– Не могу! Там копы…
– Фу! – Зак сунул Сюзанне в руку свой оранжевый пакетик.
– Только не говори мне, что в твоем тоже хлюпки.
– Хлюпков не бывает. Это просто гадость.
– Я же спрашивала: ты точно это будешь? И ты сказал…
– Если я это съем, меня стошнит.
– Да что ж такое…
Тут в дверь постучали и в гостиную заглянул мужчина.
– Добрый день, – произнес он. – Я Майк Рафферти. Детектив Майк Рафферти. Прошу прощения за неудобства.
Каждый из нас пробормотал в ответ какую-то вежливую бессмыслицу. Леон перестал мерить комнату шагами, рука Мелиссы, державшая карты веером, застыла в воздухе.
– И спасибо вам за понимание, – продолжал Рафферти. – Я догадываюсь, что вы наверняка думали провести субботу как-то иначе. Мы постараемся убраться как можно скорее.
Судя по виду, ему было немного за сорок, высокий, шести футов с небольшим, поджарый, явно проворный и сильный, казалось, у него черный пояс по каким-то диковинным боевым искусствам, о которых такие простаки, как мы, даже не слышали. Жесткие черные волосы, длинное худое скуластое лицо с глубокими носогубными складками, сдержанно-элегантный серый костюм.
– Я должен задать вам несколько вопросов. Не возражаете? Я понимаю, все переволновались, так что, может, вы предпочли бы отложить нашу беседу на потом?
Но переносить разговор ни у кого желания не возникло. Леон прислонился к подоконнику, сунул руки в карманы, Сюзанна снова уселась на диван, обняла Салли и что-то прошептала ей на ухо. Мелисса собрала карты в кучку.
– Вот и отлично, – сказал Рафферти. – Вы нам очень поможете. Вы не против, если я сяду здесь? – Он развернул кресло Леона, чтобы видеть нас всех, и сел.
В его присутствии мне сделалось не по себе. И пусть внешне он ничуть не походил на Мартина с Аляповатым Костюмом, тем не менее было в нем что-то такое – то ли скупость движений, то ли беззаботный дружеский тон, не допускавший возражений и совершенно непроницаемый, – отчего на меня вдруг нахлынули воспоминания: отравляющий больничный воздух, проникавший во все поры, моя голова, окутанная болью и густым, как строительная пыль, туманом, выжидательно обращенные ко мне любезные пустые взгляды. У меня тряслись руки. Я зажал их между коленями.
– Как вы, должно быть, уже догадались, – начал Рафферти, – череп, найденный в вашем саду, человеческий. Пока нам больше ничего не известно. Его нашли эти дети?
– Мои сын и дочь, – подтвердила Сюзанна.
Салли прижалась к ней, зажав во рту горлышко пакетика. Зак глазел на детектива из-за дивана.
Рафферти кивнул, рассматривая детей.
– Кто из них лучше сумеет рассказать о случившемся? Одни дети в этом возрасте бывают отличными свидетелями, куда лучше взрослых – все замечают, рассказывают четко и ясно, без запинки. Другие же начинают стесняться, упрямиться или кривляться, двух слов связать не могут и несут чепуху. Так кто из ваших…
– Я, – перебил Зак и перелез через спинку дивана, едва не задев Салли ногой по лицу. – Это я его нашел.
Рафферти смерил его долгим взглядом.
– Это ведь тебе не воспитателю объяснять, почему Джимми ударил Джонни на детской площадке. Тут дело серьезное. Справишься? Сумеешь рассказать обо всем по порядку?
– А то. Я же не дурак.
– Хорошо. – Рафферти достал блокнот и ручку. Мне показалось странным, что у детектива такие длинные мускулистые ладони, в шрамах и мозолях, точно он регулярно в шторм ходит под парусом. – Что ж, послушаем.
Зак устроился на диване, положив ногу на ногу, и глубоко вздохнул.
– Ну, в общем, дедушка Хьюго сказал нам идти в сад искать клад. Ну и Салли пошла искать возле клубничной грядки, тоже мне, мы же там сто раз играли, если бы там было сокровище, мы бы его давно нашли. А я полез в дупло.
Рафферти внимательно слушал и кивал с серьезным видом.
– На том высоком вязе? Под которым вы оставили череп?
– Ну да.
– Ты и раньше на него забирался?
– Нас туда не пускают.
– А сегодня как же?
– У взрослых был важный разговор. Ну и… – Зак улыбнулся Сюзанне, та сердито поджала губы.
Рафферти ухмыльнулся:
– Ну и ты знал, что вас не застукают.
– Ага.
– И что дальше?
– Я сунул руку в дупло…
– Погоди. – Рафферти поднял ручку. – Если ты никогда раньше не лазил на это дерево, откуда ты знал, что там дупло? Его же снизу не видно.
Зак пожал плечами:
– Я и раньше много раз пытался забраться на это дерево, но мама или дедушка все время кричали, чтобы я слез. Пару раз я залез довольно высоко и заметил дупло. А один раз видел, как из него выпрыгнула белка.
– А больше ничего не замечал? Кроме белки?
– Не-а.
– Ты раньше засовывал туда руку? Или палку, или еще что-нибудь?
– Не-а.
– А сегодня почему?
– Потому что я искал клад.
– Разумно, – согласился Рафферти. – Значит, засунул ты руку в дупло…
– Ага. И сперва там были листья, грязь и что-то мокрое, похожее на волосы… – Тут Зака осенило, и он распахнул глаза.
– Наверное, мох, – спокойно произнес Рафферти. – Что ты потом нащупал?
– А потом что-то большое и гладкое. Странное. В нем была дырка, я сунул туда палец, вытащил, сперва подумал, что это огромная скорлупа, типа как от страусиного яйца. Эта штука пахла землей. Я хотел бросить ее в стену, чтобы разбилась. А потом повернул и увидел зубы. – По телу Зака пробежала дрожь, Сюзанна потянулась было, чтобы взять его за плечо, но рука ее замерла в воздухе. – Настоящие зубы.
– Точно, – согласился Рафферти. – Есть такое. И что же ты сделал?
– Бросил эту штуку. На траву. Не чтобы разбить, а просто чтобы не держать в руках. Я закричал, полез вниз, упал, но не ушибся. Салли заорала, прибежала мама и остальные.
Зак съежился, сунул ладошки под колени, сощурил глаза, вспоминая. На мгновение мне даже стало жаль этого маленького засранца.
– Молодчина, – Рафферти кивнул Заку, – ты правда хороший свидетель. Это все потом перепечатают, и тебе надо будет подписать бумагу, но пока закончим, больше ничего не нужно. Спасибо.
Зак глубоко вздохнул и немного расслабился. У Рафферти был приятный голос – звучный, теплый, хрипловатый, точно от ветра, голуэйский выговор, как у какого-нибудь сурового островитянина в старом кино, который в конце концов покоряет сердце Морин О’Хары. Я готов был поспорить, что жизнь изрядно его помотала.[12]
– Ну а теперь ты, – сказал он Салли. – Помнишь, как все было?
Салли сидела в обнимку с Сюзанной и смотрела серьезным взглядом, по которому невозможно было догадаться о том, что она думает. После вопроса Рафферти она вынула изо рта горлышко оранжевого пакетика и кивнула.
– Давай.
– Я искала клад, Зак залез на дерево и бросил эту штуку. Он закричал. Это был череп, и я тоже закричала, потому что боялась, что это привидение.
– А потом?
– Потом прибежали все и мамочка увела нас в дом.
– Молодец. – Рафферти улыбнулся ей.
– Это привидение?
– Ха, – еле слышно проговорил Зак, – привидений не существует. – Он, похоже, окончательно успокоился.
– Нет, – мягко ответил Рафферти. – У нас есть специальный прибор, который точно определяет, что есть что, и мы проверили им весь череп. Никакое это не привидение, как и блокнот. Просто кость, ничего больше.
Салли кивнула.
– Хочешь, проверим, вдруг это все-таки привидение? – Он помахал ей блокнотом.
Она улыбнулась и помотала головой.
– Фух, – выдохнул Рафферти. – Я же оставил этот прибор в саду. Кто еще залезал на дерево и когда это было в последний раз? Может, садовник? Кто-то, кто подрезает ветки?
– Садовника у нас нет, – ответил Хьюго. – Я не очень-то прилежно ухаживаю за садом – впрочем, вы наверняка и сами это заметили. То немногое, что я готов сделать, делаю сам. И ветки не подрезаю.
– Мы на него лазили, – признался я, тщательно выговаривая слова, чтобы не было слышно, как у меня заплетается язык. Мне вдруг показалось уместным принять участие в разговоре. – Мы с Сюзанной и Леоном, – я указал на брата с сестрой, – когда были детьми.
Рафферти обернулся ко мне:
– И когда же вы забирались на него в последний раз?
– Однажды я спрыгнул с него и сломал ногу. В девять лет. После этого родители запретили нам туда лазить.
Рафферти хмыкнул и задумчиво уставился на меня глубоко посаженными матовыми глазами необычного светло-орехового, почти золотистого оттенка. От его цепкого оценивающего взгляда, такого знакомого, у меня мурашки побежали по спине. Я вдруг остро почувствовал, как набрякло мое веко.
– Но вы все равно лазили?
– Не помню… – Мелькнуло воспоминание: я в сумерках цепляюсь ногами за ветку, банка пива, чей-то смех, но все настолько разрозненно и нереально, что невозможно… – Не уверен.
– Лазили, – сказала Сюзанна. – Когда родителей не было. Хьюго, – они обменялись мимолетными улыбками, – всегда разрешал нам больше.
– Это не значит, что мы дни напролет просиживали на дереве, – добавил Леон. – Или забирались на него каждую неделю. Но иногда – да.
– И когда в последний раз?
Сюзанна с Леоном переглянулись.
– Уже не помню, – признался Леон.
– Может, на какой-нибудь вечеринке, когда мы были подростками?
– Деклан еще запел “Неприступную стену”, и кто-то кинул в него банкой. Мы разве тогда не все залезли на дерево?[13]
– Именно на это?
– Вроде да. Нас трое плюс Дек и, кажется, та девушка, которая ему нравилась, как ее? На другом дереве мы не поместились бы.
– Кто такой Деклан? – уточнил Рафферти.
– Деклан Макгинти – мой друг, – ответил я.
Рафферти кивнул, записал его фамилию. Мне показалось, от детектива пахнет чем-то деревенским, типа сосновой щепы. – Не припомните, в каком году это было?
– Кажется, летом после окончания школы, – сказала Сюзанна. – Значит, десять лет назад. Но наверняка не скажу.