочуя от стана к стану. После смерти матери не сразу дошло, что открытость мало кто ценит, а уж нестандартность…
Почему так получалось, Ада не понимала, но призраки имели четкую привязку к месту смерти плюс-минус километров десять. В общем, приходилось знакомиться не только с живыми обитателями нового стана, но и с давно умершими. Поначалу она удивлялась, ведь из родного поселения знала лишь Марта, а потом удивляться перестала и общалась с привидениями без предубеждения. В стане-у-холма Аду донимала сварливая Лариса – надоела за зиму до чертиков своими шпильками и едкими замечаниями. Хорошо, что на пустошах долго не погуляешь, а в комнате разговаривать самой с собой – призраков люди не слышали – было чревато.
Но Аде нравилось это место, к тому же оно казалось безопасным: дома стояли компактно и были огорожены высоким каменным забором, надежные генераторы обеспечивали электричеством, на складах имелось достаточное количество продовольствия и прочих припасов. К тому же здесь умели восстанавливать батарейки и ремонтировать простое электрооборудование, что значительно повышало статус стана в иерархии ближайших населенных пунктов.
Валя, у которой Ада снимала комнату, поделилась, что на самом деле они живут в чудом уцелевшем районе некогда огромного мегаполиса. В это охотно верилось, поскольку стан-у-холма окружали полуразрушенные высотные здания, а не поля и леса, как обычно.
В домах находилось много чего интересного, но в подвалах и темных углах даже днем подстерегали твари: люди выдвигались на пустоши хорошо вооруженными отрядами. Да и Ада носила с собой обрез и мачете, не полагаясь целиком и полностью на телохранителей-призраков. Именно ради защиты терпела токсичную болтовню Ларисы: практически стопроцентная гарантия, что мутанты не нападут.
Об этой особенности поведал Март – первый призрак в жизни Ады. Он вообще был совершенно другим, не таким, как большинство привидений: много рассказывал о прошлом, например о том, что раньше существовала глобальная, то есть всемирная, сеть, где можно было узнать все обо всем. Теперь такого нет, лучше искать книги – самый ценный источник информации. Ада прислушалась к совету, хотя найти книгу, чтобы спасти маму, не сумела, а обычные снадобья из трав не действовали.
Впрочем, Март считал, что и книгами не поможешь: поставил диагноз «пневмония», а лечить такой недуг полагалось антибиотиками. Их в нынешнем мире не производили, а найденные остатки медикаментов с истекшим сроком годности – дорогостоящий дефицит. И у Ады, несмотря на все усилия, ничего не вышло. Март сочувствовал, сетовал на обстоятельства, приведшие людей к подобному финалу, но легче от этого не становилось.
Сейчас Ада ощущала лишь отголоски утраты – научилась самостоятельной жизни и в совершенстве освоила мамино ремесло: собирала травы и готовила из них лекарства. Спрос был всегда – Ада в любом поселении находила кров и пропитание. И батарейки с патронами.
Перед самым станом Ада свернула с тропинки и добрела вдоль каменной ограды, на которой светили прожекторы, до секретного лаза. Рассказала о нем Лариса. Интересно, откуда она узнала, ведь призракам неведомы препятствия? Дальше – дело сноровки: вряд ли дружинник на часах смотрит так же внимательно после рассвета, как до.
К моменту, как Ада вышла на свою улицу, солнце поднялось высоко и бодро освещало мостовую с пожухшей и редкой, как волосы на лысине у соседа, травой. Чтобы избежать встречи со случайным прохожим, Ада спряталась за углом и дождалась, когда он скроется за поворотом. Никакого желания рисковать не было: Ада миновала крыльцо и проследовала к пожарной лестнице на торце дома – подпрыгнув, зацепилась за нижнюю перекладину и быстро поднялась на высоту второго этажа. Хорошо, что оставила окно приоткрытым. Пусть из комнаты вышло все тепло, зато можно не беспокоиться, что в коридоре столкнешься с кем-то из жильцов: Ада ловко забралась в окно, закрыла раму и положила оружие с рюкзаком на комод.
Перед тем как улечься спать, Ада рассортировала добычу: книги закинула в подкроватный ящик, а найденные ранее столовые приборы оставила на полке – позже на что-нибудь обменяется.
Приятно обволакивающее забытье, в котором отступали все тревоги, прервалось настойчивым стуком в дверь: сначала Аде это приснилось, а потом она поняла, что стучат наяву, и разлепила веки.
– Кто там? – спросила она через ветхое дверное полотно.
– Это Федя, – ответил знакомый голос. – Ада, у меня живот болит…
– Сейчас, – она убрала щеколду и щелкнула замком.
Тот самый облысевший, несмотря на возраст до тридцати лет, сосед из комнаты напротив робко шагнул в дверь и переступал с ноги на ногу, пока Ада выдвигала ящик комода, чтобы найти подходящее снадобье.
– Вот, – она вытащила из коробки бумажный пакетик с сушеными цветками ромашки. – Завари стаканом воды на полчаса, выпей половину перед едой. А потом еще раз.
– Спасибо, Ад, буду должен, – Федя взял лекарство и начал пятиться.
– Тебе, говорят, рыбку передавали… – Ада не удовлетворилась абстрактным обещанием.
– Я вечером принесу, – сказал Федя и удалился из комнаты, пока у него не попросили что-нибудь еще.
Ада знала, что раньше существовали товарно-денежные отношения, но теперь основой всего стал обмен – люди из озерного стана ловили рыбу, вялили ее и обменивались с другими станами. Где-то выращивали злаковые, где-то бобовые, где-то разводили птицу, поскольку все звери, включая домашний скот, из-за вируса превратились в мутантов, в обиходе их называли тварями. Не затронуло обитателей водоемов, рептилий, птиц и… людей.
Никто не знал, отчего так: люди же тоже млекопитающие, следовательно, в теории могли заразиться, но не заразились. Вопросы вызывало и обстоятельство, что твари активно пожирали людей, но друг друга почему-то не трогали. Ада понимала, что ответов ждать не стоит, – в нынешней реальности не было базы знаний, а пресловутая сеть с кучей информации исчезла давным-давно, так что полагаться не на что.
Впрочем, Ада родилась во время, когда выживать стало гораздо легче – твари отступали, освобождая целые районы: на пустошах не оставалось фауны, но там можно было собрать всяческие полезности, которые сохранились с давних времен. К тому же осмелевшие люди меньше опасались выходить за пределы поселений, что упрощало, например, возделывание полей. Ада вообще без страха бродила по пустошам, выискивая книги и лекарственные растения, – потому, что ее сопровождали местные привидения.
Из-за Феди больше не спалось. Ада сжевала пару галет и решила посвятить пару часов чтению – сегодня желания добывать почки уже не возникло, успеется: завтра не будет отходить так далеко от стана. Пока Ада пользовалась запасами с прошлого лета – всю зиму фактически бездельничала в ожидании тепла.
Лариса оказалась права: «Ведьмины добродетели» не имели никакого отношения к колдовству, поскольку главная героиня получала желаемое по щелчку пальцев, а как именно это ей удавалось, не освещалось. Ада испытала смесь разочарования и зависти – в ее мире все было устроено куда сложнее.
Ада не стремилась выйти из дома пораньше – все ждала Федю, но сосед так и не принес обещанную рыбу. Время поджимало, и солнце клонилось к горизонту – скоро вернутся жильцы, и тогда придется спускаться по пожарной лестнице в сумерках. Пропускать отличный момент, чтобы пойти на пустоши, не стоило.
Собравшись в дорогу, Ада выглянула в коридор – было тихо – и быстро спустилась на первый этаж. В одной из комнат шла оживленная беседа, вряд ли ее участники будут прислушиваться к посторонним звукам: осторожные шаги Ады однозначно остались незамеченными.
В этот раз Ада гуляла по окрестностям поселка, наблюдая пробуждающуюся природу, и размышляла о том, куда она отправится летом – наверное, лучше держать путь к озерному стану. Здесь она ни с кем не общалась близко и ни к кому не привязывалась, хотя как травница успела познакомиться со многими жителями. Но личных отношений не сложилось – сугубо деловые.
В подлеске у заброшенного квартала Ада нашла брусничник и увлеклась сбором листьев почти до самого заката – вернулась к дороге и на всякий случай взяла мачете в правую руку. Вокруг ровным слоем разливалась тишина, но едва слышные шорохи не позволяли расслабиться.
– Твои травки вообще кому-нибудь помогают? – спросила Лариса, отделившись от темной стены дома; до наступления полной темноты она казалась полупрозрачной, силуэт подрагивал, словно пар над горячей водой.
– Конечно, или ты знаешь другие варианты? – Ада вздрогнула от неожиданности, но не подала вида.
– Возрождать фармацевтику, – на полном серьезе сказала Лариса.
– Это что-то на умном, – поерничала Ада, пусть и была в курсе значения слова. – Кстати, а привидения болеют?
– Не думаю, что тебя это волнует, – оскорбившись, Лариса замолкла.
Ада могла добить свою компаньонку новой колкостью, но удержала язык за зубами и первой направилась к крыльцу двухэтажного здания, которое не успела обследовать. Нормально поспать днем ей не удалось, планировала вернуться сегодня пораньше, но совсем рано, пока стан еще не спит, возвращаться не стоило.
Многие двери в темном коридоре были закрыты – кажется, здесь не жили, а чем-то занимались, но с ходу определить назначение здания Ада не смогла: в тех кабинетах, куда заглядывала, стояла обычная мебель, ни на что конкретное не намекавшая. Столы, стулья, шкафы.
– Что, вчерашние книжки не понравились? – возобновила беседу Лариса, когда Ада обследовала один из шкафов.
– Напротив. Очень интересные и полезные, – Ада намеренно сказала неправду. Книги на полках открытого шкафа были странными и никчемными: вряд ли увесистый томик с надписью «Налоговый кодекс» кому-то пригодится. Только на растопку.