– Запиши точный адрес и кодовое слово. У меня на сотовом деньги кончились, всё забываю положить. Вот и звоню с домашнего, – объяснила она застенчиво. – Кодовое слово скажешь в домофон. Это… защита такая, от поклонников.
…и, само собой, прессы.
Я всё записала и поблагодарила Веру Алексеевну. И заодно поинтересовалась, какой ритуал маг провёл, если ведьма сниться перестала. Ведь и Бахтияр, по его словам, сделал нечто подобное – снял некий фантом. И я снова подумала, что отец Вальпургий может оказаться истинным колдуном плюс кем-то вроде братца Гульнары – внесистемным, не желающим плясать под дудку начальства. Или исключенным из рядов этих… заклинателей, но сохранившем силу или её остатки. Кушать-то хочется каждый день.
– Да не помню, Радушка. Я же из-за ведьмы-то не спала толком больше недели и пришла на приём как в тумане. И уснула в кресле, едва села. А когда проснулась, отче сказал, что всё – дело сделано. Извини, Радушка. Но ты не бойся. Отче – человек хороший. На него раз глянешь – и сразу понятно, что добрый он. Душевный.
…жулик. Знавала я таких. Душа нараспашку – и чем больше у клиента денег, тем душа шире. Да, я циник. Мне хватило года работы с экстрасенсами, чтобы разобраться в ушлых натурах всевозможных «волшебников» и «чародеев», и у всех, как у одного, были такие понимающие глаза, такие добрые лица…
– Раз ты от меня, по знакомству, то он обещал скидку, но точную стоимость сеанса не скажу, – предупредила Вера Алексеевна. – Всё зависит от работы, но говорят, что больше пяти отче не берёт. Тысяч, – добавила для точности. – Рублей.
Я иронично хмыкнула. А я столько денег получу за косяк садоводческих статей, и то если шефа не зарубит поддерживающие или общество не откажется от своих рекламных. Круто. Или полчаса почитать молитвы и помахать кадилом – или двое суток, не разгибаясь, строчить статью за статьей плюс разведка боем и полевые работы… Кажется, пора менять профессию. На жуликов насмотрелась и мимикрирую без проблем. Осталась малость – ликвидировать честность…
Закончив разговор очередным «спасибо», я положила трубку, подошла к окну и надолго зависла, глядя на страшные тучи. Меня терзали смутные сомненья. Если эта зараза всё-таки настоящий маг, то прессу учуять обязан. Это и будет первой проверкой на вшивость. И если учует и не пустит… нужно иметь план Б. Взять с собой все письма из прошлого?.. Их всего-то пока прилетело две штуки. Плюс папка. Поди хватит.
И, словно притянутый воспоминанием, к окну припал бумажный лист. Ветра не было – ни провода не шевелились, ни ветви на шариках обрезанных тополей, – а сложенный знакомой гармошкой лист бился в оконное стекло перепуганной, залетевшей в запертую комнату птицей.
Я открыла балкон и изловила очередное письмецо. Посмотрела на притихший город, втянула носом раскалённый, душно-пыльный воздух и снова ощутила тревогу. Нарастающую. Непонятную. Пугающую. То ли гроза так действовала на нервы, то ли… А кстати, если дождь ночью ливанёт и растянется на завтра… то это будет очень некстати, да. До отца Вальпургия проще пешком добираться час, чем петлять по тихому центру трамваями с тремя пересадками.
Закрыв балкон, я достала папку Гульнары и сложила туда все её письма, включая новое, нераскрытое. Постояв перед зеркалом, отрепетировала интервью, набросала с тридцать вопросов, подготовила технику и блокноты. Поставила диктофон и телефон на зарядку и продумала костюм с легендой. Вернее, с правдой. Успокаивая нервы, выпила чая с мёдом, попрощалась с Ягой и легла спать.
А ведьма вслед за своим посланием не пришла, да. Видать, не соврал заклинатель – перекрыл-таки ей дорогу. Под шуршание бумаги я видела только обрывки образов, которые иногда получалось трактовать, а иногда нет, и я просто… рисовала. Шла в пустоте с очередным блокнотом наперевес… как канатоходец над бездной. И луч невидимого «прожектора» нет-нет да выхватывал из пустоты яркие детали. И я рисовала.
Гроздья созвездий. Но вместо пуговичных звезд – яркие солнца, как тщательно отполированные металлические бляхи или круглые зеркала, отражающие слепящий свет. Они то вспыхивали, то тускнели, то гасли – то озаряли бездну, то погружали в неё с головой.
Туман. Он стелился под моими ногами рваными перистыми облаками и… просто стелился. Никого не «показывал», никем не оборачивался и никак не пугал. Он просто был, невесомый и неприметный.
Указатели. Крупные яркие стрелки возникали то слева, то справа, но чем дальше я шла и рисовала, тем чётче понимала, что хожу по кругу. Меня водят, как лошадь по манежу за повод. И где он, выход?..
И только я о нём подумала, как впереди возникла яркая табличка, почему-то с надписью «Порошок, уходи». Никогда не понимала значения данной фразы, однако… Это мега-молл. Или иное общественное место. Но явно что-то большое – в мелких магазинах на «порошки» не обращаешь внимания (или их вообще нет в наличие), а в крупных я не раз видела такие таблички, например, по дороге в уборную. Мысль, да. Странное место для заначки – или находки, но кто их знает, этих сумасшедших ведьм…
Я шагнула вперёд, прошла под табличкой и проснулась.
Тучи за ночь никуда не делись – они по-прежнему сумеречно затягивали небо, погрузив город в молчаливое оцепенение. Часы показывали девять утра – я опять проспала будильник. На телефоне – ни одного сообщения, то бишь я свободна. И на подушке лежал блокнот из сна с карандашными зарисовками. Как проклятая говорила: если пройдёте по моим следам, моим путём, то однажды наткнётесь на то место, где я пропала? Хорошо бы…
Я позавтракала и собралась. Пока ела блины и пила кофе, изучила рисунки и поняла, где искать ведьмин след. Символы – первый плюс второй плюс «порошок» навели на мысль сразу: в городе крупных центров-то всего штук шесть. И один называется «Млечный путь».
А «солнца» – это ювелирные магазины, в «Пути» под них отведен целый цокольный этаж. Когда я первый раз туда попала, то долго не могла уйти – как в пещере из сказки про Али-Бабу оказалась. И в искусственном освещении сокровища сияют как миллионы солнц. Осталось найти там сакраментальную надпись… и что-нибудь ещё. А мысль о том, что всё слишком просто, я отодвинула в сторону. Это лишь первая догадка – может, верная, а может, одна из.
А потом – отец Вальпургий. При мысли о «премиальном» интервью я приободрилась. Колдуна надо брать. Однозначно. Денег много не бывает. В общем, из дома я вышла, прихватив зонт и дождевик, в отличном расположении духа и окрылённая мечтами.
…и если бы я только знала, чем закончится этот проклятый мрачный день, если бы хоть предположить могла, с чем меня столкнёт судьба…
Часть 2: Эффект «бабочки»Глава 1
Люди не приспособлены жить так близко к волшебству –
наряду с лучшим оно обнажает в нас и худшее.
Саймон Грин «Город, где умирают тени»
В торговом центре «Млечный путь» было тихо и пусто. Зевающие продавцы, закрытые на перекуры отделы, негромкая музыка из кофеен. А посетителей – раз-два и обчёлся. Я, моё отражение, снова моё отражение… Четверг, одиннадцать утра.
Сразу в «сокровищницу» я не пошла – духу не хватило. Как порядочная сорока, при виде сияющих металлов и камней я забывала обо всём на свете. А сейчас я не праздно шатающийся посетитель. Я на задании. И забывать о нём нельзя. Поэтому я бродила вдоль бутиков и изучала тряпки с обувкой, напоминая самой себе Семёна Семёныча Горбункова, ищущего «такого же дракона, только без крыльев». Единственное, меня никто не пас: продавщицы провожали невыразительными взглядами, охранники – скучающими. А я… собиралась.
Обойдя три этажа тряпок, я наконец решилась на «сокровищницу». И пусть знаков не увижу. Хотя бы пойму, что нашла нужное место. Наверно. «Компас» же мне не зря выдан. Тогда и «дракону» сообщу. Не хотелось видеть заклинателя без повода и ощущать себя под надзором, поэтому я опять молча от него сбежала. И, да, самое ему место в «сокровищнице». Повезло бы угадать…
Спустившись на эскалаторе на цокольный этаж, я на минуту ослепла – от блеска украшений рябило в глазах. И приснившиеся символы вставали перед внутренним взором чётко и ясно. Витрины горизонтальные, витрины вертикальные, а в них – золото и серебро, драгоценные камни и кристаллы Сваровски, кольца и браслеты, подвески и…
Продавщицы, чинные и модные, терялись, растворялись в блеске бесконечных украшений. И, привычные к реакции посетителей, обычно они заговаривали раньше, чем потенциальный покупатель очухивался и начинал различать в общем блеске отдельные детали. Обычно, то есть в прежние мои посещения. Сейчас на одну негламурную (и неперспективную) девицу в моём лице никто не реагировал, поэтому, сойдя с эскалатора, я дольше прежнего привыкала к окружающему сиянию. И мантрой повторяла про себя: «Порошок, уходи… Порошок, уходи… Поро…»
– Туалет – налево и до конца, – не отрываясь от телефона и жуя жвачку, равнодушно сообщила ближайшая девица.
Чёрт…
– Спасибо, – смутилась я и поспешила в указанном направлении.
В комнату, обозначенную известной иконкой, я вошла, минуя коридорчик с подсобными помещениями и слепо щурясь. Эти заразы-предприниматели для пущего эффекта приглушали основной свет, подсвечивая витрины, и после их «сокровищницы» в других помещениях аж глазам больно. Зато обошлось без соблазнов, да.
Включив прохладную воду, я ополоснула лицо, промыла глаза и выпрямилась. И невольно присмотрелась к зеркальному отражению туалетной комнаты. Небольшая, отделанная светлым кафелем. За спиной – три двери в кабинки, по бокам – сушильные аппараты, впереди – собственно моё отражение и блестящие изгибы кранов. Я невольно насторожилась. Что-то не так. Чего-то не хватает.
Я обернулась, посчитала до десяти, запоминая картинку, и снова всмотрелась в отражение. Внимательно изучила каждую деталь и с изумлением поняла: в отражении нет входной двери. Сушильный аппарат, висящий на стене рядом с дверью, есть, а самой двери нет. Хотя отражаться она должна. И ещё…