Через несколько дней меня выписали. Сняли скобы, оставив длинный красный шрам в окружении точек, отсоединили капельницу с обезболивающими; сперва я испугался, но таблетки, которые мне дали, действовали отлично, вдобавок ребра и копчик болели гораздо меньше, да и голова уже не так раскалывалась. Меня навестил физиотерапевт, велел делать упражнения, о которых я благополучно забыл, и выдал карточку клиники, куда мне следовало съездить на прием (разумеется, карточку я тут же посеял). Потом ко мне пришла сотрудница социальной службы, или консультант по каким-то вопросам, или еще что-то в этом роде, слащаво улыбавшаяся худышка в огромных очках, она выдала пухлую стопку брошюр на тему “Черепно-мозговая травма и вы” (исключительно простая контрастная черно-белая обложка со схематичными фигурками – человечек убирает что-то в Картотеку Памяти, а потом достает, – внутри же объяснения, почему мне следует есть больше разноцветных овощей. “Сначала мне не хотелось устраивать послеобеденный отдых, но так действительно легче. Я по-прежнему устаю, но мне уже гораздо лучше”, – Джеймс из Корка, и куча полезных списков: “Важные дела на сегодня”, “Что у меня сегодня получилось”) и посоветовала, если я вдруг разозлюсь, повесить на бельевую веревку полотенце и отлупить его палкой.
Еще ко мне повторно наведался козлина-невропатолог, и это было весело. Все мои вопросы (Когда я смогу вернуться на работу? Выпить пива? Заняться сексом? Сходить в спортзал?) он либо проигнорировал, либо ответил на них бесцеремонным, доводящим до белого каления “Когда будете готовы”, хотя я именно об этом и спрашивал: когда я буду готов? Исключение он сделал лишь для вопроса “Когда я смогу сесть за руль?”, который мне даже в голову не пришел, – невропатолог подобрал складки пастозного подбородка, грозно вскинул брови, только что пальцем не погрозил, и сообщил, что за руль мне нельзя ни в коем случае из-за опасности судорог. А вот через полгода, если судороги так и не появятся, пожалуйте на прием и вежливо попросите вернуть вам права. Я изо всех сил старался не думать о судорогах, но в ту минуту все мои мысли были заняты тем, как же отчаянно хочется врезать ему по яйцам, поэтому мне удалось дотерпеть до конца разговора и не поддаться панике (подумать только, “Что у меня сегодня получилось”!).
Через час за мной должна была заехать мать, я бесцельно слонялся по палате, соображая, что делать с хламом, загромоздившим все свободные поверхности. Мне он был не нужен (откуда вообще взялся этот синий плюшевый кролик?), но, может, дома что-то из этой еды вызовет у меня аппетит, особенно если лень будет идти в магазин, да и почитать явно захочется, а вазы, в которых стоят цветы, мамины, возможно, они ей нужны… Две недели назад я бы радостно выбросил все это в мусорное ведро, а маме наврал бы, что понятия не имею, куда подевались вазы, и купил бы ей новые.
Я беспомощно смотрел на синего кролика (неужели Мелисса и правда притащила мне его? И теперь рассчитывает, что я его сохраню?), как вдруг в дверь постучали и в палату заглянул детектив Мартин.
– Ну, как дела? Я Джерри Мартин, помните?
– Да, конечно, – ответил я с облегчением, ухватившись за возможность не думать о синем кролике. – Вы их нашли?
– Экий вы прыткий! Не все сразу. Такие вещи за день не делаются. – Он оглядел столик на колесах. – Ничего себе, сколько у вас чипсов.
– Ага. Это мама…
– Ох уж эти мамы, – снисходительно произнес Мартин. – С ними спорить бесполезно. Можно я возьму пачку? У вас тут на целый полк.
– Ради бога, угощайтесь.
Он открыл чипсы со вкусом ростбифа.
– Вкуснятина. Как же жрать хочется. – И продолжил с набитым ртом: – Мы слышали, вас выписывают, и решили подвезти. Бэннон ждет внизу, в машине.
– Но, – помолчав, удивленно начал я, – за мной мать заедет.
– Разумеется, мы ей звякнем. Объясним, мол, планы изменились. Сколько вам нужно, чтобы собраться? Пяти минут хватит?
– Но, – повторил я, пытаясь сообразить, как повежливее спросить “Но почему?”.
Мартин догадался без слов:
– Мы же говорили, нам нужно, чтобы вы проверили, не пропало ли чего из квартиры, не появилось ли что-то такое, чего у вас не было. Помните?
– А, ну да. – Конечно, я прекрасно это помнил, но думал, что они заедут ко мне через день-другой после того, как я вернусь домой. – Что, прямо сейчас?
– Ага. Сейчас вы сразу заметите, если что-то не так. Тем более что вам наверняка захочется навести порядок, но сперва нужно осмотреться.
“Навести порядок” – а мне ведь и в голову не приходило, в каком состоянии моя квартира. Перевернутая мебель, ковер в брызгах засохшей крови, тучи мух…
– Лучше сразу с этим разобраться, чтобы жизнь побыстрее вошла в колею. Так будет проще во всех отношениях. – Он отправил в рот несколько чипсин.
– Точно, – согласился я. Не очень-то мне улыбалось очутиться дома в сопровождении Мартина и Аляповатого Костюма, зорко следящих за каждым моим шагом, но с мамой было бы еще хуже: будет смотреть на меня с жалостью, то и дело сжимать мою руку, да еще, чего доброго, в машине примется уговаривать на время перебраться к ним. – Вы правы.
– Вот и отлично. Держите, – он взял сумку, которую принесла мама, и бросил на кровать, – наверняка вы захотите забрать книги, да и вазы, похоже, недешевые. А остальное вполне можно выкинуть.
Возвращение домой далось мне труднее, чем я ожидал. Вопреки опасениям, я не застал там сцену из триллера: мебель в гостиной аккуратно расставили, ковры и диван отчистили (хоть я и заметил разводы от пятен и брызг крови, причем, к моему потрясению, практически всюду), нигде ни пылинки, ящики комода аккуратно сложили в углу возле ровных стопок бумаг, компакт-дисков и куч проводов, которые прежде лежали в комоде, на столе даже стояла большая ваза с кудрявыми пурпурно-белыми цветами, отбрасывавшими на стену тень.
А вот воздух был чужой. Сам того не сознавая, я ожидал встретить привычный слабый запах дома – тосты, кофе, лосьон после бритья, подаренный мамой базилик в горшке, свежий хлопковый аромат свечей, которые порой зажигала Мелисса. Теперь это исчезло, испарилось, только сильно пахло цветами и бытовой химией, от которой першило в горле, и мне казалось, что я уловил потный молочный душок избившего меня урода. В общем, пахло так, словно квартира не простояла какое-то время пустой – напротив, в ней жили, но не я, и другой жилец мне не обрадовался. Как будто хочешь погладить своего пса, а он ощетинился и пятится от тебя.
– Не торопитесь, – раздался сбоку голос Мартина. – Мы понимаем, что вам нелегко. Не хотите присесть?
– Нет, спасибо. Не нужно. – Я изо всех сил напряг левую ногу; если эта дрянь сейчас меня подведет, я ее оторву нахрен.
– Похоже, ваша мать сделала уборку, – сказал Аляповатый Костюм. – Мы-то оставили беспорядок. Повсюду порошок для снятия отпечатков.
– Они были в перчатках, – машинально возразил я и только тут заметил, что половина ящиков сломана, торчат осколки дерева, болтаются боковины.
– Но тогда-то мы этого не знали, – сказал Мартин. – К тому же грабители вполне могли их снять, пока вы были в отключке. Всегда лучше перестраховаться. – Он стоял у стены возле двери гостиной, засунув руки в карманы. – Осмотритесь и скажите, чего не хватает. Не торопитесь.
– Телевизора. – Детективы предупреждали, что телик украли, но огромное пустое пространство на стене сразу бросалось в глаза и казалось, что стоит зажмуриться – как все вернется на место. – “Иксбокса”. Ноутбука, если, конечно, его никуда не убрали, он был на журнальном столике…
– Ноутбука мы не обнаружили, – перебил Мартин. – Там была какая-то ценная информация, которая могла кому-нибудь понадобиться?
– Нет. То есть наверняка были записаны номера моих кредиток, но можно же было просто взять мой… – На буфете было пусто. – Черт. Бумажник. Он должен лежать тут, обычно я кладу его сюда…
– Украли. – Аляповатый Костюм снова достал блокнот и занес ручку над страницей. – Увы. Карты мы заблокировали, если ими попытаются воспользоваться, нам тут же сообщат, но пока глухо.
– Спасибо.
– Что-нибудь еще пропало? – уточнил Мартин.
Разводы от крови на ковре притягивали взгляд. Воспоминание обожгло меня, точно электрический разряд: мое сопение, боль, зеленые занавески, рука в перчатке тянется вниз…
– Подсвечник, – сказал я, радуясь, что голос звучит нормально, даже непринужденно. – У меня был подсвечник. Черный, металлический, примерно вот такой длины, в завитках, как кованые ограды, с таким типа бутоном наверху… – Признаться детективам, что я вооружился им, чтобы выбить дурь из негодяев, оказалось выше моих сил. – Он валялся тут, на полу.
– Мы его забрали, – пояснил Мартин. – На экспертизу. Мы полагаем, что вас ударили именно им, – он коснулся своего виска. – Мы вернем его вам, как только криминалисты проведут необходимые исследования.
У меня вдруг жутко зачесался шрам на голове.
– Хорошо, – сказал я. – Спасибо.
– Что-то еще? Может, появилось нечто такое, чего прежде не было?
Я огляделся. Книги на полке стояли в неправильном порядке, но не хотелось уточнять, чьих это рук дело – то ли шарились грабители, то ли детективы что-то искали.
– Да вроде нет. По крайней мере, ничего такого я не заметил.
– Они все ящики перерыли, – сообщил Мартин. – Разбросали бумаги по всему полу.
Снова вспыхнуло воспоминание: я ползу по замусоренному полу, подо мною что-то шуршит и скользит…
– Как вы думаете, что они могли искать?
В верхнем правом ящике я хранил траву и остатки кокса. Видимо, грабители догадались их забрать, или же Мартин блефует, проверяет, буду ли я врать, – вежливо и невозмутимо наблюдает за мной, по лицу ничего не поймешь…
– Не знаю, – ответил я, убирая за ухо то, что осталось от волос. – Точнее, не помню. Обычно в ящиках я храню то, что некуда девать. Документы, диски для восстановления ноутбука, даже не знаю, что еще там было…
– А вы посмотрите, – предложил, чуть ли не приказал Мартин. – Может, что увидите и вспомните.