коротенькие голубые физкультурные шорты. Потом, если найдется время, можно будет превратить их во что-нибудь удобное, например в джинсы. Сейчас надо было поскорее завладеть той паршивой старой метелкой, с которой все недавно приставали к Нэн Пилигрим. Если удастся это сделать, пока его не хватились, он улетит — и ни одна собака не возьмет его след!
Чарлз добежал до той стороны сарая, которая выходила на огороды, обошел сарай и добрался до двери. В тот же миг с другой стороны показался Нирупам, тоже в небесно-голубых шортах, и тоже протянул к двери длинную руку. Они уставились друг на друга. В голове у Чарлза пронеслись тысячи вариантов того, что стоит сейчас сказать, — от объяснения, что он прогуливает физкультуру, до прямого обвинения Нирупама в похищении Брайана. В конце концов он не сказал ни того ни другого. Нирупам уже взялся за засов.
— Чур, метла моя! — выпалил тогда Чарлз. — Только если их там две, — возразил Нирупам.
Он был весь желтый от страха. Рванув дверь, он бросился в сарай. Чарлз кинулся следом.
В сарае не оказалось даже той старой метлы. Там были цветочные горшки, ведра, старая тачка, новая тачка, четверо граблей, две лопаты, тяпка и старая веревочная швабра в одном из ведер. И все.
— Кто ее взял? — вышел из себя Чарлз.
— Просто не вернули, — ответил Нирупам. — Да чтоб их всех заколдовало! — закричал Чарлз. — Что же делать?
— Возьмем что-нибудь другое, — сказал Нирупам. — Или пешком пойдем.
Он взял ближайшую лопату и оседлал ее, то сгибая, то разгибая длинные ноги.
— Лети, — велел он лопате. — Ну, давай лети, чтоб тебя ведьмануло!
«А ведь Нирупам все правильно понимает, — подумал Чарлз. — Настоящий колдун заставит летать что угодно».
— Наверное, грабли летают лучше, — предположил он и быстренько завладел шваброй.
Швабра была такая старая, что присохла к ведру. Пришлось Чарлзу упереться одной ногой в ведро и дернуть изо всех сил — только тогда швабра подалась, оставив в ведре большую часть веревок. На конце остался растрепанный серый обрубок. Чарлз схватил швабру и тоже оседлал ее. Он немного попрыгал.
— Лети! — велел он швабре. — А ну, быстро!
Нирупам отшвырнул лопату и взялся за тяпку. Мальчики отчаянно запрыгали по сараю.
— Лети! — умоляли они. — Лети!
Наконец швабра послушалась — вяло, неохотно, по-стариковски. Она неуклюже поднялась фута на три над полом и поплыла, покачиваясь, к двери. Нирупам взвыл от досады — и тут тяпка тоже взлетела, взбрыкнув и рванувшись с места так ретиво, словно нипочем не хотела отставать. Нирупам летел за Чарлзом, отчаянно молотя ногами воздух.
— Сработало! — победно провозгласил он, и тяпка, словно кенгуру, скакнула в сторону огородов.
Заходить на огороды было запрещено, но лучшего способа незаметно улизнуть из школы не было. Чарлз последовал за Нирупамом в калитку и вдоль дорожки, посыпанной щебнем. Оба изо всех сил старались укротить своих скакунов. Швабра еле плыла и покачивалась на лету, словно древний старик, едва ковыляющий по воздуху. Тяпка то скакала, как кенгуру, то наклонялась и металлическим концом цеплялась за дорожку. Нирупаму приходилось поджимать ноги, чтобы не оставить на земле запаха. Он все время закатывал глаза от страха — тяпка то перепрыгивала Чарлза, то тормозила далеко позади. Когда они добрались до стены в конце сада, и швабра, и тяпка встали как вкопанные. Швабра вяло колыхалась в трех футах над землей. Тяпка нервно скребла концом по щебенке.
— Им здесь не перепрыгнуть, — сообразил Чарлз. — Что будем делать?
Тут бы их путешествие и закончилось, если бы не болонка сторожа, которая обнюхивала огороды и внезапно почуяла чужих. Она засеменила к ним по дорожке, истошно тявкая. Швабра и тяпка рванулись с места, как испуганные коты, перемахнули через стену, едва не сбросив Чарлза и Нирупама, и полетели, брыкаясь, над полями. Мальчики устремились к шоссе — метла ныряла, тяпка прыгала и виляла, перелетая ограды на расстоянии волоска и постоянно грозя врезаться в деревья. Так они и неслись, пока между ними и болонкой сторожа не пролегло три поля.
— Наверное, они ненавидят эту псину не меньше, чем мы, — выдохнул Нирупам. — Так это ты наложил заклятие на Саймона?
— Я, — ответил Чарлз. — А это ты напустил птиц на музыке?
— Нет, — к полному изумлению Чарлза, ответил Нирупам. — Я колдовал только один раз, и об этом никто не знает, но не собираюсь оставаться в школе, если туда нагрянут инквизиторы с детекторами магии. Они меня точно поймают.
— А что ты сделал? — спросил Чарлз.
— Помнишь ночь вчера, когда у нас пропала вся обувь? Так вот, у нас тогда был пир. Дэн Смит заставил меня поднимать половицы и доставать еду — сказал, нельзя быть таким высоченным и таким хилятиком, — неохотно объяснил Нирупам. — Совсем меня этим достал, но тут поднимаю я доски, а там вместе с едой спрятаны кроссовки для бега, ну, шиповки. Вот я и превратил эти шиповки в шоколадный торт. Я же знал, что Дэн Смит та еще жадина и съест все сам. Он и съел, никому не дал. Ты ведь сам видел — на другой день на нем лица не было.
Вчера с Чарлзом случилось столько всего, что про Дэна он совершенно не помнил. У него не хватило духу объяснить Нирупаму, во что тот его втравил.
— Это были мои шиповки, — печально сообщил он. Трясясь на швабре, он с ужасом представлял себе, как железные шипы проходят по внутренностям Дэна. — Слушай, ну у него и желудок, прямо как у страуса!
— Шипы я превратил в вишни, — объяснил Нирупам. — Подошвы — в бисквит, а сами кроссовки — в шоколадный крем. Все вместе называется «торт „Черный Лес“».
Они добрались до шоссе и разглядели за изгородью крыши проносящихся мимо автомобилей.
— Дождемся, пока никого не будет, — решил Чарлз. — Стой! — приказал он швабре.
— Тпру! — крикнул Нирупам тяпке.
Ни швабра, ни тяпка не обратили на это ни малейшего внимания. Поскольку Чарлз и Нирупам боялись опускать ноги на землю, чтобы собаки их не учуяли, остановить скакунов было невозможно. Мальчики беспомощно перелетели через изгородь. К счастью, дорога находилась в углублении, и они пронеслись как раз над мчащимися машинами. Нирупам отчаянно поджимал ноги, Чарлз тоже. Завыли гудки. Снизу на них глядело множество лиц — кто с возмущением, кто с улыбкой…
Тут Чарлз понял, как смешно они выглядят со стороны: оба в дурацких голубых шортах и с перекошенными от ужаса физиономиями, один на трясущейся древней лысой швабре, другой — на скачущей, как заяц, тяпке.
Когда они перелетели изгородь на той стороне шоссе, машины еще отчаянно сигналили.
— Давай к лесу, быстро, пока никто не вызвал полицию! — завопил Нирупам.
До опушки Ларвудского леса на склоне холма было рукой подать, к тому же паника, к счастью, передалась и швабре с тяпкой: обе набрали скорость. Швабра так тряслась и виляла, что Чарлз едва не упал, тяпка то и дело всаживала наконечник в землю для вящей устойчивости, Нирупама отчаянно подбрасывало, при каждом прыжке он аж вскрикивал. А с шоссе по-прежнему слышались гудки… Наконец сначала Нирупам, а потом и Чарлз добрались до деревьев и нырнули в лес.
К этому времени Нирупам улетел далеко вперед, и Чарлз уже решил, что потерял его.
«Может, и к лучшему, — подумал Чарлз. — Безопаснее разделиться». Но швабра была иного мнения. Вздрогнув, словно собака, взявшая след, она снова рванулась вперед на предельной, доступной ей скорости. Чарлза трясло и царапало, когда швабра переползала через поваленные стволы и пробиралась густым подлеском, в конце концов скакун даже затащил его в заросли крапивы!
Чарлз завопил. Нирупам тоже завопил — чуть дальше, за крапивой. Тяпка сбросила его в ежевичник и радостно ринулась к старой метле, прислоненной к дереву по ту сторону кустов. Увидев это, швабра скинула Чарлза в крапиву и, игриво подпрыгивая, тоже бросилась к метле — прямо как бабушка к внуку на пикнике.
Чарлз и Нирупам возмущенно вскочили и прислушались. Водители на дороге, кажется, в конце концов устали сигналить. Мальчики пригляделись: за игривой метлой и скачущей тяпкой виднелся яркий костерок, а за костром в густом ежевичнике пряталась крошечная оранжевая палатка. У палатки стоял и пялился на них не кто-нибудь, а Брайан Уэнтворт!
— Я-то надеялся, хоть кого-то из вас арестуют, — заявил Брайан. — А ну, исчезните! Вы что, хотите, чтобы меня поймали?
— Ничего мы не хотим! — зло ответил Чарлз. — Мы… Эй, слушай!
Выше по склону, в чаще, громко и радостно гавкнула собака — и замолчала. С деревьев разом вспорхнули птицы. Послышался мерный шелест, будто кто-то шагал по подлеску.
— Полиция, — прошептал Чарлз.
— Придурки! Вы их на меня навели! — громким шепотом возмутился Брайан.
Он схватил старую метлу, нарушив ее веселые танцы с тяпкой и шваброй, вскочил на нее ловким прыжком, выдававшим немалый опыт, и полетел сквозь кусты.
— Это он напустил птиц на музыке, — сообщил Нирупам и поймал тяпку.
Чарлз уцепился за швабру, и они кинулись вдогонку за Брайаном, виляя и прыгая через ежевичник и подлесок. Чарлз пригнулся — волосы то и дело цеплялись за ветки. Ему подумалось, что Нирупам совершенно прав: птицы появились точнехонько тогда, когда Брайану смертельно не хотелось петь. А попугай, орущий «Ку-ку!», — шуточка как раз в стиле Брайана…
Вскоре они догнали метлу, не потому, что так уж к этому стремились, а потому, что тяпка со шваброй нипочем не хотели расставаться с подружкой. «Наверное, — сердито подумал Чарлз, — они долгие годы провели бок о бок в сарае садовника и души друг в друге не чают». Ему с Нирупамом никакими силами не заставить своих скакунов свернуть. Вскоре летящего среди деревьев Брайана отделяли от одноклассников считаные ярды.
Он обернулся и наградил их злобным взглядом.
— Отстаньте, а? Вы мне все испортили! У меня из-за вас и палатки теперь нет! А ну, отвалите!
— Это не мы, это тяпка и швабра! — ответил Чарлз.
— Полиция ищет не нас, а тебя! — яростно зашипел Нирупам. — А чего ты хотел? Ты ведь в розыске!