чнет читать.
Все тома здесь выглядели новее, хотя некоторые, очевидно, были довольно старыми. Потрепанные книги в мягких переплетах занимали нижние полки, а аккуратно разложенные тома в твердых обложках заполняли верхние. Здесь по-прежнему насчитывалась не одна сотня книг, но я видела, что все они имели знакомые мне имена и названия. Что еще важнее, эти экземпляры заинтересуют моих покупателей. Здесь была и Агата Кристи, и более современные авторы детективов, такие как Майкл Коннелли и Сью Графтон (мистер Лауэри будет в восторге), и я могла разглядеть ряд за рядом яркие корешки любовных романов.
Ассортимент поражал разнообразием: детективы, триллеры, романы и популярная художественная проза. Я могла бы окупить их в кратчайшие сроки, если никто не перебьет цену и не задерет ее слишком высоко.
— Просто великолепно. Между нами, вы не знаете, многие ли покупатели положили глаз на эту коллекцию?
Ее улыбка больше напоминала тонкую, слегка изогнутую с каждой стороны линию, словно представляя собой человеческую версию неуверенного эмодзи.
— Судя по тому, что я слышала из разговоров, основное внимание уделяется другой коллекции. У нас тут есть пара покупателей редких книг, которые очень хотят заполучить некоторые экземпляры из тех, что Уэзерли собирали на протяжении многих лет. Отдельные тома стоят баснословных денег.
— Не сомневаюсь. — Я просматривала полки, прикидывая, не придется ли мне нанимать грузчиков с отдельной машиной, чтобы перевезти все это в магазин. Дафне и Имоджен потребуется прийти и помочь мне разгрузить их. Может, Рича и Лео тоже удастся подкупить.
Если я и вправду заполучу эту коллекцию, то перевезти ее и рассортировать по полкам и подвальным хранилищам займет некоторое время, но это также может стать отличным поводом закрыть магазин и завершить инвентаризацию.
Мне нравилось, когда звезды сходились.
— Большое спасибо за помощь, — поблагодарила я Мэдлин.
— Рада помочь. — У нее зазвонил телефон, помещение заполнила классическая фортепианная мелодия, и Мэдлин еще раз натянуто улыбнулась мне, прежде чем выйти из комнаты. Я так увлеклась прогулкой, склонив голову набок, чтобы прочитать названия, что почти пропустила звук ее голоса, доносящийся со стороны другой библиотеки.
Мэдлин зашла в небольшой альков, а не в само помещение, и, хотя я чувствовала себя виноватой за то, что подслушивала ее разговор, пропустить его было трудно, учитывая повышенный тон.
— Нет. Нет. Мы так не договаривались. Послушай меня, мы заключили соглашение, и теперь ты не можешь от него отказаться. — Последовала пауза. Я подошла ближе к двери, и Мэдлин заговорила снова. Ее тон стал еще злее прежнего: — Где ты? Нет, об этом не может быть и речи. Ты должен немедленно уйти. — Еще злее: — Не смей мне угрожать. Ты обязан мне всем. Нет, это еще не конец. Ты еще пожалеешь.
Я поняла, что телефонный разговор подходит к концу, и бросилась через всю комнату, чтобы Мэдлин не застала меня за подслушиванием, вот только она так и не вернулась в библиотеку.
Мгновение спустя я заглянула в альков, но Мэдлин уже ушла.
5
На модных частных распродажах подавали невероятные закуски, но худший чай, который я когда-либо пила в своей жизни.
Я вернулась в машину, все еще припаркованную под защитной тенью дерева, и Боб расположился рядом со мной на пассажирском сиденье, тщательно обнюхивая лосось, который я ему предложила.
Похоже, изысканное угощение его не впечатлило.
— Это вкусно, — пообещала я ему и отправила одно из слоеных кремовых лакомств себе в рот.
Я положила на салфетку все, что показалось мне достойным, и взяла маленький пластиковый стаканчик холодного чая, прежде чем вернуться к машине. Сам аукцион должен был начаться минут через десять, и мне необходимо вернуться, чтобы не пропустить нужный лот, но мне было неловко надолго оставлять Боба без присмотра.
Окна все еще оставались приоткрыты, пропуская легкий ветерок и поддерживая в машине комфортную температуру. Я быстро допила холодный чай, с первого же глотка поняв, что заварку передержали и добавили слишком много сахара. Подслащенный холодный чай не преступление; он мог оказаться очень вкусным, если бы был правильно приготовлен. Но данная попытка приготовить сладкий напиток явно провалилась почти по всем пунктам.
Во-первых, они добавили лимон в черный чай, не потрудившись использовать какие-нибудь фрукты, чтобы смягчить вкус. Получился просто… холодный, горький чай с небольшим количеством сахара.
Забудьте, огромным количеством сахара.
Открыв окно полностью, я вылила остатки; жаль тратить его впустую, но я не в силах сделать больше ни единого глотка. Зато, безусловно, я теперь хорошо представляла, чего не стоит делать, когда начну предлагать холодный чай этим летом.
Во все напитки «Кабинета графа» будем добавлять какой-нибудь фруктовый микс, будь то свежие персики, малина или клубника, — в таком соотношении, чтобы по-настоящему раскрыть их вкус, — или дольки огурца со свежей садовой мятой. Черт, в классических лимонных дольках нет ничего плохого. Что бы мы ни использовали, они лишь помогут раскрыть вкус выбранного чая.
От мыслей о протертой клубнике в сочетании со смесью Юдоры «Клубничное пирожное» с добавлением натурального местного меда у меня аж слюнки потекли. Да, мы определенно можем сделать что-то получше, чем подают здесь.
Вернув окно в прежнее положение, я заметила, что Боб наконец-то приступил к своему угощению с морепродуктами, порадовав меня. Я оставила его стаканчик с водой в подставке для напитков и напоследок быстро погладила по голове, почесала за ушками, а затем у основания хвоста, в месте, которое он так любил. Он громко мурлыкал, когда я выходила из машины.
— Скоро вернусь, дружище. И я, скорее всего, останусь на мели, так что следующие шесть месяцев буду есть рамен, а тебе предстоит лакомиться дешевым паштетом из лосося. — Кого я обманывала? Боб обожал дешевые консервы. Он не настолько прихотлив в еде.
Беглый взгляд на фитнес-трекер подсказал, что еще немного и я опоздаю к началу аукциона.
Перебежав через широкую подъездную дорожку, надеясь, что трекер засчитает мои торопливые шаги, я вернулась к большим дверям как раз вовремя, чтобы врезаться в кого-то на выходе. Это была Фрэнни, ассистентка, ее веснушчатое лицо раскраснелось, словно она только что плакала.
— Ой, прости, — инстинктивно сказала я, а потом, заметив, как она расстроена, добавила: — Эй, ты в порядке?
— В порядке, — поспешно пробормотала помощница Мэдлин, после чего исчезла, спустившись по ступенькам и затерявшись среди припаркованных машин.
Как интересно. Я надеялась, что у нее не случилось ничего серьезного, но я не знала Фрэнни, поэтому не собиралась бежать за ней, чтобы утешить. Не хотелось совать нос в чужие дела.
В большом зале, через который я ранее проходила, теперь аккуратными рядами стояли стулья, отчего стало гораздо понятнее, сколько людей пришло на аукцион. Когда мы расходились по дому, казалось, что их не так уж много, но в целом я насчитала около тридцати человек.
Я окинула взглядом остальных гостей, гадая, не желает ли кто-нибудь из них скупить мои будущие активы, или, как предположила Мэдлин, они для этого слишком надменны. Все были облачены в роскошные костюмы, и я подумала, что кипа подержанных книг их не привлечет.
Мой лот шел двадцатым по счету, поэтому придется высидеть немало торгов по другим позициям. Первые пару раз было интересно наблюдать за тем, как несколько человек пытаются одержать друг над другом верх из-за ювелирных изделий или антиквариата. Озвученные ими ставки были просто астрономическими, и у меня от волнения свело живот.
Сколько же они хотят за книги, если отдельные драгоценности уходят за тысячи долларов?
Как только я привыкла к процессу, мой взгляд начал скользить по залу, выискивая других интересных покупателей. В помещении скопилось довольно много народу, но несколько человек выделялись по причинам, которые я не могла объяснить. Пара лет тридцати разместилась недалеко от входа, позади остальных, и я несколько раз оглядывалась на них в течение всего аукциона. В какой-то момент, примерно спустя двадцать минут, там осталась только женщина. Хоть я и не слышала, как мужчина толкал двери, теперь они были слегка приоткрыты.
Еще один мужчина, который, предположительно, пришел один, сидел в последнем ряду в противоположной от меня стороне прохода. Он не сделал ни одной ставки и, похоже, в ближайшее время не собирался начинать: незнакомец носил солнцезащитные очки, сложив руки на груди. На мгновение я подумала, что он задремал, пока мужчина не скрестил ноги в коленях, и тогда я отвела взгляд.
Через несколько мест слева от меня вплотную к стене сидела девушка лет двадцати на вид. Натянув рукава свитера до костяшек пальцев, она нервно подергивала коленями. Девушка несколько раз проверяла телефон, но не пыталась сделать ни одной ставки на ранние лоты. Я не ожидала увидеть кого-то ее возраста на подобном мероприятии, которое, казалось, было рассчитано скорее на чопорную взрослую публику. И подумывала уже наклониться, чтобы сказать ей что-нибудь, но тут аукционист объявил, что выставлен двадцатый лот, и я резко приободрилась. Настало мое время блеснуть. По крайней мере, я на это надеялась.
Торги начались с пятисот долларов, отчего у меня сразу же пересохло в горле, но аукционист подробно описал, что лот состоит из двух тысяч книг в мягком переплете и семисот в твердом. Мне даже не пришлось проводить мысленные подсчеты, дабы понять, что я могу позволить себе поставить цену около двух с половиной тысяч долларов и легко окупить свои траты, причем, вероятно, довольно быстро. Кроме того, к моей радости, в эту сумму входила упаковка и доставка коробок прямо до магазина.
И все же, если отправной точкой стали пять сотен долларов, то как высоко может подняться цена?
Я подняла руку, чтобы сделать ставку, и аукционист указал на меня.