– Вы все умеете читать мысли, – мрачно отозвалась я, не сводя глаз с «компаса».
– Нет, мы умеем наблюдать и делать выводы, – невозмутимо возразил Бахтияр. – А нечисть «читать» гораздо сложнее, чем человека, хотя она и не умеет врать. Не дрейфь.
– Я не боюсь, – я спотыкалась, но не сводила выжидательного взгляда с равнодушно чернеющего «компаса». – Просто не хочу ночью тащиться пешком через весь город.
Заклинатель вздохнул – тяжко и очень… по-человечески. И проворчал:
– Будешь вспоминать это до скончания времён?
– Надеюсь, нет. Надеюсь, максимум с неделю-другую.
…ибо даже месяц поисков – для меня немного слишком. Мне ещё хочется домой съездить и выдохнуть перед очередным рабочим марш-броском. И с дедами поговорить. И в «Тихом берегу» потом зависнуть, да.
Гемоглобин неизменно трусил впереди. «Компас» молчал.
– А другие зацепки были? – не выдержал через полчаса безрезультатных блужданий Бахтияр.
Мы обошли треть жилмассива. Солнце клонилось к закату, а моя уверенность в идее – к нулю. Я устала, проголодалась, измучилась жарой, и всё это плюс сопящий позади заклинатель действовало на меня крайне дискомфортно.
– Глаза в небе, – я встряхнула уставшую руку с «компасом» и полезла в сумку за водой. – Закат или рассвет. Горящая бумага. Огонь. Степь… да степь. Кругом.
Бахтияр засопел ещё недовольней и вдумчивей. Дома никак не кончались. У меня таки началась паранойя, и постоянно казалось, что на нас все смотрят и подозревают в нехорошем.
– Глаза в небе, – повторил мой спутник задумчиво. – Глаза. В небе. Гла… Рад, да это же очевидно! Стой!
Я чуть не подскочила, когда заклинатель ухватил меня за плечо, тормознул и заставил обернуться.
– Смотри, – он указал на дом, который мы обошли минуту назад. – На крышу.
Я подняла голову, прищурилась и вздрогнула. Спутниковые антенны-тарелки, распложенные рядом, реально напоминали глаза – два тёмных шара на фоне заходящего солнца.
– Пошли обратно, – и Бахтияр свистнул: – Глон, к Марьяне!
У меня сдали нервы:
– Если мы ещё и каждую крышу будем проверять!..
– Не надо каждую, – моего спутника переполняли уверенность и непрошибаемое спокойствие. – Надо эту. Других таких антенн рядом я на крышах не вижу, везде по одной.
Я недоверчиво посмотрела на заклинателя, само собой не обнаружив у него ни крыльев, ни третьего глаза, вспомнила его недавние слова – о том, что некоторые вещи надо принимать как данность, – и поплелась обратно к обследованному дому. И пусть логика вопит «хочу всё знать!» сколько угодно. Допустим, у него тоже есть нечисть в друзьях – и в небе.
Домофон на калитке Бахтияр без проблем «вскрыл» какой-то магической приблудой – поднёс к электронному замку раскрытую ладонь, оплетённую чёрной летной, что-то шепнул, и калитка, запищав, послушно открылась. И так же легко и просто он проник в ближайший подъезд. Торопился, не дожидаясь остальных участников «ловли», и едва ли не волок меня за собой. Загорелся азартом, почуял добычу, аж глаза заблестели. И в лифте с ним стало неуютно – и места много занимает, и возбуждается нездорово с каждым преодолённым этажом. Надо было Марьяну дождаться…
А когда лифт поднялся выше десятого этажа, и на табло замигала сакральная цифра «13», ожил «компас». Левое запястье зачесалось, и, потерев его, я заметила мигание… и кружение. Символы засветились изнутри серебром и завертелись в медленном хороводе. И чем выше мы поднимались, тем заметнее ускорялось их движение.
– Сказал же, здесь, – Бахтияр удовлетворённо кивнул. – Найдём в два счета.
– Крыша? – я не удержалась и почесала руку. Зудит – не могу…
– Или квартира. Или балкон. Но начнём с крыши.
Марьяна уже ждала нас наверху. Пока мы, выйдя на двадцать-каком-то этаже, поднимались на балкончик и вскрывали чердачную дверь, ведьма, получив от Глона указание, воспользовалась своей «метлой», где-то по пути отцепив Вовчика. И заодно на крыше ждал облом – символы «компаса» замедлились и потухли.
– Квартира, – в один голос решили мои спутники.
Вот только по чужим хатам я ещё не шарилась…
– Обитателей усыпим, – Марьяна достала из кармана шортов надутый шариком пакетик с искристо-жёлтым содержимым.
А эти двое, сразу видно, шарились…
Душка-бармен обнаружился на двадцатом этаже, где чернели всего две квартирных двери.
– Тут, – сообщил он. Его красные волосы стояли петушиным гребнем, а тёмные глаза казались мёртвыми стеклянными бусинами. – Нечисть чую.
И «компас» здесь зашкаливал: символы сияли и вращались так быстро, что кожу пекло, а руку нервно дёргало.
– Бахт, – Марьяна внимательно посмотрела на заклинателя, – где она?
Тот хищно втянул носом воздух, и его глаза стали как у Вовчика – неподвижными, холодными. И чёрные ленты сползли с рук, завихрились по полу.
– Прячется, – хрипло ответил Бахтияр и быстро облизнул пересохшие губы. – Голодная. Выманим. Слои пространства сковывают, но за едой потянется. Маш, это что-то стародавнее. Не «бабочка», но похожее.
– Володь, – ведьма не смотрела на напряжённого «муравья», занятая другим – распылением «сонного» содержимого пакетика, – сделай доброе дело.
До меня дошло, какое, после слов заклинателя:
– Я ослаблю твой запах и забью наш запахом больной нечисти. Пару шагов вперёд, приятель. Не в службу, а в дружбу.
На живца ловят?.. «Не слушай их!», – заорала я… но про себя. Эти двое не первый год работают – должны понимать, что и как делать. И как прикрыть «наживку», чтобы…
Вовчик сглотнул, нервно оглянулся на меня, взъерошился и сделал крошечный шажок вперёд. Ничего. Ещё шажок. И опять ничего. Ведьма с заклинателем, стоя по обе стороны от него, тоже подались вперёд, один вынюхивая, вторая высматривая и искря левой рукой. «Муравей» снова сглотнул и сделал третий шаг.
Откуда она появилась, я не поняла – даже рассмотреть толком ничего не успела, настолько всё случилось быстро. Нереально быстро. Кряжистый полупрозрачный силуэт материализовался посреди коридора, Вовчик плюхнулся на пол и откатился в сторону, а Марьяна и Бахтияр ударили одновременно – чёрные змеи скрутили фигуру, зелёный огонь объял нечисть и стал багряным.
– «Мотылёк»! – крикнула сводная тётка. – Бей! «Муравья» прикрою!
Заклинатель что-то рявкнул, его голос ударил колокольным звоном… и моя голова, по ощущениям, оказалась в этом самом колоколе. И это было очень похоже на то, что я испытала в «Млечном пути», но гораздо круче и жёстче. По ушам врезало, как на концерте бьёт из усилителя ненастроенным звуком, – гулкий звон в голове, нервная, сводящая судорогами дрожь по телу и где-то внутри… и я на полу.
И огромные виноватые глаза ведьмы напротив.
– Ш-ш-ш, смотри на меня, Рада, – её тихий голос обволакивал, занимая собой всё пространство. – Смотри и слушай. Иди за мной. Иди на мой голос. Верь мне. Иди. Иди ко мне. Возвращайся.
И я поняла, что сижу, привалившись спиной к дверям лифта, скрюченная, замёрзшая, не в состоянии шевельнуться. Но хотя бы в состоянии понимать.
– Здесь явно чья-то кровь, – Бахтияр, сидя на корточках, вертел мою левую руку, изучая «компас», а я ничего не чувствовала, будто не моё запястье поднимали и распрямляли. – «Компас» сделан из крови нечисти. Иначе бы не приложило. Или у тебя ещё что-то есть? – и чёрные глаза впились в меня, требуя ответа.
Само собой, я сказать ничего не смогла.
– Ты не знал? – Марьяна наколдовала что-то зелёное, положила ладонь на мою макушку, и сразу потеплело. Везде.
– Нет, она не ощущается, – угрюмо огрызнулся заклинатель.
– Т-так он-на ж м-мёртвая, – Вовчик, для меня невидимый, отчего-то страшно заикался. – Н-ну к-кровь. Х-хозяйка за-аметила – ну, т-та, в ха-а… Ну м-мёртвая же ж… – оправдался, когда Бахтияр резко повернулся. – Т-такую н-ник-когда н-не исп-п… Н-ну м-мёртвая ж! Бе-езвред-д…
– Он прав, – ведьма убрала руку и потёрла ладони, свивая из зелёных искр новый клубок. – Кровь мертвецов – это всего лишь кровь мертвецов. Сила покидает её очень быстро, в считанные минуты, а после смерти тела в крови столько же магии, как в обычной воде.
– Мало мы знаем… – Бахтияр раздражённо тряхнул головой. – Гуня знала больше, раз смогла использовать мёртвую кровь так, что она реагирует на нашу магию, как живая.
– Если ты опять… – Марьяна ощетинилась и замахнулась на него готовым заклятьем.
– Да нет же, – поморщился заклинатель, – ты бы знала. А ты ни черта не знаешь. Иначе не подставила бы её под удар. Не позволила бы остаться здесь и проколоться. Кто-то другой сестру учил, не вы. Рад, ну ты как?
Я опять не смогла ничего сказать, зато получилось шевельнуться и приподняться.
– Не торопись, – сводная тётка заботливо поддержала меня за плечи, и снова потеплело от побежавших по коже зелёных искр. – У нас есть пара минут. Расслабься. Закрой глаза и подыши. Просто дыши.
Я зажмурилась и услышала удаляющиеся голоса – резкий заклинателя и заикающийся «муравья». А рядом появился Глон и приник к моему боку, лизнул в щёку, жарко и щекотно задышал в ухо. И я сразу согрелась и снова начала ощущать собственное тело.
– Встать сможешь? – ведьма гибко поднялась и протянула мне обе руки.
Я неловко встала с её помощью и сразу ухватилась за стену.
– Пройдёт, – Марьяна успокаивающе улыбнулась, – уже почти прошло, – и нажала на кнопку, вызывая лифт.
А я посмотрела на коридор без единого признака магической схватки и вздохнула:
– А что мне рисовать-то?..
– Поймёшь, – ведьма рассеянно катала в дрожащих ладонях новый зелёный клубок, но, кажется, не для меня, а для себя – нервы успокаивая. – Вспомнишь необходимое.
Лифт приехал, и мы втроём вошли в кабину. Пёс прижимался к моим ногам и, согревая, облизывал левую руку, а сводная тётка прятала глаза.
– Страшно? – и меня, оттого, что она боялась, накрывало. Леденящим душу, вымораживающим, тихим… тем самым тихим ужасом. Иррациональным, глубинным, не поддающимся ни контролю, ни осознанию. Ведь если боится опытная тёмная ведьма…