– Роксалане привет передайте. Она все популярно объяснит.
– Кому?
– Ей самой!
Заминка длилась недолго. В кармане автоматчика что-то пискнуло, он ругнулся:
– Время! Мусора рядом.
– А этот? – уже отступая, навел ствол на лежащего товарища второй.
– Плюнь. Все едино он нас не знает… – Они опустили оружие и выскочили за дверь. Через миг там громко взвизгнули шины.
– Клоуны… – поморщилась девочка и повернулась обратно к стойке.
– Учись, дебил, – стриженый мужчина вылез из-под стола и неожиданно пнул ногой молодого, в «похоронке». – За что я тебе деньги плачу?
– Ну, я… У них… это… – неуверенно забормотал тот.
Снаружи взвизгнули тормоза, в кафе вбежали пятеро полицейских, опять с пистолетами.
– Всем оставаться на своих местах! – во всю глотку заорали сразу двое. – Где грабители?
– Один здесь… – Официант указал за стойку пальцем и заботливо подлил Оле еще вина. – Остальные сбежали.
– Граждане, приготовьте документы! Попрошу никого не уходить до составления протокола.
«Круто… – решила девочка. – Теперь у меня точно есть отмаза на работу не идти. Никто не придерется».
Оформление бумажек затянулось на пару часов. Но еще в конце первого бармен, вернувшись из зала, принес ей бутылку вина с французской этикеткой:
– Виктор Аркадьевич хотел бы вас угостить. Это от него.
Оля оглянулась на столик со стриженым бедолагой, попытавшимся ей улыбнуться, и покачала головой:
– Передай, что я старперами не интересуюсь. Пусть клеит кого-нибудь другого. На мою мадеру у меня как-нибудь у самой хватит.
Парень пожал плечами, отступил, пряча бутылку, но уже через несколько минут рядом с Олей присел на тумбу сам Виктор Аркадьевич:
– Простите, девушка, но вы, видимо, не так меня поняли. Вы только что спасли мне бизнес. А может быть, и жизнь. Я просто хотел выразить вам свою благодарность. Без всякой задней мысли. Если вам не нравится вино… Хотите, могу выплатить вам денежную премию. Какая сумма устроит вас в качестве компенсации?
– Какая? – Оля мотнула головой, которая уже не очень надежно удерживала ее мысли. Все же внутри у нее были полторы бутылки мадеры. И это не считая китайской «сливянки». – А во сколько ты ценишь свою жизнь?
– Что? – не понял ее «вантуз».
– Мужик, ты хочешь заплатить за спасение своей жизни, правильно? Ну, так и скажи, во сколько ты ее ценишь! В десятку, в сотню, пятьсот? Рублями меряешь, евро или долларами?
Виктор Аркадьевич набычился, думая над ответом. Оля хмыкнула и хлопнула его по плечу:
– Ладно, мужик, не парься. Жизни я спасаю бесплатно. Хобби такое. Кормят же меня макаки и гамадрилы. Не то чтобы сытно, но на мадеру и брокколи хватает.
– Извините. Кажется, я повел себя глупо. – Мужчина поднялся с банкетки. – Издержки профессии, привык все измерять деньгами. Еще раз простите. Я вам очень благодарен. Надеюсь, мне удастся выразить свою благодарность не столь пошлым образом.
– Лучше не надо, – попросила Оля. – На этот год сюрпризов мне уже хватило. Хочу покоя и тишины.
– Хорошо, я запомню, – поклонился Виктор Аркадьевич. – Последний вопрос… Скажите, а кого вы называете макаками и гамадрилами?
– Ты не поверишь, мужик, – рассмеялась Оля. – Макак и гамадрилов.
Возле Белой крепости тоже была своя священная роща, свой ракитов куст на берегу ручья, свой волхв. Правда, здешний обычай заметно отличался от принятого в Вологде. Здесь никто не предлагал «красный товар» случайным встречным, жених с невестой пришли вместе, а не по одному, а седобородый волхв довольно долго отговаривал молодых от опрометчивого шага, раз за разом отправляя вокруг куста, а согласие на женитьбу спросил не только у Ясеня, но и у Любавы. И только после этого накрепко связал их мизинцы красной нитью, громогласно объявив мужем и женой, призвав в свидетели Ладу, Полеля, Макошь и Велеса.
Свадьбу гуляли на постоялом дворе – чтобы влюбленные провели первую брачную ночь на перине под крышей, а не на жесткой палубе под парусиной. Да и угощения опытные стряпухи на кухне готовят куда как вкуснее – не то что артельный солонины от больших шматков поотрезает да в котле кашу запарит по-быстрому.
Посидев немного для порядка за общим столом, молодые ушли, а бывшие невольники продолжили гулянку, благо погреба у хозяина были полными и гости ни в чем не знали отказа.
– Давай с нами, новичок! – уговаривал Олега хмельной Велимош. – Ты даже не представляешь, сколько добра эти душегубы накопили! У них там, на Двине, цельный поселок в стороне от реки спрятан. Прямо как тут был, на островке среди болот. Кто не ведает, тот и не полезет. А мы путь знаем, горбом не раз прощупали. Там все бабы токмо в шелках и атласе ходят, в серебре и самоцветах. А сколько в закромах запрятано – и помыслить невозможно! Ты воин опытный, тебе на роду написано ратное счастье в такой схватке попытать. Охраны там немного, они более на тайну уповают, нежели на мечи свои. С твоею помощью легко управимся…
– Рад за вас, мужики, – улыбаясь, раз за разом кивал ведун. – Разбогатеете, дома построите, женитесь, заведете детишек. Мне же на роду написано бездомным быть. Так что мне с вами не по пути.
– Тройную долю дадим, новичок! – вмешался Липичок. – А хочешь, пять долей? У нас супротив того спорить никто не станет. Мы дело твое доброе помним. Без тебя посейчас бы голыми на цепи сидели.
– Простите, други, не судьба, – покачал головой ведун. – Долг на мне, обязан зарок до конца исполнить. Найду попутное судно да к Костроме поплыву. А от нее торной дорогой к Вологде.
– Лучше не надо, – тихо посоветовала Сирень.
– Почему? – повернулся к ней ведун.
– Да вот так получилось, колдун, что наутро после бегства своего Любава замуж должна была выйти, – сложила пальцы на груди лесная ведьма. – Я, знамо, в облике ее очутившись, обряд сей до конца исполнила… Дабы время протянуть, вам для побега потребное.
– Ну, понятно, – кивнул Середин. – И что дальше?
– Да неудачно все с нитью вышло. Пришлось морок бабий скинуть и волком оборотиться. Смертные заорали все, в стороны шарахнулись. Я же по месту свободному бежать и кинулась. Только меня и видели…
– Да-а, такую шутку они наверняка заметили, – почесал в затылке ведун. – И наверняка не оценили. Откуда ты взялась, вычисляется на раз-два. Понятно, что Любава-оборотень пришла с постоялого двора, где ее отец с родичами искали. Хозяин нас сдаст сразу, ему смысла нет правду скрывать. И выйдет так, что мы Любаву в волкодлака обратили… Ну, и сами, знамо, такие же. Коли на глаза попадемся, будут бить. Живыми не выпустят.
– Люди это любят, – подтвердила Сирень, однажды уже убитая в похожей ситуации.
– Так ты колдун? – удивился Велимош. – А я сразу догадался! Вона, как ты в ночи супротив кривичей дрался!
– Я не колдун! – недовольно поправил Середин. – Колдун – это тот, кто чародейством на жизнь зарабатывает. Я же просто тайны некоторые сего искусства ведаю. В делах же полагаюсь больше на саблю свою да на веления совести. Скажи лучше, как нам до Перми Великой мимо Вологды добраться?
– А чего тут сложного? – фыркнул корабельщик. – Хочешь, через Булгар вверх по Каме плыви хоть до самого Урала, а хочешь – на Сухону мимо Вологды через Ветлугу добирайся. Волок там не такой удобный, но ведь ты же не на ладье? Пересядешь просто в верховье, пешком от одной реки до другой дойдешь, вот и вся морока. Или по Унже плыви. Но там волок еще хуже, там ходят мало.
– Подожди, – вскинул палец ведун. – Из верховьев Камы ведь переволок на Печору есть?
– Вроде как да. Токмо я так далеко никогда не забирался, точно не скажу.
– А нам аккурат на Печору попасть и требуется, – обрадовался ведун. – Тем паче что на Сухоне нас могут искать. Я в Вологде у хозяина постоялого двора о путях по ней расспрашивал. Так что, коли отец Любавы погоню затеял, то именно по ней и пойдет.
– Тогда ищи корабль до Булгара, – посоветовал Велимош. – Отсюда в верховья Камы вряд ли кто направится. Уж очень далеко. Да и селений там немного. Однако местные лодки должны ходить, там кого-нибудь найдешь обязательно.
Пирушка длилась долго. Прямо за столами почти все корабельщики и уснули. А утром молодые опять спустились к ним. Только девица Любава теперь уже исчезла – и вместо нее появилась мужняя жена с двумя косами вместо одной, с кокошником вместо венца и с поясом, завязанным под грудью, а не на поясе.
Гости, встряхнувшись, гульнули еще немного, крича молодым здравицы, но уставали куда быстрее, нежели накануне. Третий день был уже не столько праздничным, сколько похмельным: корабельщики приходили в себя, отпивались и собирались в путь. Велимош с Липичком даже ухитрились сходить на торг, закупиться припасами и оружием в дорогу – но их, понятно, отправили сразу на ладью.
Видимо, по этой причине и прощание с корабельщиками вышло быстрым и будничным. Олег по очереди обнял каждого из мужчин, позволил сияющей Любаве поцеловать себя в щеку.
– Похвист шутник, – напоследок произнес Велимош. – Его ветра прокладывают наши пути. Милостью Похвиста, может, и свидимся.
С ним Олег обнялся последним – корабельщик перешагнул на борт ладьи, и она отвалила от причала, величаво откатилась на открытую воду, выпростала весла и, развернувшись против течения, медленно поползла на запад.
Ведун еще несколько минут смотрел ей вслед, а потом обратился к купцу, хозяину причалов, который как раз увязывал в кошель плату за стоянку:
– Хороших тебе заказчиков, мил человек. Не подскажешь, корабли в Булгар у тебя часто останавливаются?
– Дык, чего искать? Вон, под лестницей от маслобойной мельницы ладья стоит, – вытянул руку вдоль берега купец. – Аккурат туда и направляется.
– Спасибо, друг! – обрадовался ведун и, схватив Сирень за руку, быстрым шагом отправился к нужному кораблю. Вскоре замедлил шаг, отдернул руку, поднес палец к губам: – Чего это ты режешься?
– Какой сделал, такую и терпи, – невозмутимо ответила ведьма.