– С нашей помощью у ведьм дело живо спорилось. Высших сопротивлялось немного, а остальных мы выметали в мир мёртвых поганой метлой вот так, – и она провела ладонью по столу, словно крошки на пол стряхивая. – Но тогдашние ведьмы – стародавними их нынче кличут – чтили законы природы, уважали матушку-Жизнь. И верили: ежели что-то появилось на свет, значит, оно надобно. Даже у кровососа-комара есть своё предназначенье, даже у крошки-мошки. И пущай мы не понимаем – не дано уму смертного постичь законы высших сил. Оно появилось – природа дала жизнь – то бишь необходимо. Вот и весь сказ. Смекаешь?
От догадки меня передёрнуло:
– Ноев ковчег, что ли?
– Точно, – Яга кивнула. – Иных по тюрьмам распихали – по волшебным, в мёртвых мирах спрятанных, да с такими стражами, что ой. А недобитков в могильниках замуровали. Каждой твари по паре – кого-то с телом, кого-то, как «бабочек», духом. Стародавние сохранили популяцию каждого народа. Кого-то парой, кого-то единицей, кого-то семьей. По способностям.
– Но ведь… – у меня в голове не укладывалось. – Времени же прошло… Разве возможно… без воды, без питания?..
– Нечисть не так нуждается в этом, как люди, – пояснила Яга и глотнула молока. – Вода – тёмные эмоции людей, пища – тёмная магия ведьм. В страшные времена – войн, революций, облав и охоты – мы без еды-воды живём годами. А в могильниках есть артефакты-магниты, притягивающие тьму. Немного, крохи – лишь бы выжить. Всё. И нечисть будет там спать веками.
– Спать? – повторила я. – Тогда… да, не совсем могильники. Усыпальницы. И их вскрыла…
– …какая-то соплюшка? Нет, – бабка, ворча, заглянула в пустую кружку. – Стоит за ней кто-то, девонька. Сильный стоит. И, помяни моё слово, он ещё явит себя. Он – или она. Стародавние не чета нынешним ведьмам были – и сил, и знаний имели в разы больше. И защиту для схронов ваяли – не дай боже рядом-то пройти, молчу уж про взломы. Ей помогли.
– Кто? – я насторожилась.
– А я знаю? – Яга пожала плечами. – Поди отступницы. Это те, кто законы мира не блюдет и по тайникам стародавних шастает, знаний запретных набираясь. Они всякое вскрывать навострились… – нечисть помедлила и припечатала: – Кирдык тогда девке. Ежели связалась с отступницами – никакой пощады.
– А место знаете? Где находится этот могильник-ковчег? – я пытливо посмотрела на бабку.
– О, нет. Это тайна. Большая, страшная и кровавая. Творить могильник уходило много ведьм, а вернулась лишь одна – ведающая. Живая карта. Ключ к тайне. Ключ к схрону. И опосля она передавала секрет из поколения в поколение. Но, честно говоря, я думала, что с ними давным-давно кончили.
– В смысле? – я подняла брови. – Убили, что ли?
Яга опустила задумчивый взгляд, погладила Кота:
– Такова судьба всех древних семей, ведущих род от стародавних и владеющих тем… что может пошатнуть устои мира. Нового мира. Да. Их немного уцелело-то, семей этих, после охоты на ведьм. Восемь или десять. Может, больше. Но я знаю о слышащих – живых хранилищах древних знаний. О ведающих – ключах к схронам, и с нечистью, и с теми же знаниями. О видящих – способных предвидеть будущее и проникать в него воздушными тропами. О шепчущих – изобретателях новых заклятий. И о зовущих – умеющих любого предка на разговор вызвать, чтоб совет стребовать или знаний получить. Нынче их палачами кличут.
Я усердно конспектировала. Информация лишней не бывает.
– Палачей прибрали к рукам наблюдатели, и эта ветвь древнего дара уцелела. А вот об остальных я давненько не слыхала. Вроде бы они тоже с наблюдателями договоры заключали… Но они не столь полезны, как палачи. Сгубили их – и поди свои же, «охранники», кто беречь обещал. У наблюдателей и спецом обученные есть – безымянные, киллеры по-вашему, неугодных изводящие. А ведьм-ключниц вообще наперёд всех доставали – сначала тайны выведывали, а потом убивали. Эт моё мнение, – добавила нечисть. – Кто выжил – те в отступницы подались. Жить-то надобно. Да тайные уменья сберечь.
– Месть? – я отвлеклась от конспектов. – Наблюдатели вроде боятся нечисти. Им нечего вам противопоставить. Кто-то мстит, выпуская в мир… ископаемых? И рушит устои мира?
– Можа, – задумалась Яга. – Коли ведьмы презрели клятву защищать род людской и вскрыли схрон, то да. Отступницы-то нынче разные пошли. Кто-то в здравом уме и просто выживает. А кто-то в безумье тайники ломает, чтоб страшных знаний и власти набраться. Ты чего чиркаешь-то? На кой это тебе, девонька?
– Чтобы понять, кто. Узнаем мотив – вычислим. По идее этот кто-то, стоящий за Гульнарой, недалеко. Наблюдает обстановку и делает выводы – убавить нечисти или добавить, – заметила я. – Ведь если бы могильник просто вскрыли, нечисть бы оттуда скопом в мир ринулась, так? А не по паре, как сейчас. Кто-то их выпускает. Или нет?
– Можа, – повторила бабка. – Нечисть и встарь из схронов вырывалась. Притянут артефакты мало тьмы, и один-второй так оголодают, что проснутся да наружу, – и хмыкнула весело: – А ведьмы поди гадают, откуда якобы изведенная нечисть является… Всё оттуда. Из забытых мест.
– А нечисть за своими не возвращается?..
– Не-не. Обратно ж угодят. Они сразу по лесам разбегаются да прячутся, чтоб никто не узнал. Это ведьма или колдун шаманит. Или шайка отступников.
– Не хочу, чтобы они за мной охотились, – подытожила я и встала. – Да, поймём мотив – поймём и преступника. И появится шанс его опознать и скрутить. Не у меня, так у других. Спасибо вам. За всё.
– Пойдёшь, да? – Яга оперлась о метлу, подхватила урчащего Кота под мышку и тоже встала.
– Поеду, – поправила я, собирая блокноты. – Такси вызову.
– Меняю дело на дело, – предложила бабка, тяжело опираясь на свой «боевой посох». – Спасибо на спасибо.
– В смысле? – заосторожничала я.
– Ты меня разбудила – я тебя просветила, вот и квиты. То, что шуганула гнусь, не в счёт – это моя территория, и неча тут шляться кому попало. Я о другом «спасибо», девонька. Дело есть.
– Слушаю.
– Ведьмам доложи, – попросила Яга. – Обо мне. Чтоб хоть одному моему прийти позволили, хоть на часок. Они знают, где кто находится. Передай. Уйти хочу. На покой. А я взамен к ведьме отведу, если путь вспомнишь. Безопасной тропой, от хаты до хаты. Уговор?
– Конечно, – я улыбнулась. – И без вашей просьбы бы рассказала. Это же не дело, так… пропадать.
Бабка кивнула и, опираясь на помело, уковыляла в коридор. Я посмотрела ей вслед, заметила три чёрных кошачьих хвоста – один трубой, второй каралькой, третий недовольно метущий – и плюхнулась на табуретку. Покосилась на настойку, но не решилась. Ещё потом подумаю, что приглючилось… Нет, надо быть максимально трезвой и ясно мыслящей. После сумасшествия сегодняшнего дня – что мне какие-то три хвоста у Кота?.. А оказалось, что «что». Они едва не стали последней каплей. Правильно Яга предложила выпить, не то психанула бы от напряжения…
Упаковав блокноты в сумку и наскоро прибравшись на кухне, я прикрыла окно и отправилась в комнату. Где при выключенном свете уже творилось священнодействие. Бабка, мурлыча не то заклинание, не то просто песенку, мела пол, и от её «посоха» разбегались мерцающие зелёные искры и сплетались в узоры, меняющиеся, как картинки в калейдоскопе. Взмах – и на полу распускаются ромашки, второй – и они плавно перетекают в круги, третий – и круги извиваются цепями, четвертый – и цепи рвутся на куски, вновь становясь цветами.
Я прислонилась плечом к косяку, любуясь магией и незаметно для себя расслабляясь. Картина завораживала. Полумрак. Квадрат тусклого света из коридора. Неумолчный шелест дождя. Влажный ветер, раздувающий тюль. Хороводы зелёных искр на полу и пляшущие тени на стенах и потолке. Напевное мурлыканье старухи и громкое урчание Кота. Наверно, именно этого маленького и безобидного волшебства я и ждала всю жизнь… И чудилось в нём что-то щемяще знакомое, но отчего-то забытое. И вместо сгорбленной бабки виделась женщина – высокая, статная, с распущенными по спине и плечам тёмными волосами и глазами, горящими ядовитой зеленью.
Искры снова свились в цепи, переплелись, засияв пуще прежнего, и живыми змеями метнулись к сказочному рисунку. Замерли у того места, где была изображена Яга, поднялись в человеческий рост и нырнули – в изображение. Вернее… в коридор. По стенам которого поползли, вспыхивая один за другим и удаляясь от нас, зеленоватые факелы. Кот соскочил с дивана, принюхался, мурлыкнул и потёрся о бабкины ноги.
– Всё, – нечисть оперлась о метлу и посмотрела на меня. Её глаза, недавно напоминавшие тусклые кляксы, теперь виделись… зеркалами. Нереально яркими, отсвечивающими в полумраке… как у кошки. – Иди, девонька. Дорога приведёт, куда велишь. Хошь – дом представь, хошь – адрес назови. А он, – и кивнула на Кота, – проводит. Иди. С Богом, милая. А о хате о нашей я позабочусь. Ни одна мерзость не пройдет, заверяю.
Я собралась с духом, поблагодарила Ягу, закинула на плечо сумку и пошла. Сначала робко, подойдя к стене и заглянув в коридор. А потом, осознав, что реально заглянула – что он существует, а не чудится, – шагнула за Котом. Оный, задрав пушистый хвост, величаво шествовал впереди, и я поспешила следом. Обернулась, уходя, и увидела свою комнату. И нечисть – опять в виде высокой, привлекательной женщины с зеркальными глазами и без метлы, стоящую в квадрате коридорного света. Ободряюще улыбнувшись, она подняла руку и сделала резкий жест, точно задёргивая штору. И комната пропала, скрытая бархатом тьмы.
Кот оглянулся и вопросительно мурлыкнул. Я сосредоточилась. Так, дом ведьмы… И вспомнила его досконально – дверь, угрюмый подъезд, прохладно-сырая лестничная площадка, квартира ведьмы… Предполагаемая, да. Я вдруг поняла, что обратной дороги нет. В том смысле, что Кот «высадит» меня в подъезде, но если я ошиблась адресом, то возвращаться придётся по-человечески, на такси, на свой страх и риск. Вот балда, а…
Волшебный проход, тёплый и уютный, озарённый зеленоватыми огнями старинных факелов, кончился очень быстро. Впереди как от сильного ветра всколыхнулась тьма, и Кот нырнул за «занавес». Я, помедлив, протянула руку, нащупала нечто мягкое, похожее на пушистую шерстяную ткань, и отвела «дверь» в сторону. И увидела знакомую лестничную клетку. Я выбралась из стены между двумя квартирами, напротив деревянной двери ведьминой хаты.