– Я не знаю всех особенностей стародавних, – заклинатель сел у окна. – Поэтому чем больше свободного пространства – тем больше шансов. Следи за дорогой. Разбудишь.
И уснул. Сидя рядом и зевая, я тоже боролась со сном. Утренний адреналин кончился, и усталость навалилась со всех сторон. Хорошо, места свободные были – выходной день, народ на дачах… И я с тоской вспомнила садовое общество «Тихий берег», уютный гостевой домик, прохладу и ночные запахи шашлыков. Сбежать бы туда да восстановиться морально…
И всё же я задремала. Ранний подъём, тяжёлый сон во сне, пыльная духота и послеполуденная жара… Моргнула, едва автобус проехал пару остановок, – ощутила лёгкую щекотку на запястье – и, вздрогнув, открыла глаза. Посмотрела в окно и поняла, что скоро выходить. А по запястью скользнул и исчез в пустоте хвостик плюща. Вот уж не ожидала, что с бабушкиным отпугивающим оберегом так понравлюсь нечисти… Но она точно не таит зло.
Бахтияр проснулся моментально, едва я заёрзала, поправляя сумку и доставая из оной телефон.
– Выходим?
– Угу, – я сверилась с картой. – На следующей.
Заклинатель потянулся и протёр лицо.
– Закончим – залягу в спячку… – пробормотал он. – Нечисть ни черта не спит и лезет в город бессистемно…
Я едва не ляпнула, что ему ли, внесистемному, на это жаловаться, но, к счастью, мозг проснулся и удержал язык от глупостей. Не время портить отношения.
На остановке, в хилой тени раскалённого на солнце павильона, сидел Глон. Едва автобусная дверь открылась, как пёс вскочил и завилял роскошным рыжим хвостом. Я вышла первой, а Бахтияр, опять и не к месту заинтересовавшись подселённым, завис на ступеньке и чуть не уехал дальше. Едва успел в последний момент проскочить между закрывающимися дверьми, получив заслуженный кондукторский и водительский мат.
– А она нарывается, – заклинатель хмуро посмотрел на пса.
Глон же, заливисто гавкнув, развернулся и бодро потрусил по дороге прочь от остановки и навстречу кирпичным «грибам»-многоэтажкам.
– В нём легко рассмотреть нечисть? – я поспешила за нашим провожатым.
– Да.
– А как? – мне стало интересно. – По каким признакам?
Бахтияр помедлил и неохотно объяснил:
– Сильная душа убивает слабую, и тело ненадолго умирает. После дух нечисти переделывает его под себя. Проявляется магия, изменяются привычки… и ещё кое-что. Как я отличаю нечисть от человека, так и животное от нечисти отличу.
Я с содроганием присмотрелась к Глону, но опять увидела только жизнерадостного пса. Обожающего, тьфу на него, знакомиться.
– Это как выход из комы. Клиническая смерть. Вторая жизнь. Короче, не бери в голову, – и насмешливо посоветовал: – Магия полна гадостей и разочарований. Не спрашивай, если не хочешь жалеть об узнанном. Некоторых вещей лучше не знать. Принимай как данность. Кстати, – он непринуждённо сменил тему, – ты про школу в своём журнале писала?
Мы нырнули в тень многоэтажек, но легче не стало. За недавним дождём, который разделил мою жизнь на своеобразные «до» и «после», я даже про тяжесть жары и духоты забыла.
– Нет, – я достала из сумки воду. – Собиралась, но наши с начальством планы никогда не совпадали.
При мысли о Виталине Марковне опять стало больно. Я выпила воды и протянула бутылку Бахтияру. Заклинатель, помедлив, взял, сделал скупой глоток и вдруг сказал:
– Она жива.
– Правда? – я не знала, как реагировать: то ли радоваться… то ли не верить. – Но «нетопырь» говорил, что только ведьма-палач…
– «Нетопырь» – нечисть своеобразная, – заклинатель осторожно подбирал слова, будто опасаясь, что обозначенная нечисть подслушает, обидится и придёт мстить. – Держу пари, он никогда прежде не охотился на запрещённое и не срывал ведьмину блокаду. И вряд ли на месте, когда инстинкты потребовали смерти жертвы, он разбирался, как давно «бабочка» подселилась к человеку. Нечисть вообще живёт больше инстинктами, чем разумом. Даже адекватная, опытная и старая.
– Но Валя…
– Валентина, – и Бахтияр улыбнулся, будто вспомнил о старом друге, – уникальное существо. Умнейшая «паучиха». Не знаю другой нечисти, которая умеет так себя контролировать. «Пауки» – тоже высшие, и как думаешь, почему одной разрешили работать с людьми, да ещё и в нервной, агрессивной редакционной обстановке, а другого сослали в глушь, закрыв доступ в город?
Вывод напрашивался очевидный.
– Потому что… контроль. И мозги.
– И адекватная оценка обстановки, – кивнул заклинатель. – В первые сутки после подселения, пока чужая душа не срослась с телом, человека реально спасти. Валентина вытянула «бабочку» из тела человека и «съела» – поглотила дух нечисти, выпила его силу, дождавшись нужного момента.
Да, точно, это и Марьяна говорила про мою «соседку» – в смысле, что её можно спасти…
– А вот те двое, которые попались твоему знакомому… Он, наверно, решил, что опоздал. А сам пришёл слишком рано – для людей, которым в азарте охоты «нетопырь» не дал шанса.
– Но мне помог, – напомнила я.
…успев, кстати говоря, там, где ты опоздал. И из чувства признательности я по-прежнему буду думать, что охранник… ушёл в ночь. Виноват-то не «нетопырь», нет. Виноваты те, кто спустил нечисть на беззащитных людей.
– Придёт время, и ему всё зачтется, – сухо бросил Бахтияр, озираясь по сторонам.
Чем ближе мы подходили к школе, лавируя в бесконечном лабиринте заборов, огораживающих каждую многоэтажку, тем больше он настораживался – и тем чаще в его сжатых кулаках мелькали матово-чёрные ленты, а глаза на секунду затапливала тьма. Но Глон трусил впереди нас так бодро и бесстрашно, явно не чуя опасности, что лично я не напрягалась. Да и не нашлось на это ни сил, ни эмоций, ни прежних страхов. Зато появилось облегчение.
– Значит, шефа… – я вернулась к прежней теме.
– Проснётся дома и ничего не вспомнит. Заболела, слегла с температурой и проспала пару суток. Обычное дело. Ведьмы ей и нужные воспоминания подсадят. Отоспится с неделю – и будет жить, как прежде.
Я тоже так хочу… наверно. Не знаю. Поживём… доживём – узнаем. Если, конечно, ведьмы позволят мне выбрать из «помнить – забыть», а не поступят сразу по закону. Хотя Марьяна обмолвилась, что тем, кто связан с семьями ведьм, знать не запрещено… Но, боюсь, я знаю слишком много. Да и работаю в такой сфере и в таком журнале, где лишние знания могут посчитать опасностью – для сохранности тайны волшебного мира. Но, опять же, доживём…
– Спасибо, – я улыбнулась заклинателю, забирая у него бутылку с водой.
Он кивнул, принимая мои слова и повторяя мой недавний жест на крыше – отвечая благодарностью на благодарность. И грешным делом подумалось: хоть бы дальше без недоразумений…
Микрорайон кончился, и Глон остановился у дороги, поджидая нас. За последней многоэтажкой – опоясывающая жилмассив асфальтированная дорога, а за ней – хаос из беспорядочно разбросанных по пустырю домов частного сектора, гаражей-«ракушек» и зарослей кустарников. И где-то там, за ржавым забором, ютится остов заброшенной школы.
Перейдя через дорогу, я невольно обернулась и убедилась в правильности выбранной локации. Дома-«свечи» походили на идолов из сна – столбообразные, близкорасположенные, чёрные на фоне лимонного неба и спрятанного солнца. Я детально вспомнила путь сюда и поняла, что школа нам не нужна. Никаких конкретных доказательств, да, только ощущение… аналогичности двух лабиринтов – из сна и из современных домов.
– Глон, – окликнула я, – беги за Марьяной. Приведи сюда.
– Зачем? – поднял брови Бахтияр.
– Это здесь, – я указала на жилмассив. – Маяк где-то здесь, не в школе. Смотри, – я достала телефон и нашла фотку последнего рисунка. – Вот же они, идолы. Микрорайон – как капище.
А дома – как идолы: собственное жильё – предел мечтаний, предмет неустанных молитв и жертвенный алтарь, жадно поглощающий материально-эмоциональные ресурсы людей.
Я потёрла левое запястье и посмотрела на «компас». Он безмолвствовал – надеюсь, временно. Здесь его помощь реально нужна, не то до бесконечности будем искать иголку в стоге сена. Домов – с полсотни, каждый двор за оградой, и если уж туда проситься, домофоня и выдумывая причины для проникновения, то точно знать, где именно скрывается маяк. И управиться бы до темноты…
– Да, что-то в этом есть, – признал заклинатель, возвращая мне телефон. – Проверим.
Мы вернулись обратно к домам, и мой спутник, поозиравшись, присел на корточки и спустил с рук двух чёрных змей. Извиваясь, они скользнули на асфальт и слились с мелкими трещинами.
– Пока агрессивной нечисти поблизости нет, – сделал вывод Бахтияр и встал.
Встряхнул кисти рук и зажал в кулаках новых змеек – они чёрной изолентой оплетали ладони и запястья и казались модно дырявыми перчатками без пальцев. И язык привычно чесался спросить, как он это делает – и каковы истоки его магии, но я не решилась. Да, и так слишком много знаю.
Глон вернулся быстро и без Марьяны. Тявкнул и потрусил вдоль ограды ближайшего дома. Я недоумённо нахмурилась.
– И правильно, нечего светить толпой, – заклинатель отправился за псом. – Они пойдут параллельным курсом. Идём, Рад. Следи за «компасом».
Мы обходили дом за домом, скрупулезно, вдоль оград от точки до точки, и больше всего я боялась, что «компас» загорится там, где играют дети. Выходной день, жара, и народу было мало, но на некоторых площадках с визгом носилась ребятня, и я оборачивалась на детей с тревогой и опаской.
Бахтияр мою настороженность заметил и проронил:
– Если «компас» укажет на двор, то будем ждать ночи. Нам же нельзя показывать силу.
Ну да. Хотя выглядели мы явно подозрительно, особенно для тех немногих, кто бдел у окна или курил с балкона. Ходят двое, присматриваются – по любому ворьё: или машины выбирают, или хаты. Я нервничала, и заклинатель, само собой, и это заметил.
– Расслабься, Рад. Всем на нас наплевать. Гуляют двое с собакой, и только. Не обнаружим маяк – пойдём к школе. И ещё подумаем и поищем варианты.