— Гош, а ты не знаешь, почему тетя Фи… Анфиса Никифоровна до сих пор в вашей конторе пропадает? — спросила, едва он положил трубку и убрал полог.
— А Верховная не у нас, — отозвался он непринужденно. — Приехала на час, вынесла мозг шефам и укатила. Последний раз ее видели дня три назад, в деревне Шутово, в ста километрах от города. Должно быть, темных ведьм по периферии собирает и договаривается с заклинателями. Ты разве не в курсе?
Стало неуютно. И стыдно за крамольные мысли и подозрения. Конечно, раз грядет такое, раз она в теме… Конечно, нужны и темные — из тех, кого Верховная смогла пристроить по регионам, и заклинатели, коли «этот страшный дом» полон бесов… Но — зачем лично? Можно же в приказном порядке вызвать — имеет право. И Томка, партизанка…
— Уль, считай, это был ответ. Расскажи про символ.
Я открыла рот, собираясь стребовать доказательства, но не успела. Налетел ледяной ветер, и в воздухе заплясали снежинки. Закатные полосы на аллее поглотил мрак. И здание проступило в наблюдателе. Его тело стало прозрачным… до скелета. Каркас ребер — крылья колонн, в солнечном сплетении зияет черный зев портала, бедренные кости… кхм. Символ между ключиц горит белым пламенем.
Цепенея, я не верила собственным глазам. Завоняло канализацией. Черты лица пропали, и из пустых глазниц посыпались серебристые искры, выбеливая череп, полируя… до зеркального блеска. В ушах зашумел ветер. К горлу подкатил едкий комок желчи, желудок свело спазмами отвращения. Я, конечно, всякое повидала, но это… Зеркальная поверхность черепа искаженно отразила мое обалдевшее лицо. Зеркальная… М-мать, зеркало…
Он — зеркало.
Глава 2
Ведьмы, хотят они того или нет,
тяготеют к крайностям, где сталкиваются друг с другом
две стороны, два состояния.
Их тянет к дверям, окружностям, границам,
воротам, зеркалам, маскам…
Терри Пратчетт, «Маскарад»
— Ульяна!
Я моргнула. Видение уносилось стремительной волной, оставляя ледяной озноб и тени на аллее. Перед глазами плыло, и от болотно-канализационной вони противно свербело в носу.
— Уля? — Гоша сидел передо мной на корточках и шустро ваял иллюзию. Кажется, с нашатырем и без тараканов. В руках — пахучий ком света, а вместо лица… зеркальный череп.
Я зажмурилась, кашлянула и просипела:
— Не надо… Я… тут.
— Опять видение?
Зимний холод бил нервной дрожью, от попыток не стучать зубами сводило челюсть. Я съежилась. Озноб ломил все тело. Наблюдатель снял пиджак, набросил на мои плечи, посмотрел задумчиво и сел рядом. И с предупреждающим «только не ори опять про руки» крепко обнял. Нечисть во мне даже не дернулась, отчаянно потянувшись к живому источнику тепла.
— Почему ты сказала, что я — зеркало? — спросил он негромко.
— Не выдумывай, — возразила вяло.
— Дословно — «М-мать, зеркало» и вытаращилась на меня, как на чудо света. И на чудо света… гадкое, — Гоша помолчал и снова взялся за свое: — Что именно ты увидела? Почему ты решила, что я — какое-то зеркало?
— Потому что… ключ уже есть, — правда, не такой, как на рисунках… Но всё же ключ.
Да, порой стресс действует на мозги очень благотворно. Я наконец ухватила за хвост воспоминание.
— Логика железная, и я все понял, — кивнул насмешливо.
— А помолчи хоть минуту, а? Дай подумать, — попросила я тихо.
— И потом расскажешь сказку? — хмыкнул наблюдатель.
— Скорее, притчу. О ключе, зеркале и камне.
Но к рассказу приступить не успела. В конце аллеи, теряясь в сумерках, замаячил невысокий силуэт прохожего, и Гоша… насторожился. И едва ли не впервые со дня знакомства я ощутила в нем настоящую человеческую эмоцию. Неприязнь. Такую давнюю, острую и необоримую, что не спрятать. Внешней иллюзией замаскировать можно, но в душе она распускалась пышным цветком… воняя, и смешивалась в воздухе с напряженным дыханием. Раз узнал издалека — значит, давно знакомы. Наверняка очередной наблюдатель. На мою, надеюсь, только голову, а не по мою душу. Кстати, а не слишком ли сегодня много наблюдателей в скромном крошечном сквере на краю города?..
— Уля, слушай внимательно, — Гоша наклонился и зашептал мне на ухо: — Этот тип — помощник одного из членов Совета, левая рука и послушная шавка. Подойдет и будет задавать вопросы — молчи. Ты со мной. И у нас… свидание.
— Ах да, тебя здесь… нет, — кивнула я и повернулась: — Кстати, а ты зачем пришел?
— Потом объясню.
— Он что, еще хуже, чем ты?
— Поверь, намного. У него нет имени.
Я невольно сглотнула. Слухи о безымянных ходили самые разные, но там, где появлялись эти наблюдатели, потом обязательно недосчитывались местного колдовского населения.
— Я плохо вру и притворяюсь, — напомнила на всякий случай.
— Просто молчи. И тебе это зачтется. Не пожалеешь, — пробормотал он, уткнувшись носом в мои волосы и пряча лицо.
Я почти согрелась и пришла в себя. Мозг подключился к анализу ситуации наравне с инстинктами. А последние, обостренные проснувшимся темным «углем», подсказывали неожиданное. Безымянный… боялся. Он брел медленно, ссутулившись, и боялся. Я нахмурилась, потянулась к нему с воздухом, с дыханием, и наткнулась на туманную стену.
— Да у вас там точно инкубатор… каких, как ты.
— Довольна, что угадала? — Гоша напряженно бдел.
— Нет, была бы рада ошибиться, — качнула головой.
Чего же ты боишься-то?.. Страхом несет на весь сквер. Чего такой тип может так бояться?.. Или — кого?
Заметив нас, безымянный споткнулся и замер. Сощурился и выпрямился. Белобрысый, загорелый… симпатичный. Если не присматриваться. В льдисто-голубых глазах зрела… мерзопакость. Гадкий, скользкий, гнилой насквозь. Проницательный до жути.
— Фарс накрывается, — прокомментировала я шепотом. — Он ни разу не поверит в твои розовые сопли со свиданием.
— Значит, придется постараться, — отозвался наблюдатель тихо. — Нужно убедить его в том, что я торчу в городе исключительно ради одной конкретной ведьмы. И в том, что сейчас мы чрезвычайно заняты друг другом. И вскоре наверняка исчезнем с его горизонта и на всю ночь.
И я поняла.
— Так вот зачем ты здесь… — прошипела сердито. — Гош, доиграешься…
— Не нервничай, — попросил он невозмутимо. — И улыбайся. Улыбайся, Ульяна.
Вместо улыбки вышел оскал. И я злилась, и от безымянного фонило артефактами. Для нечисти. Для очень крупной нечисти. Такое надевают… против бесов, не меньше. Я заелозила. Левая рука зачесалась, по всему телу пошли волны колючего зуда.
— Уля, не нервничай, — повторил Гоша.
— Да не боюсь я, — огрызнулась. — Чем он, зараза, увешанный?.. Какой у тебя план, и что от меня нужно?
— Сможешь проследить за ним?
— А ты что, с пустыми руками?
— Нет, но вдвоем надежнее. Я не рассчитывал на твою помощь, но раз ты оказалась неподалеку…
— Твое коварство имеет границы? — поинтересовалась я сухо.
— Не знаю, я часто импровизирую. Так сможешь?
Только сейчас я поняла, что безымянный исчез. С виду. Но не с радаров. Там, где он стоял минуту назад, по аллее стелились, удлиняясь, тени от деревьев. Но излучение от амулетов и запах страха по-прежнему были очень острыми. Затаился где-то рядом.
— Смогу. Пока чую хорошо.
— Тогда пойдем, прогуляемся, — Гоша бодро встал и подал руку. — Расскажешь свою сказку, вернее, притчу.
— Нет уж, — я запахнулась в пиджак, — хватит с меня пряток в темноте. Ни слова не скажу, пока не объяснишь, что творится в твоей проклятой конторе, — подняла на него упрямый взгляд и тихо добавила: — Гош, я же не дура. Я понимаю, откуда взялась ведьма. И якобы незамеченный и «мёртвый» бесов алтарь. И этот чертов инкубатор. Ваши хвосты торчат изо всех щелей. Вы заварили кашу с возвращением Пламени, но что-то пошло не так. Что? Если вы следите друг за другом хлеще, чем за нами, если…
И запнулась под предупреждающим взглядом. Нет, взглядами. Один смотрел прямо и с намеком, второй недружелюбно буравил затылок. И я кожей ощутила — безымянный меня узнал, понял, кто я. И резко вспомнились и «пауки» с кроличьей норой, и «скорпионы». И «Путь в никуда». Давненько на меня не нападали…
— Точно не за мной?.. — спросила одними губами, встав со скамейки. Вряд ли, конечно, он так боится убивать какую-то ведьму… Но есть вариант двух дел в одном месте.
— Не знаю, Уля, — удивительно, но наблюдатель ответил искренне. Обнял меня за плечи и увлек по аллее. Помолчал и серьезно сказал: — Самое страшное, когда среди своих нет доверия. Когда в каждом мерещится предатель. И тем страшнее, что среди коллег много родни. И делом повязаны, и кровью. В Совете наблюдателей семь человек, но я уверен в двоих. Помощников — четырнадцать, и я уверен лишь в одном — в твоем отце. И в паре человек сомневаюсь. Нас на седьмой ступени двадцать, и я уверен только в одном — в себе. Те, что ниже меня… мрак.
Я присвистнула. Однако у них… аппарат. И седьмая ступень — последняя перед званием помощника. Должность, да.
— Чем крупнее собака — тем больше блох, — заметил Гоша невесело. — Кто и когда упустил ведьму, мы знаем. Всех, кто ее покрывает, тоже. Почти всех. Но нужны доказательства. Особенно — доказательства вины тех, кто наверху.
Я съежилась. Значит, подеремся…
— Холодно? — заметил мой собеседник. — Еще мерзнешь?
Отрицательно мотнула головой и плотнее закуталась в наблюдательский пиджак. Зябко, но от мыслей. Вечер аномально теплый для конца сентября, почти летний, но на душе… холодно. И так мерзко от ощущения слежки… Вероятно, фарс со свиданием имеет право на существование. Если мне всюду мерещатся подставы, это не значит, что вокруг такие же параноики. Но и не значит, что все вокруг идиоты… А истина — где-то между.
— Это не первая чистка рядов, затеянная шефом, — продолжал наблюдатель рассеянно, — и сейчас мы в двух шагах от головы гидры. Но мало искать голову, нужно следить и за щупальцами. Даже если они по должности ступенькой выше.