Чарлз посмотрел на волдырь и понял, что больно не только гореть. Сначала он решил было сбежать на большой перемене, но потом передумал. Надо уходить во время физкультуры. А до нее еще целый урок.,.
Этот урок тянулся лет сто — и все сто лет мимо окон туда-сюда ходили полицейские с собаками: похоже, найти след Брайана оказалось не так-то просто.
Руки у Нэн к этому времени тряслись так, что она даже карандаш не могла удержать. После всего, что произошло ночью, она точно знала, почему Брайан не оставил следов. Это все та метла-обманщица. Наверно, она сначала унесла Брайана, а потом разбудила Нэн. Это уж точно. Нэн могла бы показать полиции, где Брайан был ночью. В Ларвудском лесу сегодня, конечно, никого не жгли. Это Брайан развел костер. Метла пронесла ее как раз над этим местом, а потом поняла свою ошибку и кинулась прочь. Именно поэтому хулиганка так разволновалась, что даже полетела задом наперед.
Нэн страшно разозлилась на Брайана за то, что из-за него все ополчились против нее, даже захотела и вправду выдать его полиции! Но стоит ей это сделать – и она тем самым докажет, что сама ведьма, к тому же втянет в эту историю и мистера Уэнтворта тоже. Нет, ну какой Брайан гад, это надо же! Оставалось только надеяться, что Эстель найдет какой-нибудь путь к спасению и Нэн не успеют арестовать, тогда она не расскажет инквизиции про Брайана и мистера Уэнтворта.
К концу урока ищейки, кажется, взяли след — когда девочки вышли из школы и направились в раздевалку, чтобы переодеться перед физкультурой, не было видно ни полицейских, ни собак.
Когда цепочка девочек миновала кусты, Эстель тихонько взяла Нэн за руку и подтолкнула ее в самую гущу ветвей. Нэн послушалась. Она даже не знала, что оказалось в ней сильнее — облегчение или страх. Было довольно рано и старшеклассники в кустах, наверное, еще не прятались; но вдруг там кто-то есть? Вдруг их заметят?
— Надо идти в город, — зашептала Эстель, проталкиваясь сквозь мокрые ветки. — К Старым Воротам.
— Зачем? — удивилась Нэн, протискиваясь следом.
— Потому что там живет одна дама, заведующая Ларвудским отделением службы спасения для ведьм, — объяснила Эстель.
Они присели на траву под большим лавром. Нэн посмотрела сначала на испуганное личико Эстель, а потом на ее опрятные школьные блейзер и юбочку. Затем она оглядела собственную пухлую фигуру… Они с Эстель похожи только в одном — обе в школьной форме Ларвуд-Хаус.
— Но если нас в городе заметят, обязательно донесут мисс Кэдвалладер!
— А я думала, ты можешь что-нибудь сделать, чтобы мы были в обычной одежде... — прошептала Эстель.
Тут Нэн поняла, что единственное колдовство, к которому ей действительно приходилось прибегать — это полеты на метле. Она совершенно не представляла себе, как наколдовать одежду — но Эстель полагалась на нее, дело было серьезное. Чувствуя себя последней дурой, Нэн вытянула вперед дрожащие руки и сказала первое, что пришло ей в голову и хотя бы отдаленно напоминало заклинание:
Кони, олени, жирафы, слоны.
Школьные формы нам не нужны!
Вокруг нее завертелся вихрь. Эстель тоже оказалась в центре небольшой пурги, состоящей на первый взгляд из лоскутков. Бирюзовый лоскуток... черный лоскуток-Лоскутки парили в воздухе, словно горелая бумага, они облепляли Эстель и Нэн тоже. И вот через мгновение они оказались в настоящих ведьминских нарядах — черных платьях со шлейфами, остроконечных черных шляпах, красно-белых полосатых чулках и всем прочем!
Эстель зажала рот ладошкой, чтобы не захихикать. Нэн тоже хрюкнула от смеха.
— Нет, так не годится, — замотала головой Эстель. — Попробуй еще.
— А что ты хочешь? — спросила Нэн. Глаза Эстель так и вспыхнули:
— Костюм для верховой езды! — страстно прошептала она. — Если можно, джемпер пусть будет красный…
Нэн снова вытянула руки. Теперь она знала, что все у нее получится — и чувствовала себя очень уверенно.
Ель, сосна и ольховый пенъ,
Что захочешь, то и надень!
Снова завертелся лоскутный смерч. Вокруг Эстель он сначала был черным, а потом многообещающе сменился золотисто-коричневым и красным. Вокруг Нэн все было розовое. Когда буря унялась, Эстель, которой очень шли бриджи, красный свитер, кепочка и сияющие высокие сапожки, тыкала в сторону Нэн хлыстиком и беспомощно всхлипывала от смеха.
Нэн опустила глаза. По всей видимости, она всю жизнь мечтала о таком платье, в котором в ее грёзах летала над Лондоном Дульсинея Уилкс: это было ярко-розовое шелковое бальное платье. Пышная юбка волочилась по мокрой траве, тугой розовый корсаж оставлял плечи открытыми, спереди была голубая шнуровка, а на рукавах — кружевные вставки. Еще бы Эстель не смеялась! Толстушкам вроде Нэн розовый шелк категорически противопоказан! “Почему именно розовый? — в тоске подумала Нэн. — Наверно, из-за школьных одеял...”
Она уже вытянула руки, чтобы переодеться еще раз, но тут у самых кустов послышались крики Карен Григг:
— Эстель! Эстеель! Ты где? Мисс Филлипс тебя ищет!
Эстель с Нэн повернулись и бросились бежать. Костюм Эстель как нельзя лучше подходил для бега по кустам. Платье Нэн — совсем наоборот, она спотыкалась и пыхтела, пытаясь поспеть за Эстель, а вода с мокрых листьев ручьем лилась ей на голые плечи. Рукава ужасно мешали. Юбка путалась в ногах и цеплялась за ветки. На краю кустов платье порвалось о сучок с таким треском, что Эстель в ужасе обернулась.
— Подожди! — взмолилась Нэн. Она подобрала розовую юбку и напрочь оторвала кусок подола. Оторванный кусок она набросила на плечи, как шарф. — Так-то лучше.
После этого поспевать за Эстель стало гораздо удобнее. Они проскользнули к подъездной аллее и выскочили за кованые ворота школы. За воротами Нэн собиралась остановиться и превратить розовое платье во что-нибудь другое, но там оказался дворник. Он подметал тротуар. Увидев девочек, он перестал подметать и проводил их взглядом. Две дамы с пакетами, встретившиеся им чуть дальше, уставились на беглянок в еще большем изумлении. Проходя мимо дам, Нэн опустила голову. Ей было страшно неловко.
С юбки свисали клочки розового шелка. Они липли к бледно-голубым чулкам, в которые Нэн превратила носки. К тому же оказалось, что на ногах у нее розовые пуанты.
— Зайдешь ко мне в балетный класс после урока верховой езды? — громко и отчаянно спросила Нэн у Эстель.
— Наверно, смогу, — храбро подыграла ей Эстель. — Только выйди сама — я боюсь твоей учительницы балета.
Пройти мимо дам удалось без осложнений, но навстречу попадались и другие люди. Чем дальше они шли, тем больше было прохожих. Когда они добрались до магазинов, Нэн поняла, что случая превратить бальное платье во что-нибудь приличное не представится.
— Ты в нем очень хорошенькая, честное слово, — утешала ее Эстель.
— Нет. Неправда. Это просто кошмар какой-то, — угрюмо ответила Нэн.
— Иногда мне снятся похожие кошмары, — кивнула Эстель. — Только тогда на мне вообще нет одежды.
Наконец они добрались до странной башни из красного кирпича, которую называли Старые Ворота. Эстель побледнела и занервничала. Она повела Нэн вверх по ступеням, под остроконечный козырек крыльца.
Нэн дернула за шнурок массивного колокольчика, висевшего у парадной двери. Девочки стояли у двери и ждали, нервничая все больше и больше.
Довольно долго им казалось, что никто не откроет — но через добрых пять минут дверь медленно, с протяжным скрипом отворилась. На пороге, опираясь на палку, стояла очень древняя старушка. Она смотрела на них в полном изумлении.
Эстель так разволновалась, что стала заикаться.
— С-спасите и... именем... Д-д-дульси-неи... — пролепетала она.
— О господи! — ахнула старушка. — Милые мои, простите меня. Инквизиторы ликвидировали ячейку уже несколько лет назад. Меня не посадили в тюрьму только потому, что я и так недолго протяну. Ко мне приходят с проверкой каждую неделю и я ничем не могу вам помочь...
Девочки стояли и глядели на нее в полнейшем отчаянии!
Старушка это поняла.
— Если вы действительно попали в беду, — сказала она, — я дам вам заклинание. Ничего другого в голову не приходит. Хорошо?
Девочки закивали — больше ничего не оставалось.
— Подождите минутку, я его запишу, — сказала старушка.
Оставив входную дверь открытой, она заковыляла к столику в дальнем конце темной старинной прихожей. Потом она выдвинула ящичек и вытащила бумагу. Потом разыскала ручку. Потом взглянула на девочек поверх стола.
— Знаете, мои хорошие, лучше не привлекать к себе лишнего внимания. Давайте притворимся, что вы собираете пожертвования. Я сделаю вид, будто выписываю вам чек. Можете наколдовать коробки для денег?
— Я могу, — вызвалась Нэн. От ужаса и отчаяния у нее сел голос. Пришлось откашляться. Произносить заклинания прямо здесь, на крыльце старого кирпичного дома на оживленной улице, она не отважилась и просто помахала дрожащей рукой, надеясь на чудо.
Рука внезапно потяжелела. На локте у нее висела большая жестянка с прорезью вверху. Такая же коробка оказалась и у Эстель. Они были размером с банки из-под масляной краски. На боках у них красовались красные кресты, а от того, что девочек била нервная дрожь, жестянки тоненько звякали.
— Так-то лучше, — похвалила старушка и принялась писать — медленно-медленно.
С огромными жестянками в руках Нэн и Эстель и вправду почувствовали себя куда увереннее. Прохожие действительно оборачивались на них, но, увидев жестянки, с улыбкой шли себе дальше. Нэн и Эстель проторчали на крыльце вдвое больше, чем могли бы, потому что старушка не только писала очень медленно, но и вела с гостьями разговоры через всю прихожую.
— Вы знаете, где Уютные Дубки? Нет? — окликнула она. Девочки помотали головой. — Жаль. Надо пойти туда и произнести вот это, — объяснила старушка. — Это кольцо деревьев у самого леса. Лучше я нарисую вам план. — Она принялась рисовать — снова очень медленно — а потом снова окликнула девочек: — Понятия не имею, почему Дубки — там одни буки.