— Кто с ним сейчас?
Фелтон побледнел еще больше.
— Никого, мистер Кеан, сэр. Мисс Майра кричала, что от его горла отдернулись две руки, когда они с мисс Хьюм вбежали, и что в комнате не было ни души, сэр. Я сам ничего не видел. Мы боимся заходить туда!
Кеан повернулся и быстро поднялся по лестнице. Верхняя площадка была темна, а дверь комнаты сэра Майкла широко распахнута. Когда он вошел, ноздрей коснулся легкий запах. Он ненадолго замер на пороге, ощутив сверхъестественный ужас.
Кровать стояла между окнами. Одна занавеска была отдернута, и комнату заливал лунный свет. Кеан вспомнил, что подобное обстоятельство было упомянуто в рассказе Майры о переполохе предыдущей ночью.
«Бог ты мой, кто же мог распахнуть шторы?!» — пробормотал он.
В холодном белом свете Роберт увидел распростертого сэра Майкла: серебристые волосы словно сияли, угловатое волевое лицо смотрело на всепроникающее ночное светило. Остекленевшие глаза вылезли из орбит, кожа почернела, скрюченные смертью пальцы сжимали простыни. Кеану понадобилось все мужество, чтобы заставить себя дотронуться до ученого.
Без сомнений, он был мертв.
На лестнице послышались шаги. Ошеломленный Кеан повернулся, ожидая увидеть местного врача. Но в комнату вбежал его отец и тут же включил свет. Обычно румяное лицо доктора приобрело сероватый оттенок. Он едва обратил внимание на сына.
— Феррара! — повторял он, подходя к кровати. — Феррара!
Он опустился на колени рядом с мертвецом.
— Феррара, дружище!
Он всхлипнул. Роберт Кеан, задыхаясь от слез, покинул комнату и спустился вниз.
В холле уже собрались слуги во главе с Фелтоном.
— Как мисс Дюкен?
— Пришла в себя, сэр. Миссис Хьюм отвела ее в одну из спален.
Кеан замешкался и затем направился в опустевшую библиотеку, где все еще горел свет. Он шагал туда-сюда по комнате, сжимая и разжимая кулаки. Через некоторое время постучался и вошел Фелтон. Он явно был рад возможности поговорить.
— Только что позвонили мистеру Энтони в Оксфорд, сэр. Я думаю, вы должны знать об этом. Он уже едет, сэр, и прибудет в четыре.
— Спасибо, — коротко ответил Кеан.
Через десять минут к нему присоединился отец. Это был стройный, хорошо сохранившийся мужчина с живыми глазами и решительными движениями — хотя от сына не ускользнуло, что он постарел лет на пять от произошедшего. Лицо его неестественно побледнело, но других признаков волнения он не выказывал.
— Ну, Роб, — резко сказал он, — вижу, у тебя есть чем со мной поделиться. Я слушаю.
Роберт Кеан облокотился о книжный шкаф.
— У меня есть что рассказать вам, сэр, и есть о чем спросить.
— Сначала история, потом вопрос.
— Мой рассказ начинается в заводи на Темзе…
Доктор Кеан сделал недовольное лицо, но сын все же начал в мельчайших деталях описывать смерть царственного лебедя. Потом он перешел к рассказу о том, что увидел в квартире у Энтони Феррары, и добрался до момента, когда Феррара что-то бросил в камин.
— Постой! — произнес доктор Кеан. — Что это было?
Ноздри доктора трепетали, глаза горели, выдавая с трудом скрываемые чувства.
— Не уверен, сэр, но…
— Хорошо. Что, по твоему мнению, он бросил в огонь?
— Статуэтку из воска или похожего материала, изображающую лебедя.
В это мгновение, несмотря на всю свою выдержку, доктор Кеан так сильно побледнел, что сын сразу подскочил к нему.
— Я в порядке, Роб, — отец отстранил молодого человека и, повернувшись, медленно побрел в глубь комнаты. — Продолжай, — хрипло попросил он.
Роберт рассказал все, вплоть до посещения больницы и осмотра мертвой девушки.
— Ты уверен, что это была девушка с фотографии в квартире Энтони и что именно она встретила тебя у лестницы?
— Абсолютно, сэр.
— Рассказывай дальше.
Молодой человек продолжил и дошел до истории Майры Дюкен о призрачных руках и упоминания Фелтона о странном запахе в доме.
— Кольцо, — перебил доктор Кеан, — она узнает его, если увидит?
— Говорит, что да.
— Что-нибудь еще?
— Если верить вашим книгам, сэр, Труа-Эшель и д’Анкр были умерщвлены за подобное во времена менее просвещенные!
— Менее просвещенные, мальчик мой! — Доктор Кеан посмотрел на него горящими глазами. — Как раз более просвещенные, если говорить о силах ада!
— Иначе говоря, вы полагаете…
— Полагаю! Разве зря я посвятил полжизни изучению этой науки? Ездил с несчастным Майклом Феррарой в Египет, чтобы ничего узнать? Боже праведный! Каков конец его трудов! Какова награда за мои усилия!
Он закрыл лицо дрожащими руками.
— Не очень понимаю, о чем вы, сэр, — сказал Роберт Кеан, — поэтому и хочу задать вопрос.
Доктор Кеан молчал и не двигался.
— Кто такой Энтони Феррара?
На этот раз доктор взглянул на сына, отведя руки от изможденного лица.
— Ты уже как-то спрашивал об этом.
— И задаю этот вопрос сейчас, сэр, надеясь все же получить ответ.
— Нет, я не могу ответить на него, Роб.
— Почему, сэр? Вы поклялись молчать?
— В каком-то смысле, да. Но истинная причина заключается в том, что я и сам не знаю.
— Не знаете?
— Ты не ослышался.
— Боже мой, сэр, вы удивляете меня! Я никогда не сомневался в том, что Феррару усыновили, но все же мне в голову не приходило, что вам ничего не известно о его происхождении.
— Ты не изучал всего того, что довелось изучать мне; и не надо тебе этого. Тем не менее, здесь и кроется причина, по которой я не могу беседовать с тобой на данную тему. Но, возможно, я расскажу кое-что о Труа-Эшеле и Кончино Кончини. Насколько я понял, ты пытался разыскать в моей библиотеке какую-то книгу, но не нашел?
— Я искал «Папирус Харриса» в переводе месье Шаба.
— Что ты о нем знаешь?
— Как-то видел эту книгу в квартире Феррары.
Доктор Кеан слегка вздрогнул.
— Вот как! Экземпляр из моей библиотеки должен быть здесь. Я недавно одолжил его… сэру Майклу. Вероятно, он где-то на полках.
Он включил еще одну лампу и начал осматривать ряды книг.
— Нашел, — сказал он и, положив том на стол, раскрыл его. — Вот этот отрывок заинтересует тебя. — Он указал на абзац пальцем.
Сын склонился над книгой и прочел:
«Хай, порочный человек, был пастухом. Однажды он сказал: “О, если бы у меня была магическая книга, дарующая неограниченное могущество!” И обрел он книгу Заклинаний… Божественными силами стал он зачаровывать людей. Приобрел он склеп глубоко под землей и снабдил нужной утварью. И делал там фигурки людей и приворотные амулеты. И совершил страшные злодеяния».
— Флиндерс Питри, — сказал доктор Кеан, — упоминает «Книгу Тота» как еще один магический источник, дающий подобные силы.
— Но, сэр, в конце концов, сейчас двадцатый век — это же просто суеверия!
— Я тоже считал так — когда-то, — ответил доктор. — Но со временем узнал, что египетская магия реальна и могущественна. Большая ее часть основана на своего рода гипнозе, но есть и иное знание. Все наши современные ученые труды — детские сказки по сравнению с такими сочинениями, как египетская «Книга мертвых». Помилуй меня господь! Что же я наделал!
— Вам не в чем себя упрекнуть, сэр.
— Разве? — прохрипел доктор Кеан. — Ах, Роб, ты ничего не знаешь!
В дверь постучали, и вошел семейный врач.
— Это очень специфический случай, доктор Кеан, — неуверенно начал он. — Осмотр тела…
— Чушь! — возразил доктор Кеан. — Сэр Элвин Гроувз предвидел такой исход. Я тоже его не исключал.
— Но с обеих сторон горла явные следы сдавливания…
— Конечно. Такие следы естественны при подобном заболевании. Сэр Майкл долгое время жил на Востоке и там переболел особой формой чумы. Он умер именно от ее последствий. Она очень заразна, и ее нельзя окончательно излечить. На этой неделе в одной из больниц скончалась девушка: на ее шее были точно такие же следы. — Он обратился к сыну: — Ты ведь ее видел, Роб?
Роберт Кеан кивнул, и наконец медик ушел: он был заинтригован, но не осмелился спорить с таким светилом, как доктор Брюс Кеан. Сам же знаменитый врачеватель расположился в кресле, оперев подбородок о ладонь левой руки. Роберт Кеан беспокойно метался по библиотеке. В половине третьего Фелтон принес поднос с закусками, но никто к ним не притронулся.
— Как мисс Дюкен? — спросил Роберт.
— Только что заснула, сэр.
— Хорошо, — пробормотал доктор Кеан. — Блаженна молодость.
После ухода слуги вновь повисла тишина, прерываемая лишь редкими репликами. Мужчины не прекращали о чем- то напряженно размышлять. Примерно без пятнадцати три доктор Кеан встал, услышав отдаленный рокот мотора. Он посмотрел в окно. Уже забрезжил рассвет. Вдоль по аллее с ревом пронесся автомобиль и встал у дома.
Отец и сын переглянулись. В холле зашумели, быстро перекинулись парой слов, потом раздались шаги на лестнице, и все смолкло. Доктор и Роберт стояли бок о бок у незажженного камина, изможденная пара, подходящий антураж для унылой комнаты, где желтоватый свет ламп отступал перед первыми лучами зари.
Потом медленно и аккуратно открылась дверь, и вошел Феррара.
Его лицо цвета слоновой кости не выражало никаких чувств, алые губы были плотно сжаты, голова опущена. Но продолговатые черные глаза мерцали, словно отражая жар горнила. Он все еще не снял теплую куртку, отороченную мехом леопарда, и лишь теперь стягивал толстые перчатки.
— Как хорошо, доктор, что вы меня дождались, — сказал он хрипловатым, но мелодичным голосом, — и ты тоже, Кеан, — и сделал несколько шагов вперед.
Роберт был немного напуган, но больше всего ему хотелось взять что-нибудь потяжелее и ударить этим между змеиных глаз коварного женоподобного создания. Он с видимым усилием заговорил.
— Энтони Феррара, — сказал он, — читал ли ты «Папирус Харриса»?
Феррара выронил перчатку, нагнулся и с еле заметной улыбкой поднял ее.
— Нет, — ответил он. — А ты? — Его блестящие глаза сузились. — Но, конечно, — продолжил он, — сейчас не время обсуждать книги, Кеан. Как наследник моего бедного отца и, следовательно, хозяин дома, я бы попросил тебя проявить…