— Нужна помощь для… — она запнулась и тихо попросила: — Приезжай на вокзал. Я через два часа буду в городе. Надо… поговорить.
Черт. Мне ж до вокзала больше часа добираться. И опять эти проклятые «левые» дела… для выполнения которых, между прочим, есть специально обученные люди. И я в их число не вхожу.
— Я подожду, сколько надо, у меня обратный билет на вечер, — тем временем тараторила Алла. — Собирайся спокойно и…
— А сейчас не можешь сказать, в чем дело? — я сползла с постели.
— Тоннель скоро, не успею. Приедешь?
— Приеду. Номер поезда и вагона?..
— Уже отправила смской.
— Тогда до встречи.
Я отключилась и уныло посмотрела на Кирюшу. Тот стоял довольный, только что не пританцовывал.
— Жор, будь другом, вызови такси! Скажи, на железнодорожный вокзал надо!
— Слушаюсь, моя госпожа.
— А где же «…и повинуюсь», мой джинн?
— Алё, такси? Машину на ближайшее, будьте добры…
Так, зубная щетка, полотенце, ледяная вода, линзы…
— Уль, а метла шо?.. — напомнил из коридора Жорик.
— У меня же летные права отобрали на полгода, забыл? Еще две недели пешком, — я быстро одевалась. Джинсы, водолазка, куртка, кроссы…
— Из-за фокусника, якого ты из окна… тудыть? С десятого этажа… полетать?
— Угу, — я открыла шкатулку с амулетами. Предчувствиям надо доверять. — Жор, не зли меня с утра, говори нормально.
— А отобрали-то почему? — дух просочился в комнату и ткнул пальцем в пару тонких колец, подсказывая. — Потому шо дело до конца не довела и живым оставила или уроком на будущее?.. О, вот и такси.
— Из любви к искусству.
Верховная часто прощала ошибки и просчеты, но вот за мелкие… шалости карала безбожно. «Чтобы силу почем зря не транжирили, идиотки малолетние!», цитирую. Кстати, если бы убила — прав бы не лишилась. Сила-то не зря потрачена. Но убийство человека — это статья, а уж убийство наблюдателя… В общем, легко отделалась.
Я выскочила из квартиры, на ходу дожевывая вчерашний пирожок. Побежала по лестнице вниз, чтобы проснуться. И на выходе из подъезда сообразила. Почему Алла заранее не предупредила, что приедет? Зачем ставить перед фактом? Что-то везет, от чего необходимо избавиться, или?.. И этих «или» может быть сколько угодно. И все такие… чтобы получилось наверняка. И ведь добыла же где-то мой номер телефона. Кто сдал?
Таксист смачно зевал каждую минуту и, вырулив на проспект, спросил насчет бодрой музыки. А я, да, не против. Я перебирала смски и искала среди спама номер поезда. В салоне радостно грянуло рамштайновское «Мутер!..». Таксист опустил стекло и закурил. Я нервно поерзала. Вот уже лет пять как бросила курить, но стоит только нагрянуть неожиданности… По темным улицам брели редкие прохожие, мимо нас с ревом проносились машины.
— А можно побыстрее?
— Штраф сама платить будешь, — невозмутимо отозвался таксист и газанул.
Вокзал, в отличие от меня, давно проснулся. Из летних кафешек пахло шашлыком и самсой. По привокзальной площади гремели тележками приезжающие и уезжающие. Толпа «бомбил» перебегала от одного путешественника к другому и хором спрашивала: «Вас куда?». Когда спросили у меня, я честно ответила, что надо «к пятьдесят третьему поезду, второму вагону». Желающих подвезти не нашлось. А жаль.
Пройдя фейс-контроль на входе в здание вокзала, я зависла перед табло, соображая, что к чему. Так, поезд придет через пять минут, путь первый, а основное правило ведьм гласит — всегда и везде помогай своим. Бескорыстно и безотлагательно. Точка. Я поправила сумку и уныло потопала встречать поезд. Третью неделю не могу выспаться, а все из-за осенних обострений у некоторых… личностей. Скорей бы зима…
На перроне объявили про нумерацию с головы состава, и я поспешила за гудящим поездом. В душе трепыхнулась тоска по дальним дорогам. Запахи шашлыка и солярки, грохот чемоданов и возбужденный гомон провожающих, намарафеченные девицы в спортивных костюмах, молодые ребята в форме и бабульки с кульками огурцов и вареных яиц… Пять лет на одном месте. Ужас. Я остановилась напротив второго вагона. От запаха солярки — и запаха странствий — срывало крышу. Но…
Алла вышла из вагона последней. Волосы в пучок, длинная клетчатая юбка, черный пиджак, объемный «ридикюль» на плече. Спустилась по железным ступенькам и подала руку девочке. Крысиный хвостик светлой косы, джинсы, красная ветровка, тощий рюказчок. И огромные глазищи, серые… странные. Словно подернутые туманной дымкой. И я наконец поняла, зачем меня выволокли из постели в такую рань. Обратный билет на вечер, значит…
— Привет, — Алла нервно улыбнулась. — Прости за беспокойство и… Это Зоя, моя крестница. Зой, это Ульяна, ведьма Круга.
Я с интересом смотрела на девчонку, а она с не меньшим интересом — на свои кроссовки. Буркнула под нос что-то приветственное, когда Алла ненароком подпихнула ее в бок, и ссутулилась.
— Так, все за мной. Я хочу кофе, — решила сходу.
Вернее, кофе с коньяком. Такого, где в коньяк добавляют пару капель кофейного ликера. Но никто же не нальет.
В кафешке было тихо и безлюдно. Мы сели за столик в углу, и сонная официантка принесла меню. Алла удалилась в уборную, а мы с Зойкой минут пять играли в гляделки и молчанку. Однозначно ведьма. И лет должно быть… одиннадцать-двенадцать. Тощая, мелкая, но взгляд внимательный, умный.
Официантка принесла кофе, два чая и тарелку пирожных. Алла нервно взялась за «картошку», а девочка нехотя заковырялась в «корзинке». А я пила ужасный растворимый кофе и вспоминала. Где-то я уже видела похожие глаза… Где-то у кого-то и когда-то. Зрительная память у меня неплохая за исключением одного «но»: деталь запомню, а сопутствующие время, место или человека — не всегда. Или давно дело было… или очень давно.
— Алла, не томи. Говори, зачем приехали.
— Зойке скоро тринадцать, через месяц, — она глянула искоса. — Ульян, покажи ее Верховной.
Что такое «скоро тринадцать» я помнила прекрасно. Играй, гормон, и кто не спрятался — я не виноват. Внутренняя сила то ищет выход так, что крышу сносит, то замирает на несколько недель, что еще страшнее. А потом — день рождения, выбор сферы, подключение к источнику, постепенное высвобождение накопленного и долгожданное равновесие. Но до того, как…
— Ритуал выбора может провести любая ведьма, — я поставила на стол пустую кружку. — Зачем тебе Верховная? Ты в курсе, сколько у нее дел? И сколько таких же девочек и их… опекунш жаждет попасть именно к Верховной? У нее нет времени на всех, она одна на целый округ.
— Знаю, — Алла кивнула, продолжая сверлить меня упрямым взглядом. — Но Зойка… необычный ребенок. А ты…
Начинается…
— …ты — внучка Верховной. Тебе проще.
— Вообще-то внучатая племянница, — я скривилась. — Она — троюродная бабушка маминой двоюродной тетки. Седьмая вода на киселе.
Но мы с мамой — ее единственные живые кровные родственники с силой. И нас родство с Верховной ужасно тяготило. Мы, конечно, старались его не афишировать, но шила в мешке не утаишь.
— Тебе проще, — повторила Алла.
— У нас отвратительные отношения.
Она посмотрела с упреком и снова взялась за «картошку». Я заказала вторую чашку кофе и уставилась на Зойку. Необычная? Да мы все необычные. За последние восемьдесят лет в нашем округе не родилось ни одной нормальной ведьмы, только… необычные. Как мрачно шутила Томка, мы — люди Х колдовского мира и являем собой новый виток магической эволюции. Со всеми вытекающими из этого последствиями.
— А тебе сколько лет?
На вид — слегка за тридцать, но раз нет видимых признаков…
— Восемьдесят два.
Повезло. Значит, «необычность» может и напугать. Хотя нас растили и учили, как обычно, по старым методикам и принципам.
Девочка тем временем забросила «корзинку» и, сопя, поглядывала на дверь с очевидным желанием удрать, но не решалась. Я присмотрелась к ней и привычно втянула носом воздух. И что ж в тебе такого… О. Стена. Все прошлое перекрыто. Я прищурилась. Зойка покраснела. Я повторила попытку, но вместо привычных образов из прошлого — зыбкая стена густого тумана.
— Сама ставила или кто помог? — наклонилась к ней через стол.
— Что «ставила»? — удивилась Алла. — Ты о чем, Ульян?
Я проигнорировала Аллин вопрос, а Зойка — мой. И с такой тоской посмотрела на входную дверь…
— Родители есть?
— Отца никто никогда не видел, — Алла обняла крестницу за плечи. — Мать — ведьма, но слабенькая, из «погасших». Быстро утратила силу и спилась. Пять лет назад пропала без вести. Мы — дальние родственники, и, когда мать пропала, я оформила опекунство. Больше у нее никого нет.
Зойка повернулась и неожиданно заявила:
— Нет, у меня тетя есть! Родная! — голосок тонкий, звонкий, музыкальный. — Она ко мне приходит и все рассказывает! И я ее найду!
Я вопросительно посмотрела на Аллу, а та пожала плечами и негромко ответила:
— Нет у нее никого. Грустно одной, вот и выдумывает. У ее матери была сводная сестра, но о ней уже лет сорок никто ничего не слышал. Наверно, тоже «погасла» да сгинула где-то.
— Не выдумываю!.. И тетя жива! Когда я сплю, она…
— Зоя! Хватит!
Девочка резко отвернулась, Алла виновато улыбнулась, а я задумчиво прищурилась на Зойку. В чем-то ее рассказ наверняка правдив. Туманная стена же откуда-то взялась. И обязательно надо вспомнить, у кого я видела похожие глаза. Может, и тетю таинственную найду.
Я посмотрела на часы. Однако время. Почти десять утра и пора разбегаться. Дел невпроворот. И балласт. На пару дней, надеюсь. С детьми я ладила… не очень, с нечистью — лучше. Но мама с высоты своего опыта замечала, что между ведьмами до тринадцати и нечистью — невелика разница. Значит, договоримся.
— Хорошо, свяжусь с Верховной.
…и она будет в восторге оттого, что ей опять мешают работать.
— Спасибо, — Алла улыбнулась с очевидным облегчением. — Если и от меня что-то понадобится… Ты же понимаешь, жизнь непредсказуема.
— Что верно, то верно. Прощайтесь, — я встала и пошла к кассе.