Нэн вздохнула и поставила том на место. Когда прозвенел звонок, она прокралась в класс и принялась делать уроки. В Ларвуд-Хаус приготовление уроков называлось «губа» — никто не знал почему. Когда Нэн вошла в класс, все уже сидели там. Слышалось хлопанье тетрадей по голове Брайана Уэнтворта и его приглушенный визг. Но стоило Нэн появиться на пороге, как шум утих, потому что сразу за ней в класс вошел мистер Крестли.
— Чарлз Морган! — объявил мистер Крестли. — Тебя вызывает мистер Уэнтворт.
Чарлз с усилием отогнал видение пляшущих кругом языков пламени. Он поднялся и потащился, как лунатик, по коридорам и через вертящиеся двери в то крыло школы, где находились квартиры живущих при ней учителей. До этого он был дома у мистера Уэнтворта только один раз. Он отогнал мысли о костре и принялся читать таблички на дверях. Наверное, мистер Уэнтворт вызывает его из-за этих проклятых шиповок. Чтоб этого Дэна Смита заколдовало! Чарлз постучал в дверь.
— Войдите! — сказал мистер Уэнтворт.
Он сидел в кресле и курил трубку. Комната была полна густого дыма. Чарлз с изумлением обнаружил, как бедно обставлена комната мистера Уэнтворта. Кресло было совсем протертое. На шлепанцах мистера Уэнтворта виднелись дыры, в каминном коврике (на котором стояли шлепанцы) тоже. Но в камине весело горел огонь, и в комнате по сравнению с остальной школой было восхитительно тепло.
— А, Чарлз! — Мистер Уэнтворт положил трубку в пепельницу, — судя по всему, первый опыт Брайана в гончарном деле. — Чарлз, сегодня мне донесли, что ты, вероятно, колдун…
Глава пятая
В раздевалке Чарлзу показалось, что он дошел до предела страха. Теперь он понял, что ошибался. Слова мистера Уэнтворта тяжко ударяли его под ребра — одно за другим. Чарлз чувствовал, что растворяется, растекается и падает, падает, летит в колодец, на такую немыслимую глубину, что весь успел изойти на долгий страшный крик. А потом он вместе с криком вылетел наверх.
Убогая комната плыла и дрожала перед его глазами, Чарлзу казалось, что он откуда-то из-под потолка глядит на собственную голову, лысеющую макушку мистера Уэнтворта, поднимающийся над пепельницей дымок — и кричит, кричит, кричит… Он перепугался пуще прежнего. Это что же, он раздвоился? Сейчас мистер Уэнтворт все заметит!
К удивлению Чарлза, какая-то его часть, оставшаяся на потертом ковре, вполне достойно отвечала мистеру Уэнтворту. Чарлз слышал, как его собственный голос с должной долей изумления и оскорбленной невинности отзывается:
— Я?! Что вы, я не колдун, сэр.
— Этого я не говорю, Чарлз. Я просто сказал, что мне об этом донесли. Мне сообщили, что ты поссорился с Нэн Пилигрим и во время этой ссоры упоминал личинок, дохлых мышей и прочие мерзости.
Чарлз-на-ковре возмутился:
— Да, это правда! Но я просто повторил то, что она сама говорила за обедом. Вы ведь тоже там были, сэр. Разве вы ничего не слышали, сэр?
(В это время Чарлз-под-потолком вознес хвалу счастливой колдовской звезде за то, что мистер Уэнтворт за обедом оказался напротив Нэн Пилигрим.)
— Слышал, — кивнул мистер Уэнтворт. — И сразу понял, что ты повторяешь слова Нэн. Но мой информатор решил, что ты произносишь заклинание.
— Какое еще заклинание?! — запротестовал Чарлз-на-ковре.
— Получилось похоже, — развел руки мистер Уэнтворт. — Чарлз, времена нынче беспокойные, лишняя предосторожность не помешает. Похоже, мне стоит кое-что тебе объяснить.
Он взял трубку, чтобы объяснять было легче. Как это заведено у трубок, она уже успела потухнуть. Мистер Уэнтворт чиркнул спичкой, затянулся, снова чиркнул спичкой и снова затянулся. На примере трубок можно наглядно доказать, что дым без огня очень даже бывает. Мистеру Уэнтворту понадобилось десять спичек — только тогда трубка наконец зажглась. Пока Чарлз наблюдал за этим, его вдруг осенило, что мистер Уэнтворт не считает его колдуном. И мистер Уэнтворт не заметил, что он раздвоился. Наверное, Чарлз-под-потолком был воображаемым и возник исключительно из-за паники.
Стоило ему это понять, как Чарлз-под-потолком плавно спустился вниз и вернулся в Чарлза-на-ковре. Когда мистер Уэнтворт рискнул наконец снова вынуть трубку изо рта и прикрыл чашечку спичечным коробком, Чарлз снова стал единым целым. Его по-прежнему трясло от страха, это да, но ничего особенного он при этом не чувствовал.
— В общем, так, Чарлз, — начал мистер Уэнтворт. — Как тебе известно, колдовство всегда было вне закона. Однако я думаю, что не ошибусь, если скажу, что никогда еще законы против колдунов и ведьм не были столь суровы, как сейчас. Ты ведь, конечно, слышал о Ведьмовском восстании тысяча семьсот восемьдесят девятого года под предводительством Дульсинеи Уилкс?
Чарлз кивнул. Про Дульсинею знали все. Это все равно что спросить про Гая Фокса.
— Ну вот, — продолжал мистер Уэнтворт. — Это восстание, если можно так выразиться, было вполне оправданным. Ведьмы и колдуны протестовали против того, что их преследовали и сжигали. Дульсинея заявила — и с этим трудно спорить, — что колдуны не виноваты в том, что они колдуны, они такими родились и не хотят, чтобы их убивали за то, в чем они не виноваты. Она обещала, что ее последователи будут применять свои умения только во благо, — пусть только их перестанут жечь. Понимаешь, Дульсинея вовсе не была отвратительным чудовищем, каким ее пытаются представить. Она была молода, хороша собой и очень умна, но обладала чрезвычайно горячим нравом. Когда народ ответил отказом на ее просьбу прекратить жечь колдунов, она впала в ярость — и наложила несколько крупномасштабных и довольно страшных заклятий. Это была ошибка. Простые люди так испугались колдовства, что, когда восстание подавили, по всей стране запылали костры и были приняты очень жестокие законы. Но все это ты и без меня знаешь.
Чарлз снова кивнул. Если не считать того, что Дульсинея, оказывается, вовсе не была злющей старой каргой, мистер Уэнтворт ничего нового не рассказал.
— Однако, — и тут мистер Уэнтворт ткнул в сторону Чарлза трубкой, — ты почти наверняка не знаешь, что было и другое восстание — гораздо более… гм… неприятное. Это случилось как раз перед тем, как ты родился. Что, удивился? Еще бы. Его постарались замолчать. Колдуны и ведьмы, которые стояли во главе этого восстания, были сплошь люди очень скверные, они собирались захватить власть в стране. Главными заговорщиками были важные должностные лица и военные чины, а предводителем восстания оказался член совета министров. Можешь себе представить, как все перепугались?
— Да, сэр, — отозвался Чарлз. Он уже почти перестал бояться и невольно попытался представить себе ведьму на посту премьер-министра.
Вот это да…
Мистер Уэнтворт сунул трубку в рот и выразительно пыхнул.
— Министра сожгли на Трафальгарской площади, — сказал он. — А парламент утвердил закон о чрезвычайной опасности колдовства, который был направлен на то, чтобы покончить с ведьмами и колдунами раз и навсегда. Этот закон действует и сейчас, Чарлз. Он предоставляет инквизиторам практически неограниченные полномочия. Они вправе арестовать человека по простому подозрению в колдовстве, даже если это человек твоего возраста, Чарлз.
— Моего возраста? — хрипло переспросил Чарлз.
— Да. Колдуны и ведьмы по-прежнему рождаются на свет, — отчеканил мистер Уэнтворт. — Как оказалось, родственники министра знали, что он колдун, с того времени, когда ему было одиннадцать. С тех пор ведьм и колдунов очень много исследовали. Существует добрая сотня видов детекторов магии. Но большинство исследований установили, что колдовать человек начинает примерно в твоем возрасте, Чарлз. Естественно, теперь инквизиторы очень пристально следят за тем, что происходит в школах. А к такой школе, как наша, где половина учеников — сироты из семей ведьм и колдунов, инквизиция, ясное дело, проявляет особое внимание. Понимаешь?
— Нет, сэр, — помотал головой Чарлз. — Зачем вы мне это говорите?
— Кое-кто решил, что ты творишь заклинание, — раздельно произнес мистер Уэнтворт. — Ну, думай же, мальчик! Если бы, по счастливому случаю, я не знал, кого и что ты цитируешь, тебя бы уже арестовали! С этого дня тебе придется быть особенно, предельно осторожным. Теперь понял?
— Да, сэр, — кивнул Чарлз. Ему опять стало страшно.
— Хорошо, можешь идти обратно на «губу», — велел мистер Уэнтворт.
Чарлз повернулся и потащился к двери.
— И еще, Чарлз, — окликнул его мистер Уэнтворт.
Чарлз снова повернулся.
— Я ставлю тебе черную галочку, чтобы ты не забывал об осторожности, — сообщил мистер Уэнтворт.
Чарлз выполз за дверь. Две черные галочки за один вечер! Если получишь три черные галочки за неделю, отправляют к мисс Кэдвалладер, а это полный привет! Две черные галочки! И обе за то, в чем он совершенно не виноват! Чарлз бережно закрыл дверь и направил сквозь нее самый что ни на есть свирепый двуствольный взгляд прямо на мистера Уэнтворта. Он весь кипел!
Не переставая кипеть, он побрел по коридору к вертящейся двери. Когда он подошел к двери, она неожиданно повернулась и в коридор вошла мисс Ходж. (Мисс Ходж не жила при школе. Эстель очень быстро выяснила и всем рассказала, что мисс Ходж живет в городе со стареньким папой.) По вечерам она обычно не задерживалась в школе.
— Чарлз! — воскликнула мисс Ходж. — Какая удача! Ты был у мистера Уэнтворта?
Чарлзу не пришло в голову поинтересоваться, откуда она это знает. Опыт подсказывал ему, что учителя сплошь и рядом знают слишком много.
— Да, — ответил он.
— Тогда скажи мне, пожалуйста, где его комната, — попросила мисс Ходж.
Чарлз показал ей нужную дверь и налег плечом на вертушку. Едва он выбрался в коридор, как вертящаяся дверь повернулась и снова появилась мисс Ходж.
— Чарлз, а мистер Уэнтворт точно у себя? Он не отозвался на стук…
— Сидел у камина, — пожал плечами Чарлз. — Наверное, я постучала не в ту дверь, — решила мисс Ходж. — Чарлз, будь добр, покажи мне еще раз!