– Короче, я отсюда уйду только к Верховной, – сообщила нервно.
А Бахтияр вдруг повернулся к входной двери, открыл её и присел на корточки, шаря по полу подъезда. Я замерла, не зная, что и думать, а он повернулся и положил передо мной… мои балетки. А потом встал и вынул из кармана ветровки ключи – от моей квартиры.
– В замке забыла, – пояснил заклинатель сухо. – Да, я заходил, видел следы нападения, разговаривал с «кошкой» и всё знаю. Собирайся. Здесь опасно. Ведьма знак показывала?
И я вспомнила: «Ищи ведьму на середине, но…»
Чёрт…
– Быстро, – добавил он, прислушиваясь. – Пока не… поздно.
И эта пауза между двумя последними словами прозвучала красноречивее и доходчивее моей недавней яростной речи.
Нуёжмаё…
Глава 4
Все те, кто изучает высшие тайны,
сами рано или поздно пробуют чародействовать.
Я тоже, должен сознаться, поддался искушению…
Джордж Мартин «Битва королей»
Пока я бегала на кухню за сумкой и обувалась, Бахтияр колдовал. С его ладоней соскользнули две чёрные змеи и исчезли в полутьме коридора. А глаза стали нормальными, обычными. И мне показалось, что он… успокоился. Что-то для себя наконец решил. Сделал выбор.
– Знак на ладони – это не только символ принадлежности к Кругу ведьм, – встряхнув руки, заклинатель нахально стянул с неприметного крючка у двери зонтик, – иногда это предупреждение или обещание. Если одно звено не горит – осторожно, за мной следят. Если два – уходи немедленно, ты в опасности. Если три – помоги, одна не справлюсь. А если горит одно центральное звено – это знак правды и честности, знак клятвы.
Да, ведьма предупреждала… но я же не в курсе их «азбуки Морзе». И время она мне тоже дала – десять минут. А я не поняла.
– Сколько звеньев не горело?
– Два, – я спрятала ключи в сумку. – Но почему…
– Не тебе одной жить хочется, – он отдал мне зонтик и выглянул в коридор. – Не отставай. Сейчас не до выпендрежа.
Я захлопнула дверь, и мы, сбежав по лестнице и выбравшись из подъезда, окунулись в дождливую ночь. Я открыла зонтик и оглянулась на Бахтияра, но он опять колдовал: змеи сползали с его рук одна за другой и разбегались в разные стороны. Стоя под дождём, он накинул на голову капюшон, не претендуя на зонт, и что-то творил, творил без передышки. И окружающая нас ночь становилась осязаемой, плотной – и точно вторым зонтом накрывала. Но не от ливня, а от нечисти.
В небе громыхнуло. Я зябко съёжилась, понадеявшись, что заклинатель или на машине приехал, или наколдует какой-нибудь ковёр-самолет, но нет.
– За мной, – повторил он.
И мы пошли, да. Пешком. До моста через реку. По мосту на правый берег. И дальше. По опустевшим улицам, превратившимся в горные ручьи – мелкие, быстроводные и холодные. Под пронзительным ветром. В полнейшем одиночестве, нарушаемом лишь шелестом дождя, короткими вспышками молний да далёким ворчанием грома.
– Мы куда?.. – я едва поспевала за своим торопливо шагающим спутником. – Ты же не сможешь и меня прикрывать, и нечисть гонять.
– Нет, конечно, – ровно отозвался он. – Поэтому мы идём в «Чёрный призрак». Там у меня встреча с тем, кто проводит тебя к ведьме. Я не могу оставить город даже на час. Их слишком много, – признал неохотно.
– К какой ведьме? – недоверчиво уточнила я. – Кто проводит?
– В пригороде живёт моя давняя знакомая – Марьяна. До неё нечисть вряд ли добралась. А если добралась, – и показалось, что заклинатель улыбнулся, – то туда ей и дорога. Марьяна – тёмная боевая ведьма, её на слабо не возьмёшь.
– А кто провожатый? – не отступалась я.
– Наберись терпения, – увильнул от ответа Бахтияр. – Мне нет нужды тебя подставлять. Я по-прежнему очень хочу найти Гуню. Если не спасти… то хотя бы найти раньше всех.
Это «наберись терпения» прозвучало как «незачем пугаться раньше времени», и я заподозрила в обещанном провожатом нечисть. Вряд ли «нетопырь»… но всяко кто-то из «подопечных».
Я не запомнила, как добралась до бара. И не заметила. Я промокла, продрогла, устала и опять проголодалась. И адреналин, питавший меня наравне с желанием выжить, иссяк. К «Чёрному призраку» я подошла уныло хлюпающей всем, от балеток до носа, дрожащей лягушкой. Которой, само собой, по канонам жестокой реальности не грозили ни прекрасные принцы, ни волшебные превращения. К счастью, да. И так всего сегодня… немного слишком.
В баре – нонсенс! – не было ни одного посетителя. То ли внезапная гроза разогнала завсегдатаев по своим диванам, то ли что-то другое, но в чёрном-чёрном зале обретался только Вовчик. Меланхолично полируя стойку, он любовался струящейся по оконным стёклам водой и казался очень умиротворённым. Пока нас не увидел.
– Ну ты и зверь, заклинатель, так над девчонкой измываться, – душка-бармен нахмурился.
– Молчал бы, нечисть, – Бахтияр вытер мокрое лицо не менее мокрым рукавом ветровки. – Зато живая.
Меня опять, в который раз за эти бессонные сутки, ударили под дых.
– И т-ты, Брут? – возмутилась я, заикаясь. От холода.
– Я с патентом, – оправдался Вовчик. – Имею право жить, работать и, кстати, хранить относительно себя молчание. Садитесь, накормлю на дорожку.
– А п-полотенец дай, – попросила я, складывая зонт. – П-пожалуйста.
И, получив требуемое, удалилась в туалет. Обтёрлась, повертелась у сушилок, согреваясь, и обдумала план действий. Вернее, попыталась. Он оказался скучным, примитивным и вгонял в тоску. Худо-бедно просушив балетки, я вернулась в пустынный зал и села за стол напротив Бахтияра. Он уже съел свою порцию позднего ужина и курил, глядя то в залитое дождём окно, то в пустую чашку кофе. Курил нервно и много – одну за другой.
Подошёл Вовчик с моим ужином – своей обычной танцующей походкой «с полным подносом сквозь толпу», и впервые я подумала, что…
– Ты из-за амулета ко мне так подходишь, да?
– Я – мелкая нечисть, – пояснил душка-бармен смущённо. – «Муравей». Высшие, наверно, от тебя не шарахаются, если не со злом. А мне… неприятно. Для меня эта штука слишком сильная. Колючая и горячая. Извини. Ешь.
– Так что за амулет? – заклинатель глянул искоса и сквозь дымовую завесу. – Как вычислила?
Я промолчала, занятая тушёными овощами с мясом. Обойдёшься…
– Ладно, – он затушил недокуренную сигарету и встал. – Что делать, ты знаешь. Вы оба знаете. Я – в город. Не подведи меня, понял? – и угрожающе глянул на Вовчика.
Душка-бармен нехотя кивнул, но когда Бахтияр отвернулся, посмотрел ему вслед очень… нецензурно. А когда дверь бара захлопнулась, добавил вслух – известным пеше-эротическим, сопровождая слова неприличным жестом. Я невольно ухмыльнулась.
– Влипли мы, Радка, – хмуро резюмировал «муравей», плюхнувшись на диван напротив меня. – Сначала этот придурок всех клиентов распугал, а теперь ещё тащиться куда-то…
– Сочувствую, – я пригубила кофе. – Правда-правда. И мне тоже неприкольно куда-то с тобой тащиться.
– Я с патентом! – прозвучало очень обиженно.
– И готовишь вкусно, – я примиряюще улыбнулась. – Спасибо.
Душка-бармен фыркнул, забрал поднос с посудой и на минуту исчез на кухне. Я прислушалась к шелесту дождя и убедительно попросила себя встать. Не сработало. Ноги отказывались слушаться, а организм очень хотел вырубиться. Но…
– Поехали, – Вовчик вернулся с кухни переодетым, сменив строгий костюм на джинсы и майку. – Время, Рад. Держи, – и протянул мне бумажный стакан с кофе. – Встряхнись.
– Вов, – я отодвинула в сторону предрассудки и посмотрела на него с благодарностью, – а у тебя девушка есть?
Душка-бармен расплылся в довольной улыбке и расслабился.
– Закатай губу, человечек, ничего у нас не выйдет, – заметил он весело. – Хотя… нет. Нету.
– А почему? Потому что вас, нечисти, мало? – я с трудом встала. – Такое добро пропадает…
– А ты?
– А что я? Тоже пропадаю? Значит, не такое уж добро, – рассудила я здраво и взяла зонт. – До ведьмы сколько добираться?
– Выспаться успеешь, – пообещал Вовчик, набрасывая на голову кожаную куртку. – Так-то час-полтора ехать, но дороги размыло, видимости ноль, и не застрять бы на полпути…
Звучало многообещающе, особенно про «выспаться».
Под дождь я выходила с неохотой, мантрой повторяя «надо, надо, надо…» Остался последний шаг – добраться до ведьм и рассказать. И снять с себя ответственность за происходящее. Спать, видеть, расшифровывать. И на месте появляться не только с «компасом», но и с подстраховкой. А когда картина сложится, уйти со сцены. Как «соседка» обмолвилась: надо понять, куда ведёт тропа? И Лана посоветовала: рисуй, и тогда всё сложится. То есть подсказки Гульнары, объединённые в общую картину, укажут на конкретный ориентир? Не просто на место пропажи, но и на дверь?.. Пока их две шутки – фонарь в парке да нечисть в зеркале. А сколько всего?..
После тёплого бара на улице показалось ещё неуютнее – холоднее, сырее и промозглее. Я шла за Вовчиком, стуча зубами, и отчаянно старалась посмотреть на прошлое со стороны, чтобы выцепить необходимые детали. Случайная подсказка «соседки» была очень кстати: кому, как не ей, выбравшейся из могильника нечисти, знать, куда угодила Гульнара, как она добралась до проклятого «ковчега»? Значит, сначала собираем осколки, а потом из них… слово «вечность», да.
Душка-бармен заведение не закрыл, то есть кто-то там остался дежурить. Счастливчик… Мы быстро добрались до ближайшего парковочного кармана, и Вовчик, деловито бибикнув сигналкой, открыл заднюю дверь чёрного универсала.
– Чем ты дальше, тем мне спокойней, – объяснил он смущённо и взял у меня зонт.
– Я не привередливая, – я не покривила душой. Всё равно, где ехать, особенно если в машине, а не стоя на одной ноге в переполненном троллейбусе.
Забравшись на заднее сиденье, я разулась и попыталась расслабиться. Да, подремать не помешает, перед встречей с ведьмами-то… И, сонно зажмурившись, подумала, что ещё вчера я бы трепетала и подпрыгивала от восторга: подумать только, встречусь с настоящими ведьмами… А сейчас… Я слишком устала. И хотела просто оказаться в безопасности – там, где мне не надо принюхиваться в ожидании внезапной нечисти и бояться за свою жизнь.